Буддист-паломник у святынь Тибета - Гомбожаб Цыбиков

Четвертый дацан, изучающий тантры и называемый Агпа, считает своим настоятелем некоего Лодой-чжялцана. На обязанности этого дацана лежит совершение мистических обрядностей за благополучие монастыря.

Кроме того, все монастырское духовенство делится на 42 общины (камцаны), из коих 16 – в Гомане, а остальные 26 – в Лосаллине.

Духовенство двух других дацанов распределяется по камцанам по своему выбору.

Число монахов в Брайбуне местными ламами определяется в 10 000, но я думаю, основываясь на приблизительном подсчете при раздаче им денег и соображениях о количестве денег, уходящих на такие раздачи, что оно не превышает восьми тысяч. По вышеназванным дацанам Гоман, Лосаллин, Дэян и Агпа монахи распределяются в отношениях 8: 25: 2: 1.

Брайбунский монастырь известен своим почитанием прорицателей, на которых нисходят, по верованию, так называемые чойчжоны, или хранители учения. Культ чойчжонов был введен в Тибете впервые известным проповедником конца VIII и начала IX вв. Падма-Самбавой и ко времени Цзонхавы так прочно утвердился, что сохранился и при новом, господствующем ныне, учении его. Из всех чойчжонов, число коих довольно велико, сходят на прорицателей, однако, очень немногие, причем все они считаются принадлежащими к низшему разряду. Самыми популярными из чойчжонов являются так называемые «пять царей», а между ними царь Бэхар, или «царь деяний», который ныне у ламаистов известен более под именем Найчун («Маломестный»).

Про происхождение этого последнего названия рассказывают следующее. С давних пор царь Бэхар был почитаем в монастыре Цалгунтане, находящемся верстах в семи на юго-восток от Лхасы, на левом берегу реки Уй. После одного несчастного случая цалгунтанцы, недовольные небдительностью своего охранителя, положили (понятно, изображение) его в маленький ящик и пустили плыть по названной реке. Против монастыря Брайбун один из его монахов увидел плывущий мимо ящик и, вытащив из реки, понес в свой монастырь. Немного не дойдя до монастыря, монах полюбопытствовал посмотреть, что находится в ящике, и приподнял крышку. Тогда из него вылетел чойчжон и, поместившись на одном дереве, крикнул: «Найчун, найчун!», т. е. «Мало места, мало места!» Удивленный таким чудом монах пошел в монастырь и сообщил об этом приключении. Тогда решили на этом же месте построить кумирню для чойчжона, который затем стал сходить на одного из монахов и через него давать прорицания.

Кумирня эта находится на юго-востоке от монастыря, саженях в трехстах от его края, среди густого сада-леса. В настоящее время она представляет довольно красивое здание в тибетском стиле с маленькой золоченой крышей в китайском вкусе. К ней сделаны пристройки, служащие жилищем как самого прорицателя, так и штата монахов при кумирне. Прорицатель-лама, как говорят, сопровождал третьего банчэн-эрдэни при его поездке в Пекин и, вероятно, тогда получил почетный титул чойрчжэ и внешние знаки почета, состоящие из желтых носилок и желтой курмы. Самая кумирня также утверждена богдоханом, и потому на дверях имеет китайскую надпись на обычной синей доске «лин-чжао-бяо-цзяо».

Каждый интересующийся тем или другим вопросом может заказать запросить чойчжона. Для этого подносится прорицателю известная сумма денег, смотря по его важности, но, в общем, небольшая. Так, Найчуну вносят minimum 5 ланов тибетских монет (6 р. 50 к.), Гадону – 2 лана (2 р. 60 к.), Дамчжаню – 2 монеты (40 коп.) и т. п. Вопросы предлагаются письменно или устно, соответственно чему даются и ответы. Ответы эти находятся под общим контролем администрации и лам. За ответы, могущие подорвать религиозные чувства и доверие к администрации, иногда запрещают предсказывать.

Официальное спускание чойчжона происходит 2-го числа каждой луны в присутствии администрации и духовенства монастыря в самой кумирне, а в некоторых случаях (как 29-го числа 6-й луны) – в монастыре. Кроме того, спускание может быть произведено при всяком экстренном случае, как по требованию далай-ламы, так и по просьбе частных лиц. Найчун вместе с вышеупомянутым Гадоном являются главными советниками далай-ламы и всего высшего управления Тибета.

Почти в одной версте на северо-восток от монастыря, высоко на склоне горы Гэнпэл, находится местопребывание прорицательницы – женщины, в которую вселяется хранительница учения Дамма, или Дамчжань-чэмо. Она чтится в особенности Гоманским дацаном.

За западной горой монастыря находится местопребывание весьма чтимого чойчжона Гадон («Радостный лик»). Он считается одним из вышеупомянутых «пяти царей» и иначе именуется Иондань-чжялбо («Царь знаний»). Прорицатель, на которого он спускается, является хозяином небольшого монастыря, оставшегося от древнего доцзонхавинского большого монастыря Гадон. По своему влиянию на дела Тибета этот прорицатель является вторым после найчунского, претендуя даже на равенство с ним.

В одной версте на юг от монастыря находится небольшая деревня, в центре которой стоит большой дом, где живет прорицатель Дамба-шамо. Предание говорит, что прежде два шамо, т. е. правители монастыря Брайбуна, дали клятву принимать меры, чтобы мясо, продаваемое монахам, было без заразы. Поэтому после смерти они стали нисходить на одного ламу в этой деревне, где живут почти все мясоторговцы Брайбуна. Последние, конечно, весьма чтут этот прорицателя.

Между монастырями Сэра и Брайбун живет в своем поместье еще одна прорицательница, на которую нисходит чойчжон Дамчжан-дорчжэ-дагдан, который считается хранителем одной из брайбунских общин Самло. Этот чойчжон изображается едущим на буром козле. Цвет самого – темно-синий. Держит в правой руке вачир.

Нам неоднократно приходилось присутствовать при спускании разных чойчжонов, и самый процесс его у всех прорицателей почти одинаков, как не раз описано раньше. Теперь же скажем, что при спускании чойчжонов все прорицатели одеваются в более или менее богатые воинские доспехи и стараются принять возможно страшный образ. При этом женщины, конечно, не могут проделывать таких жестикуляций, как мужчины, но все же размахивают копьями, саблями и строят гримасы. Богатство доспехов зависит, конечно, от благосостояния прорицателей и усердия поклонников. Так, найчунский и гадонский прорицатели надевают шлемы из чистого золота, подаренные, как говорят, нынешним далай-ламой.

Что касается преемства дара прорицания, то оно бывает двух родов: выборное и наследственное. Во главе выборных прорицателей стоит найчунский, избираемый далай-ламой из среды нескольких кандидатов. Дело в том, что по смерти прорицателя лица, желающие занять эту выгодную должность, пробуют ниспускать чойчжона, и если выходит удачно, стараются довести о том до сведения далай-ламы. Последний выбирает наиболее подходящих кандидатов и предварительно испытывает их частным образом у себя во дворце. Тот, на кого падет выбор далай-ламы, объявляется прорицателем, и он делает пробное ниспускание перед помянутым выше Ямантакой (Чжиг-чжэдом) брайбунского дацана Агпа в присутствии далай-ламы и высших духовных. Такой естественный ход выбора объясняется ламаистами, конечно, иначе: они говорят, что различные чойчжоны и духи более низкого разряда стремятся стать на место Найчуна, почему и начинают вселяться в разных лиц; распознать же истинного Найчуна может лишь всеведущий далай-лама совместно с Ямантакой.