Рапсодия ветреного острова - Карен Уайт

– Но почему ты решила рассказать об этом сейчас?

Со стороны казалось, что Лулу вдруг совершенно обессилела, словно пересказ событий давно минувших лет заставил ее снова пережить их, а ее старое тело не было готово к этому испытанию.

– Потому что я устала, – тихо ответила она. – Я устала ждать прощения. В конце концов, я поняла, что мне выпал достаточно долгий срок для ожидания.

Эмми и Джолин переглянулись, и Эмми поняла, что они вспоминают одно и то же: разговор на подъездной дорожке и вопрос о том, как долго нужно ждать, прежде чем поймешь, что ты ждал достаточно долго.

На лице Лулу промелькнуло знакомое выражение, что позволило Эмми подготовиться к ее следующей фразе.

– Еще я устала от людей, совершающих такие же ошибки, как мы с Мэгги, словно никто ничему не научился. – Она указала на обручальное кольцо Эмми, тускло блестевшее в холодном свете флюоресцентных ламп больничной палаты. – Долго вы будете ждать Бена? Вы живете так, словно он может войти в дом в любую минуту.

Прежде чем Эмми успела ответить, Лулу повернула голову к Джолин.

– А ты, с твоим умом и красотой, – ты по-прежнему бьешься головой об стену, надеясь вернуть мужчину, который больше не хочет тебя. У тебя столько возможностей, зачем же тратить время и силы на пустое занятие? – Лулу закрыла глаза, и на ее щеках проступили яркие пятна, контрастировавшие с крахмальной белизной подушек. – Я говорю резко, но такая у меня привычка. Лучше бы я вела себя так по отношению к Мэгги, пока не стало слишком поздно. Тогда ее жизнь могла бы сложиться иначе – гораздо лучше.

Джолин резко встала.

– Извините, я должна… мне нужно идти.

Она наклонилась, поцеловала Лулу в лоб и быстро вышла из палаты, стуча каблуками по кафельному полу и ни разу не оглянувшись назад. Хит дернулся, как будто собираясь последовать за ней, но слова Лулу удержали его на месте.

– Не надо, Хит. Ей нужно вести собственные битвы, и она не сможет этого сделать, если ты все время будешь спасать ее. Она больше не относится к твоим незавершенным проектам. – Лулу закрыла глаза и откинула голову на подушку. – Дай ей уйти.

Брови Хита сошлись к переносице, пока он задумчиво смотрел на дверь. Потом он покачал головой и повернулся к Лулу.

– Извини, но я просто не могу так поступить. – Он поцеловал ее в щеку и ушел, пообещав вернуться.

Эмми обнаружила, что пытается отодвинуть стул от кровати; слова Лулу все еще больно ранили ее.

– Вы совсем измучились, Лулу. Я, пожалуй, пойду, а вы отдохните.

Лулу ухватилась за простыню.

– Нет. Еще рано. Теперь ваша очередь рассказывать.

Эмми недоуменно уставилась на нее.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Бене.

Эмми ждала, когда нахлынут боль и горечь утраты, от которых перехватывает дыхание. Но ее переполняли лишь теплые чувства к погибшему мужу. Она думала о той любви, которую они делили друг с другом, пока были вместе.

– Откуда мне лучше начать?

– С самого начала – с тех пор, как вы познакомились. А когда вы закончите, я расскажу о Джиме.

Эмми приподняла брови.

– Джим… первый муж Кэт?

Лулу кивнула.

– Да. Я влюбилась в него, когда мне было девять лет, и с тех пор не нашла никого, кто был бы хоть чем-то похож на него. Но это было моей ошибкой. Таких, как он, больше нет, но в мире, несомненно, есть множество не менее хороших мужчин.

Лулу закрыла глаза, прежде чем Эмми успела догадаться, о чем еще она хотела сказать.

– Хорошо. Скажите мне, когда нужно будет остановиться.

Эмми налила себе стакан воды и приступила к рассказу, начиная с того момента, когда она стояла на крыльце материнского дома и он поцеловал ее.

Глава 31

Гудок автомобиля пробудил Эмми от глубокого сна. Она села в постели, плохо понимая, что происходит, посмотрела на часы у кровати и поняла, что уже больше десяти утра.

Эмми поплескала в лицо холодной водой, быстро почистила зубы и побежала к двери. Ее родители уже поднимались на крыльцо. Отец первым обнял ее и похлопал по спине широкой фермерской ладонью, отчего она снова почувствовала себя маленькой девочкой.

– Хорошо выглядишь, Эмми, – сказал он, внимательно изучая ее лицо. – Теплая погода идет тебе на пользу.

Он широко улыбнулся и добавил:

– Если так выглядит октябрь в Южной Каролине, мне стоит задуматься о переезде, когда я перестану работать.

Когда отец отпустил ее, Эмми повернулась к матери, и они неловко застыли, глядя друг на друга. Потом обе шагнули вперед и взялись за руки; ощущение было таким же незнакомым, как бег в туфлях на высоком каблуке. Но когда Эмми попыталась отступить, мать сильнее привлекла ее к себе, а Эмми положила голову ей на плечо и подумала, что любовь матери к своему единственному ребенку преодолела боль от ее утрат. Все осталось по-прежнему, но понадобилось несколько месяцев, чтобы обе осознали это.

Пейдж немного отодвинулась и заглянула в дом.

– Тут очень красиво. Ты говоришь, что сын Эбигейл спроектировал и построил этот дом?

– Да. Хит построил для своей невесты еще до того, как она разорвала помолвку. У него есть бизнес в Атланте, поэтому когда он приезжает на Фолли-Бич, то живет у своих родителей, а не здесь… по очевидным причинам. Я была очень рада поселиться в таком доме.

– Готова поспорить, отсюда открывается чудесный вид на болото, – с надеждой произнесла Пейдж.

Эмми подошла к двери и распахнула ее пошире.

– Заходи, я покажу тебе.

– А я пока разгружу автомобиль и принесу вещи, – сказал отец.

Обе женщины, улыбаясь, вошли в дом. Пейдж окинула восхищенным взглядом высокий потолок и панорамные окна, а потом остановилась перед фотографиями на стене в гостиной. Она подняла руку и прикоснулась к портрету Мэгги и Роберта в день их свадьбы.

– Это тоже часть твоей истории? – спросила она, изучая лица на старой фотографии.

– Да, и очень важная. И еще я стала лучше спать.

Эмми нахмурилась, пристально вглядываясь в лицо Пейдж; теперь она понимала, почему всегда видела в ее улыбке печаль. Она посмотрела на следующую фотографию – Питер сидел за столом и был явно недоволен тем, что его снимают. Теперь она видела профиль Хита и его нос и удивилась, почему раньше не замечала этого сходства.

Она на секунду остановилась и задумалась.

– Мне уже давно не снится Бен. Некоторое время назад мы долго разговаривали с Лулу – она попросила меня рассказать о нем.

Пейдж кивнула и сразу же направилась к заднему крыльцу, выходившему на небольшой двор и болото за ним. Ее взгляд смягчился, как будто она увидела давно уехавшего друга, с которым не ожидала встретиться снова.

– Оно все такое же, – пробормотала она, глядя на маяк и приглушенные краски осени по берегам реки и болотистой низменности, окружавшей дельту. – Наверное, я снова займусь живописью и это будет мой первый пейзаж.

Эмми смотрела на мать, вспоминая закрытые тканью мольберты на чердаке и высохшие краски. Она улыбнулась.

– Думаю, это очень хорошая мысль.

Пейдж указала в сторону причала.

– Это одно из бутылочных деревьев Лулу?

– Оно стояло здесь, когда я приехала на Фолли-Бич. В одной из бутылок даже была записка. – Она вспомнила слова «вернись ко мне» и ощутила их пустоту, невозможность стремления к тому, что уже не может сбыться, наивную веру в то, что если будешь ждать достаточно долго, то слова обернутся явью.

– Записка?

– Да. Лулу уже давно завела эту традицию. Это такой способ сохранить в памяти образ человека или место, которое ты любишь.

Пейдж предпочла воздержаться от комментариев.

– Где твоя лодка? – она посмотрела на недостроенный причал.

– У меня ее нет, да я и не собиралась брать ее напрокат. Я не выходила на болото дальше причала. Сама не знаю почему, но я все время медлила с этой прогулкой.

Пейдж повернулась и внимательно посмотрела на Эмми.

– Потому что его красота и тайна зачаруют тебя и больше не отпустят. – Она перевела взгляд на воду, охристо блестевшую в солнечном сиянии. – В какой-то момент ты поймешь это, и тебе будет трудно уехать отсюда. – Она глубоко вздохнула. – Оно остается с тобой, даже запах гниющего ила. Я почувствовала его, когда ехала через мост, и поняла, что вернулась домой.

Эмми натянуто улыбнулась.

– Я думала, что твой дом в Индиане.

– О, наш дом может находиться в нескольких местах. Я взяла с собой банку с песком, чтобы помнить об этом. И, знаешь, Бен тоже понимал это.

Эмми смотрела на мать, отмечая, какими густыми до сих пор были ее темно-каштановые волосы, пронизанные седыми прядями.

– Что ты имеешь в виду?

Пейдж повернулась к дочери; ее глаза были такого же цвета, как у Эмми.

– Перед своей последней командировкой он зашел ко мне в магазин, когда тебя там не было. Он сказал… – она немного подумала, словно пыталась точно вспомнить слова. – Он сказал, что если с ним что-то случится, то он хочет, чтобы ты начала новую жизнь где-нибудь еще. Он хотел, чтобы ты следовала своим мечтам, куда бы они ни привели, и не давала воспоминаниям о прошлой жизни удерживать тебя на месте.