Моя Нирвана - Инна Инфинити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лизочка, что тебя беспокоит? — мама подходит ко мне и садится рядом на кровать. Отчим и Костя еще катаются, родительница вернулась раньше и зашла ко мне в номер.
С шумным выдохом я устраиваю голову на маминых коленях. Она тут же берется гладить меня по волосам. Точно, как в детстве.
Мамины ласковые руки успокаивают. Я смотрю перед собой в стену гостиничного номера, отделанную деревом, и чувствую, как в глазах начинает щипать. Родительница не торопит меня с ответом, но я знаю, что она уже всерьез беспокоится за мое состояние. Ведь я только и делаю, что сжимаю со слезами на глазах пиликающий телефон.
— Мам, почему вы с папой развелись? — произношу вслух совсем не то, что она ожидает от меня услышать.
Ее руки резко замирают у меня в волосах. В целом, я знаю о причинах развода родителей, но зачем-то хочу спросить у нее.
— Твой папа захотел быть с Кристиной, — спокойно отвечает через какое-то время.
— Он любил ее, а не тебя?
— Да, — коротко произносит, возобновляя движения у меня в волосах.
— А ты любила его? — продолжаю задавать уж слишком личные вопросы. Мы с мамой всегда были близки, но такие вещи я никогда раньше у нее не спрашивала.
— Я любила, — снова спокойный ответ.
— Как ты переживала развод?
— Тяжело. — Мама шумно выдыхает. — Но у меня была ты. А потом я встретила Артема и полюбила его. — При упоминании об отчиме я чувствую, как мама слегка улыбается, хоть и не вижу ее лица. — Максим был моей первой любовью: сильной, яркой, но она прошла. В общем-то, как это чаще всего и бывает. Просто нужно понимать, что бывает первая любовь, а бывает настоящая любовь. И не всегда они совпадают.
Эти слова заставляют меня перевернуться на спину, чтобы увидеть маму. Я смотрю на ее доброе родное лицо снизу вверх и решаюсь задать еще один вопрос:
— А первая любовь всегда проходит, да?
— Нет, не всегда. Но чаще всего да. По крайней мере я не знаю никого, кто создал бы долгий союз со своей первой любовью.
— А как же папа и Кристина?
Мама на секунду задумывается.
— Ну, если честно, я не знаю подробностей их отношений. В школе, пока в наш класс не пришел Максим, Кристина встречалась с другим парнем. Но любила она его или нет, я понятия не имею.
— С кем она встречалась? — удивленно спрашиваю.
— С Егором Кузнецовым.
Мои глаза, наверное, лезут на лоб. Мама замечает, насколько я изумлена, и слегка смеется.
— Это было так давно… Ощущение уже, что в прошлой жизни.
Я мысленно пытаюсь представить Кристину и дядю Егора вместе. Это кажется такой дикостью.
— И долго они встречались? — осторожно интересуюсь.
— Вроде бы класса с десятого и до конца школы. Но точно я уже не помню.
Я делаю глубокий вдох, чтобы набраться смелости для самого важного вопроса.
— А ты знала настоящую маму Миши? — быстро выпаливаю, пока не передумала спрашивать.
Рука родительницы, которая только что аккуратно гладила меня по щеке, резко замирает. Мама смотрит на меня с испугам и явно не знает, как реагировать на вопрос.
— Я знаю, что Мишу усыновили, — быстро добавляю. — И Миша тоже уже знает. В общем, в папиной семье уже все знают, это больше не секрет.
Я замечаю, как мама медленно расслабляется и облегченно выдыхает.
— Я не знала, что Максим и Кристина рассказали Мише правду.
Я решаю не говорить маме, что Мише никто ничего не рассказывал, а он сам узнал. Сравнив свой ДНК с моим.
— Так ты была знакома с его родной матерью? — возвращаюсь к первоначальному вопросу.
— Да, — отвечает, помедлив. — Вика тоже была нашей одноклассницей.
— И какой она была?
От предвкушения рассказа о биологической матери Миши сердцебиение почему-то ускоряется. Я сейчас испытываю то самое чувство, которое обычно бывает, когда чего-то очень сильно ждешь и вот-вот получишь. Как долгожданный велосипед в детстве. Или как поездка в Диснейленд, о которой всегда мечтал.
— Я не дружила с Викой, хоть мы и учились в одном классе, — мама медленно начинает рассказ. — Но она была довольно странной.
— В чем? — меня удивляет такое начало.
— По школе ходили слухи, что у нее проблемы с головой в прямом смысле. Якобы Вика регулярно наблюдалась у психиатров. Я не знаю, насколько это правда, но назвать Вику странной я действительно могу.
— А в чем проявлялась ее странность?
Мама на мгновение задумывается, как бы вспоминая.
— Ну, Вика могла ни с того ни с сего заплакать, а через несколько минут уже смеяться. Могла сама с собой разговаривать. Иногда она очень медленно реагировала. Ну и в целом она отставала в умственном развитии для нашего возраста. Когда нам всем было по 16–17 лет, ей как будто было 13.
Наверное, я ожидала услышать о Мишиной матери что угодно, но только не такое.
— Максим, кстати, ее очень не любил в школе. — Родительница тем временем продолжает. — Он называл Вику тупой блондинкой из анекдотов.
— А почему она умерла? — решаю спросить все, что меня давно интересует. — Кристина всегда говорила фразу «трагически погибла».
— Вика покончила с собой. У нее были проблемы с алкоголем и наркотиками. — Мама отрывает от моего лица взгляд и задумчиво смотрит в окно, а у меня от этой шокирующей информации даже рот слегка приоткрывается. — Жаль, что у Вики так трагично сложилась жизнь. Плохим человеком она не была. Да, очень странная, но точно не злая и не жестокая. Просто, видимо, действительно были проблемы со здоровьем. К сожалению, от них никто не застрахован.
— А кто Мишин отец?
— Этого я не знаю.
— А почему Кристина дружила с Викой, если она была такой странной?
Мама едва заметно пожимает плечами.
— Этого я тоже не знаю.
