Собрание сочинений в пяти томах. Том 5 - О. Генри

(Перевод Л. Каневского)

Журналист из «Пост» имел удовольствие встретиться с полковником Уорбертоном Поллоком вчера вечером в ротонде Нью-Хатчинс.

Полковник Поллок — один из самых широко известных людей в нашей стране и, вероятно, у него гораздо больше знакомств с выдающимися людьми своего времени, чем у любого живущего ныне человека. Он — острослов, редкого дарования рассказчик, прирожденный дипломат, человек громадного опыта и большой любитель путешествий по всему миру. Ничто ему не доставляет большего удовольствия, как поделиться своими интересными воспоминаниями о людях и событиях в кругу достойных его слушателей. Его воспоминания о дружбе с различными знаменитыми людьми, мужчинами и женщинами, настолько многочисленны, что ими можно было бы заполнить несколько томов.

Полковник Поллок постоянно живет в апартаментах отеля «Вашингтон-Сити», где, однако, он проводит ничтожную часть своего времени. Обычно он проводит все лето в Европе, главным образом в Неаполе и во Флоренции, но редко живет в одном месте более нескольких недель или месяцев.

Полковник Поллок сейчас находится на пути в Южную Америку, чтобы позаботиться там о своих интересах, которые связаны там у него с добычей ценной красной древесины — махогани.

Полковник свободно, без всяких утаек, и очень интересно делился своим опытом и часто рассказывал восхищавшейся им очень внимательной группе слушателей свои замечательные истории о знаменитых людях.

— Я вам не рассказывал, — начал он, попыхивая своей длинной сигарой с черным табаком «принципе», — о том приключении, которое у меня было в Африке несколько лет назад? Нет? Очень хорошо. Насколько мне известно, в Хаустон скоро приезжает Падеревский, и эта история может оказаться весьма кстати. Вы, конечно, слышали об удивительных волосах Падеревского, об этом много говорили. Но очень немногие знают, что произошло с ним. Вот как это было.

Несколько лет назад мы сколотили группу охотников, чтобы отправиться в Африку и там поохотиться на львов. В компании были Нэт Гудвин, Падеревский, Джон Л. Салливан, Джо Пулитцер и ваш покорный слуга. Это было тогда, когда никто из нас еще не достиг сегодняшней славы, но все мы были людьми амбициозными и каждому из нас требовался отдых и развлечения. Это была компания веселых единомышленников, во время этого путешествия у нас было немало радостных, восхитительных минут. Когда мы высадились на Черном континенте, то наняли проводников, запаслись провизией и снаряжением для месячного путешествия по тем местам, где течет Замбези.

Все мы ужасно хотели подстрелить льва, ради этого забрались в совершенно дикий, необследованный район.

Вечерами, сидя у костра, мы прекрасно проводили время, болтали, подшучивали друг над дружкой, в общем, наслаждались, как могли, нашей поездкой.

Падеревский был единственным членом нашей команды, который зарабатывал деньги. Это было время, когда повсюду царил бешеный фурор вокруг его фортепианного искусства, а от своих сольных концертов он получал немалые суммы.

Однажды Гудвин, Салливан, Падеревский и я слонялись без дела по лагерю в ожидании обеда. Пулитцер пока еще не показывался. Гудвин с Салливаном затеяли спор по поводу того, как нужно уходить и отражать апперкот, который стал таким знаменитым благодаря Хинану. Вы, наверное, знаете, что Нэт Гудвин и сам неплохой спортсмен и умеет боксировать не хуже профессионала. Падеревский всегда был спокойным парнем, приятным и отзывчивым, все его любили. Он сидел на пеньке бананового дерева, глядя вдаль своими сонными, притягивающими, словно магнит, глазами. В это время я заряжал патроны и не обращал особого внимания на их спор, до тех пор, покуда Салливан с Гудвином не стали повышать голос, а спор грозил перерасти в сердитый, озлобленный диспут.

— Будь у меня сейчас пара перчаток, я бы сразу доказал, что прав, — сказал Нэт.

— Было бы неплохо, — ответил Джон. — Через минуту вы ничего бы уже не соображали.

— Да вам не устоять и двух минут перед человеком, который знает начальные принципы ведения боксерского поединка, — сказал Гудвин. — Только ваш вес и ваша прыть говорят в вашу пользу.

— Ах, если бы у нас была сейчас пара перчаток! — повторил Джон, скрипя зубами.

Вдруг оба они, словно сговорившись, одновременно повернулись к Падеревскому. У Падеревского в то время были длинные черные как смоль волосы, мягкие и гладкие, как у индейца, плотной массой они спадали ему на спину.

Салливан с Гудвином набросились на него вместе. Не знаю, кто из них это сотворил, но я видел только, как блеснул нож, и через пару секунд Падеревский так аккуратно лишился своего скальпа, словно это проделал опытный индеец из племени команчей.

Они тут же разделили волосы на две части, и каждый набил своей две кожаные сумочки для патронов. Потом они надели их на свои сжатые кулаки, веревочкой завязали на запястьях и тут же ринулись друг на дружку, словно заправские боксеры, в своих довольно своеобразных, странных боксерских перчатках.

Падеревский, когда с него сдирали скальп, только издавал дикие вопли, а после операции тихо сидел, обхватив обеими руками свою голую голову, с мрачным, подавленным видом.

— Все, я разорен, — причитал он. — Моей карьере профессионального пианиста конец. Что же мне делать?

Я попытался разнять Джона с Нэтом, но в результате получил такой сильный удар тыльной стороной «перчатки Падеревского», что отлетел в сторону и приземлился на колючий кактус.

И вот в это мгновение в лагере появился Джо Пулитцер.

Он тащил за хвост убитого льва, которого подстрелил в камышах на берегу реки.

— Что здесь происходит? — спросил он, не спуская глаз с двух отчаянно колотивших друг дружку боксеров, старавшихся уйти от ударов противника, и с Падеревского, который громко стонал, оплакивая утрату своего скальпа.

— Я бы не отдал и за пять тысяч долларов свои волосы, — убивался он.

— Отдадите за чужие, которые нисколько не хуже ваших, — сказал Пулитцер.

Он подошел к Падеревскому, и они о чем-то шептались несколько минут. Затем Джо вытащил сантиметр из кармана и обмерил голову Падеревского. После этого, взяв нож, он вырезал по мерке точно такой же кусок из гривы льва и приладил его к голове Падеревского. Прижав львиные волосы поплотнее к голове, он прикрепил их пластырем.

— Вы не поверите, но за три дня кожа на голове окрепла, боль прошла, а на голове Падеревского красовалась самая красивая, самая рыжая, самая густая развевающаяся шевелюра, какую вы никогда еще не видели.

Я сам видел, как Падеревский вечером того же дня передал Пулитцеру за палаткой чек, и, думаю, немалый. Точная сумма, проставленная в нем, мне неизвестна, но Джо по возвращении в Нью-Йорк купил «Уорлд» и с тех пор процветает на ниве журналистики.

А львиные волосы принесли Падеревскому целое состояние. Вот увидите, эти волосы еще сделают его миллионером. Я никогда не слыхал, как он бьет по басовым клавишам фортепиано, но думаю, что это напоминает рык льва в Южной Африке, и могу даже побиться об заклад.

— Знаете, я люблю людей сцены, — продолжал свой рассказ полковник Поллок. — Они, как правило, самые веселые компаньоны на свете, притом очень забавные. Не проходит и года, чтобы я не сколотил группу единомышленников для организации увеселительной поездки, и всегда в моей компании оказывается два-три актера. Так вот, год или два назад, мы собрались вместе и отправились в трехмесячное путешествие для ознакомления с достопримечательностями. В нашу группу входили Де Вольф Хоппер, доктор Парк-херст, Буффало Билл, Юджин Фильд, Стив Броди, сенатор Шерман, генерал Кокси и великий маг — Германн.

Мы были гостями принца Уэльского и отправились в путь на его паровой яхте «Альбион». Никто из нас прежде не был в Австралии, и принц пожелал ознакомить нас с этой страной. У нас была просто чудесная поездка. Все мы были единомышленники, едины душой и телом, а наше пребывание на борту было одним сплошным банкетом и безумным весельем на протяжении всего путешествия.

Когда мы высадились в Мельбурне, то нас встречал только губернатор провинции Виктория и всего несколько высших чиновников, так как принц заблаговременно отослал телеграмму с просьбой, чтобы его визит проходил строго инкогнито. Через день-два хозяева, ответственные за наше путешествие, организовали для нас поездку по провинции Новый Южный Уэльс, чтобы показать нам страну и помочь представить себе, что такое местная горнорудная промышленность и овцеводческая отрасль. Мы проехали через Вагга-Вагга (Барра-Барра), Джумбо-джанкшн, Нарраудера, а оттуда верхом через все обширные пастбища страны возле Куддулдури.

Когда мы приехали в небольшой городок Кобар, центр овцеводческого региона, то верноподданные англичане, жившие там, узнали принца, и через час весь город был взбудоражен, все население повсюду следовало за нами по пятам, крича «ура!» и распевая гимн «Боже, храни королеву!».