Клятва француза - Фиона Макинтош

– Мы в Австралии живем, – вмешалась Дженни. – Знаешь, где это?

– Там, где кенгуру? – неуверенно произнес Робер.

– Точно, – улыбнулся Люк.

– А еще там океан, – добавила девочка. – У меня мама утонула, и брат тоже.

От неожиданного заявления Люк вздрогнул и поспешно отхлебнул кофе.

Робер взглянул на Люка и негромко спросил:

– Вы женились на Лизетте?

Люк, едва не поперхнувшись, изумленно посмотрел на юношу.

– Откуда ты знаешь?

– В бреду вы все время повторяли ее имя.

– А сам ты как? Расскажи… – попросил Люк.

– Мне нечего рассказывать, мсье Боне. Не люблю вспоминать прошлое.

– Послушай, я хочу тебе помочь, – неожиданно выпалил Люк.

– О чем вы?

– Я же вижу, тебе здесь плохо.

– А где хорошо? – Робер грустно пожал плечами.

– Где угодно, лишь бы подальше от старого мерзавца, – заявил Люк.

– Ему недолго жить осталось, хотя он еще не старый, – ответил Робер. – Пьет много… У него рак, мсье. В Германии получил, когда его угнали на принудительные работы, куда-то на химзавод. А бабушку убили.

Люк вздрогнул, словно от удара, услышав прямодушные слова юноши.

– Как?!

– После битвы на Мон-Муше немцы проводили карательные операции, партизан в горах искали. Бабушка меня прятала, не хотела, чтобы обо мне узнали. – Робер вздохнул. – Однажды на ферму явились три немецких мотоциклиста, забрали еду и кур, меня искали, а я в сено зарылся, в амбаре. Бабушка на них стала кричать, назвала ворами, они ее избили и расстреляли. Я все видел. Они дом разграбили, козу прирезали и уехали.

По щекам Дженни покатились слезы: девочка впервые столкнулась с ужасами войны.

– Мне тогда шесть лет было, – продолжал Робер. – Соседи помогли мне похоронить бабушку, за мной тетя присматривала, а потом мама из Марселя приехала. Когда отец вернулся из Германии, они все перессорились. Мама через год умерла от инфлюэнцы, и отец женился на ее сестре, Джульетте. После Германии он стал другим, злым и жестоким. Мачеха меня защищала, как могла, но все без толку. Он пил, избивал нас, а когда на меня с ножом бросился, Джульетта не выдержала и сбежала. А я в больницу попал… Отца жандармы допросили, не знаю, что он им там наговорил, но его оставили в покое. Его когда-то любили в деревне, никто не верил, что он способен родного сына изуродовать.

– А ты почему остался? – с ужасом спросила Дженни.

– Куда мне бежать? – понурился Робер.

Люк не сводил глаз с юноши.

– Он сначала напьется, а потом ему стыдно, – вздохнул юноша. – Плачет, прощения просит. Я за ним присматриваю, жалко же, отец все-таки. Ну ничего, недолго осталось.

– За что он тебя так?

– Немцы с ним жестоко обращались, вот он и озверел. А с ножом на меня полез спьяну, требовал, чтобы я защищался. – Робер пожал плечами. – Мне тогда всего пятнадцать было, а он сильный, здоровый. В прошлом году он меня из ружья подстрелил… вот, хромаю теперь.

Дженни испуганно ахнула.

– Выпивка у него совсем ум вышибает, – вздохнул юноша.

– Ему место в лечебнице! – воскликнул Люк. – Он же тебя убьет.

– Ну, сил у него уже не осталось. Я нож при себе держу, на всякий случай.

– Робер, это не жизнь! – запротестовал Люк. – Не для этого Мари тебя всю войну оберегала.

Юноша потупился и смущенно признался:

– Я матери почти не знал, мачеху не любил, а вот по бабушке тоскую. Она всегда верила, что вы за мной вернетесь.

Люк тяжело сглотнул и спросил:

– Где Мари похоронили?

– Вы хотите на могилу сходить? – взволнованно произнес Робер.

– Конечно.

– Тут недалеко, – произнес юноша, вставая из-за стола. – Я провожу.

Дженни кивнула, и они втроем вышли из закусочной.

Робер привел их к деревенской церквушке с кладбищем.

– Вон там бабушку похоронили, – сказал он.

– Ох, сколько здесь могил! – вздохнула Дженни.

– Здесь из соседних деревень тоже хоронят. В войну много жертв было, – пояснил Робер, опускаясь на корточки у огромного камня. – На надгробье у меня денег не было, вот, валуном накрыли.

Люк и Дженни прочли надпись на камне, выведенную детским почерком. Дженни осторожно коснулась руки Робера.

– А что ты будешь делать, когда отца не станет? – спросила девочка.

– Ферма запущена, мы на отцовскую пенсию живем, я в деревне помогаю по хозяйству…

– Это не выход, – заметил Люк.

– Не знаю… – сказал Робер, вставая. – Вот как отец помрет, тогда посмотрим…

Люк, не задумываясь, предложил:

– Поехали с нами.

Робер изумленно уставился на него. Дженни вопросительно посмотрела на отца.

– Мы сейчас в Сеньон собираемся, я там раньше жил, – пояснил Люк. – Если ты не возражаешь, отца мы отправим в лечебницу или наймем ему сиделку, чтобы за ним ухаживала в твое отсутствие. Если тебе в Сеньоне не понравится, всегда сможешь вернуться, а пока осмотришься, наберешься смелости оставить знакомые места. Робер, пойми, ты ему ничем не обязан.

Робер, помолчав, спросил:

– А что я буду делать в Сеньоне?

– Пап, он не отказывается, – обрадованно прошептала Дженни.

– Что-нибудь придумаем, – грустно улыбнулся Люк. – Не волнуйся, занятие тебе найдется. Дженни решила, что продолжит учебу во Франции, так что, похоже, мне придется здесь много времени проводить.

Дженни восторженно пискнула и едва не разрыдалась.

Робер пожал плечами.

– Послушай, я не смогу надвое разорваться, – заметил Люк. – По-моему, тебе вполне можно доверить мою ферму в Сеньоне, а сюда пусть твоя мачеха возвращается, если захочет.

– Робер, соглашайся, – взмолилась Дженни. – Ты будешь с нами, как родной. Иначе папа не разрешит мне во Франции остаться. Твоя жизнь в моих руках, – заявила она, трагически закатив глаза.

Робер и Люк не обратили внимания на ее выходку и переглянулись. Они стояли, будто часовые – один высокий и белокурый, другой пониже, смуглый и темноволосый, с зеленовато-серыми глазами – у надгробья женщины, которая когда-то заботилась о них, а в смерти благословляла их на счастливое будущее.

– Когда вы с нами расстались, я очень расстроился, – признался Робер. – Мои самые светлые воспоминания о детстве связаны с вами.

Люк горестно вздохнул.

– Бабушка меня утешала, говорила, что вы обязательно за мной вернетесь.

– Вот я и вернулся, – ответил Люк, глядя на юношу.

– А отца я больше не боюсь.

– По-моему, ты его никогда не боялся, тебя страшило одиночество, но с нами ты сможешь начать новую, счастливую жизнь.