Уплыть за закат - Роберт Хайнлайн

Пять минут на машине, десять на автобусе, двадцать минут приятной пешей прогулки в хорошую погоду. Медицинский факультет стоял чуть к западу от пересечения Тридцать девятой и Стейт-лайн, в десяти минутах езды.

Юридическое училище – в центре, в двадцати минутах.

Все эти учебные заведения имели свои достоинства и свои недостатки.

Рокхерст был совсем невелик, зато, как иезуитский колледж, наверняка обеспечивал высокий уровень знаний. Это был мужской колледж, но не полностью. Мне сказали, правда, что если там и учатся женщины, то только монашки – учительницы, повышающие свое образование. Поэтому я не питала уверенности, что меня туда примут. Отец Мак-Коу, президент Рокхерста, успокоил меня.

– Миссис Джонсон, наши правила не высечены в камне. Хотя большинство наших студентов – мужчины, мы не отказываем и женщинам, серьезно заинтересованным тем, что мы предлагаем. У нас католическая школа, но мы охотно принимаем людей другого вероисповедания. Мы не предпринимаем усилий, чтобы обратить их в католичество, но, думаю, следует вас предупредить, что многие протестанты, познакомившись с католической доктриной, часто сами обращаются в истинную веру. Если, находясь среди нас, вы ощутите надобность в религиозных наставлениях, мы будем счастливы предоставить их вам. Но давить на вас не станем. Вы желаете получить степень или вам это не нужно?

Я объяснила, что уже записалась на специальный курс в университете с целью получить степень бакалавра.

– Но меня больше интересует само образование, чем степень. Потому-то я и пришла к вам. Иезуиты славятся высоким уровнем преподавания, и я надеюсь получить здесь то, что не получу в других колледжах.

– Надеяться никогда не лишне. – Он нацарапал что-то в своем блокноте, оторвал листок и подал мне. – Вы зачисляетесь на специальный курс с правом посещать любые лекции. За некоторые занятия взимается дополнительная плата, например за лабораторные. Зайдите с этим к казначею – у вас примут плату за обучение и подсчитают, сколько с вас следует еще. А через неделю-другую приходите ко мне.

Следующие шесть лет, с сорок шестого по пятьдесят второй, я училась, не пропуская и летних занятий. Дома у меня малых детей не было, а значит, хозяйство не требовало особых трудов; то, что осталось, я поручила шестнадцатилетней Дорис, которая только что приступила, под моим чутким руководством, к выбору суженого из говардского списка, и Сьюзен – той было только двенадцать, и она (почти наверняка) сохранила девственность, но стряпала для своих лет превосходно. Я занялась ее сексуальным просвещением, зная по опыту, как тесно связаны кулинарный талант и высокое либидо, но обнаружила, что тетя Лу давно воспитала из моих девчонок невинных всезнаек, хорошо знакомых со своим телом и своим женским естеством задолго до того, как это естество пробудилось.

Из сыновей дома оставался только один. Пат – в сорок шестом ему было четырнадцать. Я, поколебавшись, решила проверить и его знания по части секса – пока он не подцепил какую-нибудь заразу, не обрюхатил двенадцатилетнюю дурочку с большими титьками и малым мозгом или не ввязался в громкий скандал. Раньше мне не приходилось этим заниматься сыновей просвещали или Брайан, или дед, или оба вместе.

Патрик был терпелив со мной и наконец сказал:

– Мама, ты хочешь спросить меня про всякое такое? Тогда спрашивай.

Тетя Бет-Лу устроила мне такой же экзамен, как Элис и Дорис – и я только на один вопрос не сумел ответить.

Я осеклась.

– Я не знал, что такое внематочная беременность. Но теперь знаю.

Сказать?

– Не надо. Тетя Бетти Лу или дядя Нельсон говорили тебе что-нибудь про Фонд Айры Говарда?

– Кое-что. Когда Элис стала гулять с мальчишками, дядя Нельсон велел мне не лезть не в свое дело и помалкивать… и поговорить с ним, когда мне самому захочется гулять с девчонками. Я не думал, что мне захочется – но потом захотелось, и я сказал дяде, а он мне сказал про премии. Которые платят за говардских детей, а больше ни за каких.

– Ну, дорогой мой, кажется, тетя и дядя рассказали тебе все и без меня. А дядя не показывал тебе гравюры Форберга?

– Нет.

(Черт побери, Брайни, почему тебя тут нет? Это твоя работа.) – Мне их тетя Бет-Лу показывала. Они у меня в комнате. – Он застенчиво улыбнулся. – Мне нравится их смотреть. Принести тебе?

– Нет. А впрочем, как хочешь. Кажется, ты знаешь о сексе все, что нужно знать в твоем возрасте. Чем я могу тебе еще помочь?

– Да ничем, наверное. Вот только… тетя Бет-Лу всегда давала мне резинки, и я обещал ей, что всегда буду ими пользоваться. Но Уолгрен их ребятам не продает.

(Что еще Бетти Лу для него сделала? Считается ли сожительство с теткой инцестом? Точнее – с женой дяди, она ведь нам не кровная родственница. Морин, не лезь не в свое дело.) – Хорошо, я тоже буду давать их тебе. А… где ты ими пользуешься, Патрик? Не спрашиваю с кем, но где?

– Пока что я только одну такую девочку знаю, и у нее мать очень строгая. Велит ей это делать только у них дома, в подвале, не то она…

Я не стала уточнять, что такое "не то".

– По-моему, ее мать очень разумная женщина. Ты, дорогой, тоже спокойно можешь заниматься этим дома. Надеюсь, ты больше нигде этого делать не будешь – в Суоп-парке, например. Это слишком опасно. (Морин, кто бы говорил!) Все трое были хорошие дети, и я не знала с ними никаких хлопот. С помощью немногих спокойных указаний с моей стороны наше хозяйство шло гладко, и у меня оставалось много времени для учебы. К замужеству Сьюзен в августе пятьдесят второго года у меня был не один, а четыре диплома: бакалавра искусств, бакалавра права, магистра наук и доктора философии.

Что за чудеса, скажете вы!

Сейчас расскажу, как кролик оказался в цилиндре.

Я нигде не могла предъявить свой школьный аттестат – выданный в 1898 году, он как-то не очень совмещался с моим тогдашним официальным возрастом – сорок четыре года. По возможности я старалась говорить, что мне "больше двадцати одного" и только припертая к стенке называла свой говардский возраст, скрывая факт своего существования на свете до 1910 года. Для этого надо было всего лишь держать язык за зубами – никаких "А вы знаете такого-то?" или "А помните?"

Поэтому я и поступила в университет не как обычная студентка, а на специальный курс. Потом попросила разрешения сдать экстерном на право стать соискательницей диплома и не остановилась перед высокой платой за экзамены. Я сдавала английскую и американскую литературу, американскую историю, мировую историю, математику, латынь, греческий, французский, немецкий, испанский, анатомию, физиологию, химию, физику и естествознание.