Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо Зенгер

Добавляла мне беспокойства и форма нашей линии обороны, выбранная после ослабления боев в 1944 году. Едва ли хоть один отрезок этой линии соответствовал правилам ведения боевых действий в горах. Позиции на далеко выступающих в долины склонах чередовались с обычными плацдармами, которые сразу же будут захвачены противником, окажись они на направлении главного удара. Я старался как можно быстрее изменить такое положение дел, но, хотя предлагаемые мной усовершенствования заключались только в том, чтобы оставить территории, не представлявшие никакой ценности, менталитет некоторых высших командиров, полагавшихся на гитлеровскую тактику, был таковым, что подобные предложения они рассматривали как стремление отвести войска. Следовательно, я мог осуществить лишь часть мер, которые я считал важными и которые либо получили одобрение ОКБ, либо проводились втайне от него, если складывалась безвыходная ситуация.

Добавляли трудностей и особенности местности. Позади дивизий, стоявших на линии фронта, находилось место слияния двух рек – Рено и Сетты. Их долины были шире, чем долины, тянувшиеся к Болонье с юга. Горы Монте-Адоне, служившие прежде западной границей нашего участка фронта, имели ряд вершин, пересекавших линию фронта, но между ними не было связующих гребней, как в Монте-Соле и Монте-Румичи. Если противнику удастся захватить эти вершины, он обеспечит себе хороший обзор всей долины Сетты, а если затем продвинется вперед по обеим сторонам этой долины, то под угрозой окажутся все позиции соседствующей с нами на западе 94-й пехотной дивизии.

Позиции этой дивизии были в еще меньшей степени готовы оказывать сопротивление фронтальному наступлению, чем позиции 157-й горной дивизии, так как здесь у обороняющейся стороны не было гор, которые можно было бы использовать для оборонительных целей. Здешние горы, плоские, без растительного покрова, хороши были для операций с использованием бронетехники. Мои тревоги не уменьшились и после посещения этой дивизии. Вопреки заверениям ее командира в дивизии определенно не хватало личного состава. Но на этом этапе войны я уже не мог позволить себе вывести ее с линии фронта, как делал это раньше. В примыкающей к нам на востоке 1-й парашютной дивизии, которую я передал в начале января, неразрешимых проблем не было. Она занимала безжизненный участок фронта, и никакого особого наступления там не ожидалось. С октября по январь эта дивизия доказала свою полезность и инициативность тем, что устраивала еженедельные рейды, приносившие богатый улов пленных.

Войска, стоящие на передовой, естественно, были постоянно заняты строительством позиций. Высшее командование приказало сооружать их в таком количестве, что при этом страдало качество. Существовало три вида позиций. Первые располагались на передовой или непосредственно за ней. Их выбирали и оборудовали таким образом, чтобы в случае прорыва войска могли соединиться с теми частями, которые еще не находились в контакте с противником. По ходу дела можно было рассчитать, сколько ему понадобится времени, при таких же темпах наступления, как в 1944 году, чтобы, продвигаясь по Виа Эмилия, расстроить всю оборонительную линию нашего 14-го танкового корпуса. Для того чтобы потом занять подготовленные по всем правилам позиции, нам пришлось выбрать линию, проходящую вдоль цепи холмов между долинами Савены и Идиче, и теперь она была построена. Эта вторая линия тянулась с севера на юг и лицом была обращена на восток. Если в долине По Виа Эмилия окажется перекрытой, то линия обороны шла бы по течению реки Идиче в общем северо-восточном направлении до самого озера Комаккьо. Такая тактика ведения боевых операций на заранее определенных позициях исходила из ОКБ. Фактически эта линия была не намного длиннее прежней «Готской линии». Но если противник проникнет в долину По, это неизбежно приведет к разгрому всех частей группы армий, стоящих южнее пункта прорыва, ибо у них не будет иного выхода, кроме как сражаться до конца.

Линия обороны третьего типа проходила непосредственно через долину По. Мои краткие инспекционные поездки убедили меня, что едва ли она имела какой-либо практический смысл. На большинстве ее участков любая крошечная ямка тут же заполнялась водой. Севернее Болоньи не было рек, текущих в тактически удобном для нас направлении с юго-запада на северо-восток. Река Рено образует в долине По широкую, вытянутую на северо-запад излучину.

Шансы обеспечить прочную оборону на участке 14-го танкового корпуса уменьшались с каждым новым днем 1945 года. Ныне в нашем распоряжении есть описание ситуации с точки зрения союзников, и его можно здесь привести. Германское Высшее командование и я лично предвидели прорыв в Болонье, но он произошел в другом месте. Однако журнал боевых действий союзников свидетельствует о том, что наш прогноз был не столь уж ошибочным.

В докладе Объединенному штабу союзников фельдмаршал Александер заявил, что «в декабре 1944 года на Итальянском театре военных действий оставалось еще достаточно сил, чтобы начать наступление, несмотря на то что несколько дивизий было отправлено во Францию». План, разработанный Александером 12 декабря, показывает, что он мыслил наступать в сторону Болоньи. В соответствии с британскими оперативными методами он предложил начать наступление с ограниченными задачами на определенных участках фронта, а затем развить его результаты в большом весеннем наступлении. Как только первая задача будет выполнена, можно провести перегруппировку сил, а главное – останется время для передышки перед весенним наступлением. Далее в докладе Александера говорится: «По моему мнению, мы не сможем отбросить противника дальше реки Адидже, пока не получим необходимую передышку. Поэтому я решил ограничить боевые задачи захватом Болоньи и Равенны».

Для этой цели Объединенный штаб союзных войск составил план наступления силами 8-й армии в долине реки По. Когда немцы увязнут в этих боях, 5-я американская армия выведет две свои дивизии с фронта и внезапно бросит их в «тотальное наступление на Болонью». Сначала это наступление было назначено на 15 ноября, но его отложили до 30-го. Сроки не удалось выдержать из-за медленных темпов наступления 8-й армии. В результате 5-я американская армия готова была, получив приказ, атаковать в любой день после 22 декабря. Но и эта дата была отменена, когда разведка доложила о предполагаемом наступлении немцев в долине Серкьо, которое с тревогой сравнивали с недавно начатым германским наступлением в Арденнах. Надвигающаяся атака немцев оказалась самой угрожающей с тех пор, как «мощные силы 5-й армии США сосредоточились на центральном участке фронта, откуда они должны были быть брошены на прорыв у Болоньи». В результате 8 января Александер доложил, что он решил перейти к обороне, так как «противник построил вокруг Болоньи настолько мощные укрепления, что его невозможно будет вытеснить с них этой зимой».

Дополнительным фактором явилось то, что фронтальная атака на Болонью уже казалась невыполнимой. Оборонительные сооружения вокруг города «были прочными и с каждым днем все более укреплялись». По новому плану 5-я американская армия должна была наступать западнее Рено на север и дойти до дороги Модена – Остилья – Верона, обойдя таким образом оборонительные сооружения у Болоньи. 8-й британской армии предстояло в свою очередь форсировать Рено в нижнем течении, избежав переправы через многочисленные малые притоки, впадающие в эту реку с юга. Этот план удался и весной привел к разгрому группы армий «Ц».

Доклад Александера подтверждает мою мысль о том, что союзники сочли, что наступление на Болонью слишком дорого им обойдется, имея в виду успехи немцев во время наступления союзных войск в октябре. Как видно из журнала боевых действий 14-го танкового корпуса, его войска не просто пассивно занимались строительными работами, а продолжали и свои рейдовые операции, которые не только отпугивали противника, но и давали нам ясную картину сложившейся обстановки. Они создавали в войсках и некоторое ощущение превосходства, пусть неоправданное, но помогавшее поддерживать их боевой дух.

Болонья представляла собой проблему не только в оперативном, но и в административном и политическом отношении. Перед нами стояла задача не просто обеспечить власть и порядок в городе, но и накормить население и нейтрализовать его накануне крупного сражения.

До того как я принял командование, некоторые неразумные меры возбудили жителей города. Я узнал, что в южных районах Болоньи, где было больше всего партизан, со стороны немецких войск имели место серьезные случаи насилия. Командующий корпусом, который прежде контролировал эту территорию, проводил уличные облавы на всех физически здоровых работоспособных мужчин. В результате этих облав приостановилось действие таких важных городских служб, как электро– и водоснабжение, и потребовались громадные усилия со стороны итальянских властей, чтобы прекратить подобную практику в интересах самих же немцев. Эти инциденты показали, что, несмотря на все имеющиеся в ее распоряжении средства, оккупационная власть не способна управлять сложным в экономическом плане районом. В подобного рода ситуациях боевые части вынуждены действовать слишком жестоко и порой необдуманно, не осознавая, что в конечном счете сами себе создают неприятности. Кроме того, профессиональные чиновники, осуществлявшие управление в тыловых районах, редко имели в своем распоряжении первоклассный персонал. Лучшие специалисты, если они были рядовыми, оказались на фронте, а наиболее квалифицированные работали у себя на родине.