Наследницы - Элизабет Адлер

– Тогда поскорее поцелуй меня, Билли, а то за всеми этими вещами ты забудешь, что любишь меня.

Днем троица поехала в Харроугейт купить Джинни лекарство и показать Билли сады и антикварные магазины. Они провели чудесное время за чаем у «Беттис», а когда выходили, то чуть не налетели на Хаддона.

– Господи, Сакстон, неужели это вы? – удивился он, протягивая Билли руку. – Что вы здесь делаете? Решили еще раз осмотреть мои конюшни?

– Здравствуйте, Хаддон. Нет, нет, я больше не ищу себе тренера. Я уже нашел его.

– Здравствуйте, Хаддон, – сказала Лаура, широко улыбаясь.

– Господи, Лаура. – Хаддон изумленно посмотрел на девушку, а затем на Билли. – Вы хотите сказать, что ваших лошадей будет тренировать Лаура?

– Совершенно верно, – ответил, улыбаясь, Билли. – О лучшем тренере я и мечтать не мог.

– До свидания, Хаддон, – бросила Лаура через плечо, выходя на улицу.

– Спасибо, – сказала она Билли, – но это не совсем правда. В действительности я не твой тренер; я буду только тренировать Крекера и Сашу.

– Это только начало, – пообещал Билли, ласково сжимая руку Лауры.

Джинни очень опечалилась, когда на следующий день молодые люди собрались уезжать.

– Помните, что вы здесь не посторонний, – сказала она на прощание Билли. – А ты, Ханичайл, дорогая, приезжай в любое время и живи здесь сколько хочешь.

На следующей неделе в Лондоне установилась жаркая и душная погода. От нее Анжу сделалась еще более неугомонной. Она постоянно думала об Алексе, но в отличие от Ханичайл не собиралась сидеть сложа руки. Она просмотрела телефонный справочник и нашла адрес офиса Скотта на Сент-Джеймс.

Она улыбнулась себе в зеркале, затем надела шелковое платье без рукавов, сбрызнула себя своими любимыми духами и отправилась на такси на Сент-Джеймс.

– Пожалуйста, мистера Скотта, – сказала Анжу секретарше в приемной.

Женщина посмотрела на нее как-то странно, из чего она пришла к заключению, что подружки Алекса никогда не появляются в его офисе.

– Скажите ему, что мисс Маунтджой хочет его видеть, – приказала она.

Дожидаясь возвращения секретарши, Анжу расхаживала по красивому холлу, думая о том, что скажет Алекс, когда увидит ее.

– Идите за мной, мисс, – пригласила секретарша и повела ее по покрытой голубой дорожкой лестнице в офис Алекса.

Он ожидал, стоя в дверях, и был немало удивлен, увидев Анжу. Она ворвалась в офис прежде, чем он успел остановить ее.

– Я знаю, что вы ждали Ханичайл, но вместо нее пришла я. Я подумала, что мы могли бы вместе провести время за ленчем и поговорить о ней. Вы знаете, она очень расстроена из-за того, что вы не звоните ей.

– Анжу, что вы здесь делаете? – раздраженно спросил Алекс. – Спасибо за приглашение, но у меня нет времени на ленч. Я очень занятой человек. И не хочу обсуждать Ханичайл ни с вами, ни с кем-либо другим. Пожалуйста, уходите, пока я окончательно не рассердился.

Анжу поняла, что Алекс собирается выставить ее за дверь, и взмолилась:

– Пожалуйста, Алекс, не прогоняйте меня. Я не такая наивная и ранимая, как Ханичайл. Я знаю, что нужно такому, как вы, мужчине.

Алекс рассмеялся.

– Вы очень глупая молодая женщина, – строго сказал он, – и если лорд Маунтджой узнает, что вы были здесь, то очень на вас рассердится.

– Но он не знает и никогда не узнает, – настаивала Анжу. – Пожалуйста, Алекс. Все, что я прошу, это только ленч.

Подойдя к столу, Алекс нажал на кнопку, вызывая помощника. Анжу была вынуждена отступить, когда за ее спиной стали открывать дверь.

– Пожалуйста, проводите мисс Маунтджой, Ставрос, – холодно произнес Алекс. – Мне кажется, она спешит на ленч.

– Это еще не конец, Алекс, – пообещала Анжу. – Наступит день, и вы угостите меня ленчем, – сказала она и выплыла из офиса.

Куда бы после этого Алекс ни пошел, он всегда натыкался на Анжу; он не знал, как ей это удавалось, но она посещала те же самые места, что и он. И каждый раз подкрадывалась к нему, приглашая то на ленч, то на коктейли и обеды. Он находил ее забавной и в то же время опасной. Кроме того, она совсем его не интересовала. Она была самой плохой из девушек Маунтджой.

Глава 29

Алекс Скотт не мог выбросить из головы Ханичайл. Он засыпал и просыпался с мыслью о ней, а когда брился, то видел в зеркале ее милое личико. Сейчас в своем офисе на Сент-Джеймс он смотрел в окно, продолжая думать о ней.

День был прекрасным. Яркое солнце озаряло все вокруг, но в голове у него был туман. Ему предстояло решить, заключать ли сделку с греческим танкерным флотом, но впервые в жизни Алекс не мог сосредоточиться.

С раздражением отвернувшись от окна, он приказал себе не быть смешным и сел за письменный стол, заставив себя просмотреть бумаги, аккуратно разложенные его помощником. Но вместо этого рассеянно провел рукой по гладкой патине стола, вспомнив, как купил его двадцать лет назад, когда человек, которого он ненавидел всю жизнь, был окончательно разорен. Он выставил на аукцион содержимое своих огромных офисов и домов, и Алекс все еще не мог забыть того горьковато-сладкого удовольствия, которое испытал, когда по очень низкой цене купил дом, – удовольствия от мщения.

Сейчас, за исключением эстетического наслаждения прекрасно отполированного дерева под его рукой и патины, лучившейся янтарным светом, он больше не испытывал удовольствия.

Он поднялся в большую красивую комнату и стал оглядывать трофеи своей личной войны: персидский шелковый ковер, чиппендейловское бюро, резное зеркало эпохи итальянского Возрождения. Это все были трофеи долгой войны, которую он, как ему казалось, выиграл. Он занял офис старика, пользовался его вещами, забрал у него жизнь. Но это не принесло Алексу радости. Единственными вещами, которые он купил с любовью, а не с ненавистью в сердце, были картины.

Алекс внимательно посмотрел на висевшие на стенах произведения искусства: бесценного Каналетто; этюд Джотто, нарисованный на дереве; три рисунка Леонардо. И на новейшее свое приобретение: маленькую картину Моне с летним цветущим садом, которую он увидел в витрине «Лефт-Бэнка» и в которую влюбился с первого взгляда.

На это был простой ответ. Он просто вошел к дилерам, без колебаний заплатил требуемую цену, потому что чувствовал, что художник, который проник к нему в душу, стоит гораздо больше, чем любой человек, имеющий дело с товарами и кораблями. Но он не мог найти простого ответа относительно своей любви к Ханичайл Маунтджой. Фактически на него вообще не было ответа.

Алекс снова сел за письменный стол, чтобы посмотреть расчеты, подготовленные для него помощником, но его взгляд то и дело возвращался к маленькому садику Моне, стоявшему на позолоченном мольберте на его столе, а мысли – в прошлое, о котором ему не хотелось думать. По крайней мере сейчас.