Александр Мальцев - Максим Макарычев

К сборам все быстро привыкали. Тем более что тренеры пытались разнообразить досуг игроков, привозя на базу известных артистов. Да и сами хоккеисты находили возможности разнообразить свой досуг. Кстати, многие игроки полезно использовали отпускное время. Так, Виталий Семенович Давыдов любил отдыхать в санатории КГБ СССР имени Дзержинского на юге. Оттуда ездил на Мацесту, где принимал сероводородные ванны. «Сейчас игроки не используют эти уникальные возможности, а зря. Тогда эти ванны, содержание серы в которых было намного больше обычного, здорово помогали мне в восстановлении. Были и обычные ванны, и четырехкамерные, куда погружались руки и ноги. Для хоккеистов, с их часто ноющими суставами, это была незабываемая практика для реабилитации организма после тяжелого спортивного сезона», – уверен Виталий Давыдов.

Были у хоккеистов, пытавшихся разнообразить унылые будни, свои развлечения. «Мы так резались в бильярд или карты, что страсти кипели не хуже, чем у профессиональных картежников или бильярдистов. Все было: играли не только на интерес, но и на кукареку, когда проигравший залезал под стол и начинал изображать петуха. И на деньги. Запал был такой, что могли друг другу по физиономии врезать. На кону порой стояли такие суммы, которые не снились рядовым советским гражданам», – вспоминает в разговоре со мной знаменитый советский хоккеист, попросивший не упоминать его имени.

Хоккеисты ЦСКА покупали в «Детском мире» веревочные лестницы, привязывали их к подоконникам, чтобы выбираться из окон базы. Потом «уходили» через дырку в заборе. Бывший игрок «Крыльев Советов», впоследствии известный тренер Федор Канарейкин признавался, что забавы у хоккеистов «Крылышек» были интереснее и хитрее армейских. «Мы поступали хитрее. Тогда было популярное упражнение – к тебе одним концом крепят длиннющий каучуковый жгут, другой обмотан вокруг столба. Хватаешь двадцатикилограммовый блин в руки и бежишь, пока силы есть. На ходу блин должен крутить в руках, приседать и делать черт-те что. Зато по этим жгутам мы с базы и уходили. Один конец привязываешь к батарее, второй выбрасываешь в окно. И катапультировались», – вспоминал Канарейкин в одном из интервью[20].

Но это были эпизоды. Все понимали, сфилонишь на сборах, тебе же это аукнется потом, в конце сезона. «Кому-то может показаться, что у нас легкомысленно относились к спиртному. Но на самом деле с ним все было строго. В течение сезона, если выпил и засекли, наказания были самые жесткие – могли дисквалифицировать, деньгами наказать, – вспоминает Борис Михайлов. – И нарушений режима было немного, между матчами хоккеисты расслаблялись весьма осторожно и аккуратно. Летом было проще. Но оно у всех было коротким, хватало времени только отдохнуть где-нибудь у Черного моря».

Но вернемся к первым месяцам пребывания Юрзинова в «Динамо». Отношения между лидерами «Динамо» и молодым тренером, сменившим в динамовском коллективе самого Чернышева, которого игроки боготворили, объективно говоря, были далеки от идеальных. Здесь совпало несколько обстоятельств: и неравнозначность «калибров» тренерского мастерства Юрзинова и Чернышева, и извечные споры, которые возникают в любой команде между молодым тренером и титулованными игроками, и то, что Владимир Владимирович всколыхнул «тихую заводь», коренным образом стал менять спокойный уклад жизни хоккеистов.

Александр Мальцев очень неохотно вспоминает тот период в «Динамо», когда ушел Аркадий Иванович Чернышев. «Когда Юрзинов принял команду, состоялось собрание у большого динамовского начальства. Там наш новый тренер заявил, что ему нужны, мол, не звезды, а мальчики, которые бы его слушались, – говорит Мальцев. – Этот разговор дошел до нас с Валерием Васильевым. Видимо, нас и имел в виду Юрзинов. Из той логики выходило, что не нужны были ему именно мы. Разумеется, это осложнило наши отношения с тренером. Хотя ссорой это, наверное, называть неправильно».

Ветераны команды признавались автору книги, что Александр Мальцев со своим ранимым характером переживал эту ситуацию вдвойне болезненно. Он уже привык к особому отношению к себе со стороны Чернышева, как на льду, так и за его пределами. Вдобавок он был звездой первой величины, хорошо, по словам его близких, даже очень хорошо знавшим себе цену. Мальцев не понимал, зачем он должен перестраивать годами привычную систему тренировок, разучивать какие-то новые элементы на этих занятиях, если с каждым годом не регрессирует, а, наоборот, стабильно входит в число лучших хоккеистов СССР, а иностранными специалистами регулярно признается одним из ведущих нападающих мирового хоккея. Его не устраивало то, что Владимир Юрзинов на тренировках пытается акцентировать внимание на звездах, заставляя их на глазах молодых хоккеистов «более тщательно» выполнять упражнения. «Помню, как на тренировке, закончив раскатку, мы стояли у бортика с ныне покойным хоккеистом “Динамо” Толей Севидовым. И он сказал мне с улыбкой: “Смотри, Юрзинов учит Мальцева раскатываться, а Васильева откатываться”. Действительно было странным видеть, как тренер воспитывает олимпийских чемпионов, признанных мастеров, по сути, обучая их основам катания на льду», – вспоминает Михаил Титов.

«Юрзинов, только начавший тренировать “Динамо”, специально показывал, что все в коллективе для него равны, неважно, звезда ли ты или начинающий хоккеист. Если наказание, то равное для всех игроков вне зависимости от выигранных титулов», – рассказывал мне динамовский ветеран Игорь Самочернов.

А вскоре грянул настоящий конфликт. Мальцеву сполна довелось испытать то, через что проходит любой талантливый спортсмен, стоит ему чуть оступиться или «подняться над толпой». Любимца болельщиков страны и всей советской верхушки, «обожаемого Сашу Мальцева» стали бить не только на льду в прямом смысле, но и в переносном – в высоких инстанциях и в прессе.

Когда я просил ветеранов хоккея рассказать о конкретных причинах гонений на Мальцева, многие не могли сформулировать их, говоря, что и не припомнят, «с чего все и началось». «С конфликта с Юрзиновым? Вряд ли, – отвечали хоккеисты, – это обычные рабочие отношения начинающего тренера с признанным авторитетом». К тому же Юрзинов, еще в 1952 году, по его словам, ставший «юным динамовцем» и получив значок спортобщества, в «Динамо» был до мозга костей своим. В конце концов, именно они с Давыдовым взяли под свою опеку восемнадцатилетнего Сашу Мальцева из Кирово-Чепецка, появившегося в странной и непомерно большой для провинциального мальчишки Москве.

Потом вдруг озарило. Чем больше историй из жизни Мальцева и Харламова вспоминали люди, которые их близко знали, тем больше становилось понятно одно. Эти веселые и жизнерадостные парни, первыми надевшие золотые цепочки во время игр, видные меломаны и модники столицы, люди, перед которыми открывались двери лучших ресторанов и театров, с их яркостью, неординарностью не вписывались в серый «пейзаж советских будней». К тому же и армеец Харламов, и динамовец Мальцев были офицерами, обязанными четко блюсти устав. Говорят, что один из больших начальников, прочитав «отчет» о том, что два хоккеиста «снова прилетели из загранпоездки в новой одежке», раздраженно сказал: «Пусть играют, но пусть не выпендриваются!» Тогда-то все и началось…