Чужие воспоминания (doc) - Olga Romanovskaya

- И какие же способности мне достались, пока я не замечала в себе никакого дара, - я сгорала от любопытства.

- В тебе течёт латентная магическая кровь. Нейтральная кровь, способная усилить способности других магов. Для этого существует два способа: деторождение и специальный ритуал. Правда, - она вздохнула, - в конце него ты умрёшь. Если в первом случае ты поделишься лишь частью силы, и она перейдет к детям, то во втором её выжмут из тебя без остатка.

- То есть эта сила полезна для других и абсолютно бесполезна для меня?

Жаль, а я уже размечталась! Хотела, как мама, помогать людям, лечить их от болезней, искать пропавших…

- Не знаю, - честно призналась мама. – Такое встречается крайне редко: слишком много разных факторов должно совпасть. Но, боюсь, магия никак не поможет тебе в жизни: ты просто не в состоянии ею воспользоваться. Вот если бы в нашем роду были волшебники – но, увы! Магия жриц не передаётся по наследству, она как поцелуй богини и действует только с её соизволения.

Я хотела ещё о чём-то спросить, когда мы услышали крики, истошные женские крики.

Мама переменилась в лице и, схватив со столика кинжал, метнулась к святилищу.

Не знаю, почему я не осталась в комнате, быть может, потому, что мне было страшно сидеть в ней одной.

У подножья колонны рядом с ящиком для пожертвований, лицом к лику Олонис лежала одна из учениц. Сначала я подумала, что она просто спит, но потом поняла, что у девочки сломана шея.

Вокруг тела расплылось кровавое пятно.

 Но если её задушили, то откуда кровь?

Мы подошли ближе. Мама присела на корточки перед телом, перевернула его и отпрянула. Платье на ученице было разорвано, грудь и живот исполосовали глубокие раны. Её распороли ножом, выпотрошили, словно рыбу. Это было жутко – видеть торчащие из-под кожи сломанные рёбра, порванные мышцы, обнажённые внутренние органы… Некоторые из них были за ненадобностью выброшены на пол, валяясь посреди принесённых посетителями храма даров.

Я отвернулась, ощущая спазмы тошноты.

- Не хватает сердца и печени, - констатировала мама, вытирая руки о листья какого-то растения. – Ещё теплая, значит, именно она кричала. Это чудовище сначала свернуло ей шею, а потом безжалостно надругалось. Одана, - голос её стал жестким, - возвращайся домой. Я разберусь с ним сама.

С кем? Неужели она знала, кто это?

- Что произошло? – к нам подбежала Иассон, простоволосая, в одной ночной рубашке.

Мама молча указала на тело.

- Некромант, - сдвинув брови, прошептала её подруга. – Неужели я оказалась права, Азмара? Это я во всем виновата, я должна была обо всём сообщить Белому магистру, немедленно обратиться за помощью к властям – а я понадеялась, что после обряда очищения он не вернётся.

- Кто? – Азмара перевела на неё удивленный взгляд.

- Я видела его однажды, только тень… А потом узнала, что в городе пропала ещё одна девочка.

- Так он совершает жертвоприношения, здесь, в храме? – ужаснулась мама. – Я полагала, что в пропаже детей виноваты тёмные маги. Одного убили полгода назад, другую схватили живой, судили и сожгли на прошлой неделе. Боги, неужели я, как и все, ошибалась?!

- Там что-то происходит! – Иассон указала на разливавшийся из-под дверей в святилище свет.

Не сговариваясь, они обе поспешили туда.

Цветов на жертвеннике не было, они валялись под ногами человека в тёмном плаще, грязные, помятые, ободранные.

С алтаря недвижно свешивалась бледная женская рука. Она принадлежала распростёртой на жертвеннике девушке лет пятнадцати. В пяти местах её тело было безжалостно проткнуто железными клиньями, вошедшими в камень. На плоских торцах клиньев укреплены свечи.

Бурые подтеки оплели мрамор, окрасили его ржавчиной. Крови очень много. Огромной лужей она разлилась на алтарной плите, волосы девушки впитали её, словно губка. Цветы тоже валяются в крови.

Характерная цепочка следов огибает жертвенник, сообщая о передвижениях некроманта. Подходил он и к сфере, осквернив её… человеческим сердцем. Оно лежит там, наверху, в ореоле пульсирующего света. Абсолютно сухое, обожжённое, испитое до дна.

Жертва обнажена, ноги разведены, и крови там больше всего, густой, будто желе.

Где плоть не рассечена чем-то острым, нанесены чёрной тушью незнакомые знаки, некоторые из них, соприкоснувшись с кровью, уже почти стёрлись.

- Мне как раз не хватает ещё одной, - усмехнулся одотьер Дер'Коне. В руках у него искривленный нож.

Убрав свечи, он вытащил из тела клинья и брезгливо сбросил его на пол. Оно покатилось к нашим ногам, предстоя во всей страшной красоте, от которой волосы встали дыбом. По сравнению с ним труп ученицы казался образцом пристойности для покойника. Фактически целыми остались только лицо, конечности и спина, спереди же практически ничего не сохранилось, кроме рваных лоскутов тканей и обломков костей. Многих не хватало, а внутренних органов вовсе не было.

Мама и Иассон заслонили меня, корчащуюся на пороге в судорогах рвоты, взялись за руки, обращаясь к богине. Но не успели – невидимая сила сбила их с ног.

Будущий Наместник Лайонга сделал какое-то движение, и тело Иассон скользнуло к алтарю. Она отчаянно пыталась подняться, цеплялась ногтями за гладкий пол, но напрасно.

- Мне просто нужна жизнь, ничего больше, - прошептал некромант, склонившись над жрицей. Он рывком поднял её на ноги, намереваясь уложить на жертвенник, но с первого раза не получилось – ему что-то помешало.

Присмотревшись, я поняла, что это мама. Едва заметное свечение исходило от её рук, обволакивая подругу.

- Что ж, Каашер примет её и так.

- Ты не посмеешь убить жрицу, гнев Олонис падет на тебя! – крикнула мать, но уже поздно – нож вонзился в горло несчастной Иассон, провернулся вокруг своей оси. Всего один миг – и всё кончено. Окровавленное тело упало к ногам убийцы.

Выставив щит против магии Азмары, одотьер опустился на корточки и наполнил кровью какую-то склянку. Неизвестно, где больше крови: в ней или на его руках, манжетах и рукавах некогда кристально-белой рубашки.

Дер'Коне обошёл алтарь и облил содержимым склянки сердце на сфере. Она вспыхнула и поглотила её.

Одотьер вернулся к распростёртой на полу Исассон, обернулся к нам… Холодные серо-голубые глаза. На одежде – знаки Императорского доверия, перстни на длинных тонких пальцах залиты кровью.

Ассан Дер'Коне презрительно скривил губы:

- Что ты можешь сделать, жрица? Помалкивай, а то заберу твою дочку. Она ведь чиста и невинна, а Каашер любит кровь девственниц, дарующую необыкновенную силу.

Наверное, никогда ещё я так не радовалась тому, что некромант ошибался, и я уже стала женщиной. По крайней мере, душу грело сознание, что, пожелай он принести меня в жертву, Каашер ей не обрадуется.