Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

— Надеюсь, с Ларисой все в порядке? — моментально ловит ее Вера. За невестку она всегда переживает много больше, чем за единственного сына, похожего на отца, словно последнего просто размножили клонированием.

— Привет Тошке! — Ольга спешит откланяться под этим благовидным предлогом. — Дела семьи – это святое. Спишемся! — махнув на прощанье рукой, убегая, сталкивается напоследок с Талгатом и Золотаревым, но не слушает их, ныряет в лифт, едва успевая проскользнуть между дверей.

За прожитую половину дня Ольге удалось приглушить часть безумного пламени, разожженного Ритой, и она уже почти спокойно может вести машину, думать о женщине, ждущей ее сейчас, сидя на лавках-ступенях под Музеоном.

Прогулка явно пошла Рите на пользу — вчерашний безумно-перепуганный блеск в глазах сегодня сменился загадочной улыбкой. Поза расслаблена. Откинувшись назад, уперев ладони в теплое дерево лавки-ступени, Рита задумчиво смотрит на бьющие из-под решетки фонтана струи воды. С шумом и хрустальными брызгами вода взлетает вверх с разной силой, на разную высоту. Под струями, между, с визгом резвятся дети, промокшие насквозь и тем счастливые.

Подходя ближе, Ольга чувствует себя так, словно подглядывает в замочную скважину за чужой частной жизнью, но не торопится обозначить присутствие.

— Предлагаю двигаться дальше, — произносит лишь тогда, когда Рита замечает ее. Ольга знает, что «против солнца» Рите плохо видно ее лицо, зато сама она в мельчайших деталях может рассмотреть ее глаза — дно глубокого омута с малахитовыми узорами тайны.

— Если тебе на квартире ничего не нужно, то… — Рита вкладывает свою руку в протянутую Ольгой ладонь. Легко поднявшись, она оказывается с Ольгой лицом к лицу, инерционно подается вперед. Их губы слегка приоткрыты, буквально летят навстречу, но так и не встречаются поцелуем.

Приглушенный за прошедшую половину дня, огонь обрушивается или вырывается из сознания обеих.

Замерев в критической близости, Ольга и Рита лишь взглядами жадно ласкают друг друга. Фантомная память подменяет реальную, где дыхание не раз сливалось в одно на двоих. В ответ на него из солнечного сплетения неумолимо поднимается жар, словно это не взгляд Ольги, а ее губы касаются Ритиной кожи. Словно Рита не пальцы Ольги сжимает в своих ладонях, а обнимает, скользит ими по обнаженной спине…

— Идем? — мягко останавливая безумие вполголоса произносит Ольга. Ее улыбка жжется. Рита опускает глаза, глядя на Ольгины руки, сжимающие пальцы самой Риты, согласно кивает. Ни слов, ни голоса просто нет.

Бывают моменты в жизни, переживая которые ты как никогда понимаешь неповторимость и необратимость каждой секунды времени. Эту призрачность «здесь и сейчас», бесконечно и стремительно перетекающую в здесь и сейчас следующие и следующие.

— Так странно, — обретя снова дар речи, негромко вслух рассуждает Рита, — еще вчера утром я даже не предполагала, где окажусь вечером, а сегодня уже лечу дальше. Причем ни одного из этих перемещений я не то, что не планировала, даже не представляла, что так может быть.

Ольга слушает, признается:

— Я лишь отчасти рассчитывала на твое согласие, но и не предложить не могла.

На несколько минут девушки замолкают, памятью возвращаясь сначала в кофейню, из которой Рита поспешно бежала от Ольгиного предложения, затем во двор, где обе они снова встретились перед самым Ольгиным отъездом.

— Прости, звучит жутко двусмысленно, — словно через силу решается произнести Кампински — но… мы нужны друг другу.

В Ритином молчании она смотрит вперед, на летящую им навстречу дорогу и других участников дорожного движения под названием жизнь.

— При этом мы с тобой ничего друг другу не должны и ничем не обязаны.

— Что-то вроде «останемся друзьями»? — тихо вплетается догадка Риты. Ольга отрицательно качает головой.

— Нет! Не так и не это, — сведя брови, она настойчиво ищет подходящие слова. — Давай мы с тобой пока нигде и никем не останемся. Без каких-либо определений. Лучше расскажи, у тебя есть какое-то место в Питере, которое тебе нравится больше остальных?

Сбитая с толку резкой сменой курса разговора, Рита растерянно улыбается и пожимает плечами.

— Нет еще. Я там еще никогда не была.

На обратном пути Миша Золотарев и Талгат, которого первый услужливо пригласил вместе ехать, остановились всего один раз — купить воды в придорожном универсаме, в остальное время машина спешно бежит вперед.

Оба торопятся обратно в Городок. У каждого свои веские причины.

Едят, что называется, на ходу.

— Куча еще осталась, — довольно хвастается Талгат, типа, жалуется, — надо доесть, так что не стесняйся. Хорошо хоть половину Кампински с подругой забрали вчера.

— Ты с ней, что ли, ехал? — Мишка отхватывает хороший кусок самсы.

Талгат согласно кивает:

— Ага, в ночь. Но быстрее попали.

Золотарев запивает водой.

— А что за подруга? — интересуется между делом, мысленно прикидывая, что «подруга» в контексте с «Кампински» может звучать очень неоднозначно. Талгат усмехается в ответ.

— А, Хитрый дэвушк! Такой хороший! — вспоминает шутки прошедшего вечера.

— Ты ее знаешь? Из компании? — допытывается Золотарев, чуя хорошую сплетню.

— Говорит, что нет, — отвечает Исин. — Из Городка, — отвлекается на поступившее смс. Миша бросает быстрый взгляд через его плечо, успевает выхватить несколько слов и понять, что сообщение от Джамалы. Ревность и злость свинцом наливают руки. Он с силой сжимает баранку руля: — «эта проститутка еще ответит мне», — мысленно обещает, вспоминая, как вчера она не открыла ему дверь квартиры, купленной на его кровные деньги. Как сияет в последнее время своей этой влюбленностью и как в курсе была о делишках Риты и Ольки…

— Так что за подруга-то? — вновь задается вопросом. — Я в Городке лесбушек, кроме Кампински, не помню что-то.

Талгат поднимает глаза от смартфона. Затем удивленно вскидывает брови:

— Оп-па! — хмыкает, усмехается. — Я не в курсе.

Золотарев утвердительно кивает :

— Говорю тебе, мы еще в школе вместе учились.

Талгат складывает телефон в карман.

— Да не, не похоже, — вспоминает он вчерашнюю попутчицу. Она немного странно появилась, но ему в это время было не до нее, он с Джамалой прощался.

— А как зовут? — не унимается Миша.

— Рита, вроде, — бьет по сознанию Золотарева ответ и добивает. — Темненькая, кучерявые волосы… Не похожа она на таких… Слишком хорошенькая, — уверенно заключает Талгат.

Если бы он только знал, что в этот момент происходит в душе Золотарева!!! То побоялся бы аварии или риска вынужденного совместного суицида.

— Рита, — спустя пару минут скрипнул зубами Миша. — А чего она в Москву с Кампински?

Его голос звучит странно, глухо. Талгат пожимает плечами:

— А я знаю? По пути.

— Да ты вообще ни хуя не знаешь! — Золотарев увеличивает скорость до предела. — Джамка тебе голову задурила, а ты и веришь ей, дурак!

Исин не готов был к такому стремительному переходу.

— Поосторожнее, — предупреждает.

— Да я не со зла, — с досадой отвечает Михаил, — просто смеяться над тобой же все будут, приехал дурачок из Центра, а на ней пробу уже ставить негде, — он бросает быстрый взгляд на Талгата, — ну, хочешь, остановлю сейчас, выйдем, в морду мне дашь. Если полегчает…

— Про Питер, как про любой другой город, можно собрать миллион мнений. Я знаю людей, которые просто живут в нем. Просто родились в этом городе, как и я, но не имели тетушки, упертой в любви к Ленинграду. Они росли там, учились, женились и прочее. Они и есть Питер в каком-то смысле.

Устроившись в соседнем кресле, скинув босоножки и обняв колени руками, Рита слушает рассуждения Ольги. Предложение «обнулить» все взаимные определения неожиданно сбросило с плеч (или с души) неподъемный груз. С ним свалились обиды (что может быть хуже и бессмысленнее этого чувства?), стало легче дышать, говорить, мыслить.

Ольгины слова рисуют в воображении Риты невидимый город, как тогда, когда она творила свой проект «Северо-Запад».