Родом из ВДВ - Валентин Бадрак

– Я – Умар, – выдохнул пришелец тихо, но внятно, с акцентом, свойственным детям Кавказа.

В тусклом свете двух керосиновых ламп, подвешенных с обоих концов стола, Игорь вполне мог рассмотреть своего собеседника. Умар оказался молодым мужчиной, который, несмотря на свою совершенно черную густую поросль на лице, выглядел лишь немного старше по возрасту самого Игоря. Он не был здоровяком, но в его жилистой энергичной фигуре угадывались решимость и удаль. Прямой заостренный орлиный нос вместе с наклоном головы вперед придавал ему воинственность. В какие-то моменты разговора в речи горца чувствовалась надменность. В желтом свете чадящих ламп его кожа казалась пергаментной, и только мелкие капельки пота на лбу свидетельствовали, что это живой человек, а не восковой манекен. Одет он был в полевую камуфляжную форму, правда несколько иного покроя и с другим цветовым рисунком, а под подчеркнуто вольно расстегнутой летней курткой виднелась футболка цвета хаки. На голове у него плотно сидела кепка, опять-таки совсем не такая, как у десантников; ее, скорее, можно было принять за охотничью. На принадлежность к касте воинов указывали прежде всего глаза. Маленькие и бесконечно черные, невозмутимо-угрюмые, как бездонные провалы Кавказских гор, отдающие перламутровым блеском, они испепеляли пространство, распространяя энергию непримиримости и разрушения. Это был взгляд недавно проснувшегося тигра, и Игорю показалось, что гость избегает смотреть ему в глаза, чтобы не выдать раньше времени свою звериную натуру.

Дидусь предложил гостю сигарету. Тот молча взял ее и щелкнул зажигалкой, рассеивая в матерчатом пространстве палатки клубы табачного дыма.

– Что конкретно тебе нужно? – спросил Игорь спокойно и четко, продолжая рассматривать незнакомца, чувствуя свою причастность к некой хорошо оберегаемой тайне.

– Десяток ручных гранатометов, четыре десятка стволов и хотя бы один АГС-17. И как можно больше боеприпасов.

Вот только теперь Умар посмотрел Игорю в глаза, и комбат тотчас понял, что все названное с отменным знанием дела будет употреблено по прямому назначению, что человек этот, фанатично преданный непостижимой для обычных людей идее, рожден лишь с одной целью – совершить нечто страшное и погибнуть.

– Хорошо, – ответил он коротко, – пойдем.

– Отправь посыльного за моими людьми, чем меньше твоих будут знать об этом, тем лучше для нас всех.

Игорь, подумав, согласился.

Через полчаса кавказцы вынесли все запрашиваемое оружие из ружейных комнат. Игорь стоял, скрестив руки на груди, и спокойным суровым взглядом смотрел на выросшую гору из оружия и боеприпасов. Ошалевшие ротные, которым комбат приказал исполнить волю высокого начальства, суетились или напряженно прохаживались рядом, охваченные общей нервозностью. Хотя, в конечном итоге, прямую ответственность за оружие несли командиры рот, никто не счел возможным воспротивиться приказу комбата. Игорь с удовлетворением отметил это, мысленно поздравив себя: доверие к нему как к лидеру перевесило риск юридической ответственности. Удивительно, но Умар также понимал, что Игорь распоряжается прежде всего не как комбат, а как признанный авторитет в своем сообществе.

– Я умеею быть благодарным, поверь, комбат, – сказал незнакомец с прищуром, когда оружие рассовали по машинам, – а про оружие не переживай. Что останется – вернем, а что выйдет из строя – поможем списать. Война тут не на один день.

Игорь пристально посмотрел на чеченца:

– Наверное, ты очень важный человек, раз имеешь такие крутые связи в военном руководстве.

– Э, дорогой, – ответил Умар, сверкнув рядом белых ровных зубов, – видит Аллах, что тебе лучше не знать ни обо мне, ни о моих связях. Помни только, что я – твой друг. Держи на память.

С этими словами он вытащил из-за пояса огромный чеченский кинжал – орудие тайного промысла и символ успеха горцев – и вручил его Игорю.

– Оружие за оружие, комбат. Так положено. Умар – твой друг, – повторил чеченец, и Игорь заметил, что только на одно мгновение выражение лица незнакомца стало приветливым, тогда как уже в следующий миг горец снова был невозмутим и непроницаем.

Игорь стиснул кинжал. Он оказался тяжелым и холодным, как ледяные вершины Кавказа. Блеск закаленной стали, слегка изогнутое окончание лезвия с продольной выемкой внушали уважение и вызывали странные эмоции. Игорь представил, как этим оружием перерезают горло. Овце. А может быть, человеку. Ему стало жутковато, но он быстро отогнал опасные ощущения.

– Спасибо и тебе, Умар. Кто знает, может, наше знакомство не случайно.

И с этими словами они обменялись крепким мужским рукопожатием. Игорь подумал, что если ему приходится исполнять чью-то злую волю будучи каким-то образом причастным к тайным операциям, нужно хотя бы позаботиться о личных отношениях. Еще со времен службы отца в Грузии он хорошо усвоил, что такие контакты очень много значат для горных воинов. А тут ведь никто не знает, что будет дальше…

Прошло еще несколько дней, и этот эпизод затмили другие, не менее значимые. О ночном визите напоминали лишь переполовиненные ротные арсеналы. Казалось, загадочный визит горцев промелькнул и исчез в дебрях Леты. Но Игорь и сам теперь уже хорошо понимал: грядет что-то лавинообразное, непостижимое и непрогнозируемое. В подтверждение его предположений в один из вечеров в расположение батальона заглянул командир полка, причем не сам, а в сопровождении незнакомого человека, весьма походившего манерами на местных жителей. Он также был в камуфляже, точно таком же, как чеченец Умар.

– Знакомься, Игорь Николаевич, это Мансур, советник министра обороны Абхазии… И руководитель разведывательно – диверсионного направления…

При этих словах кэп многозначительно посмотрел на Игоря, который старался быть невозмутимым; визит этот явно не предвещал ничего хорошего.

– Старший лейтенант Дидусь, командир первого батальона, – коротко отрекомендовался Игорь.

– Есть необходимость собрать офицеров, у Мансура есть что им сказать…

Выступление Мансура было пространным, туманным, но страстным. Он сопровождал убого выстроенную логику, выдержанную в стиле первых красных командиров из народа, зажигательными жестами истинного южанина. Если бы не его фанатично горящие глаза да трехдневная щетина, придававшая доморощенному полководцу сходство с уголовником, то его, пожалуй, можно было бы принять за темпераментного итальянца. Непредвзятые слушатели могли бы признать, что оратору в определенной степени удавалось компенсировать сомнительные артистические данные и четкость повествования напыщенным и ярким изображением героических образов. Вся речь гостя сводилась к одной теме: приглашению абхазским командованием офицеров и бойцов, неравнодушных к судьбе угнетаемого народа, поучаствовать в боевых диверсионных операциях. Конечно, это должны были быть исключительно добровольцы, люди с крепкой психикой и отменной физической подготовкой, которые приобретут уникальный боевой опыт, выполняя почетную миссию защитников за солидное денежное вознаграждение. Несомненно, офицеры получат возможность феерического продвижения по служебной лестнице и, само собой разумеется, награды российской армии. Солдаты – награды и возможность зачисления без экзаменов в любое учебное заведение России, готовящее офицеров. При этих словах командир полка утвердительно кивал, давая понять, что заявление Мансура – не личная выдумка того, а часть государственной политики России на этом клочке земного шара. «Естественно, – продолжил Мансур, – есть прямая опасность для жизни, риск, но ведь… мы на войне. Ребята, это путь к признанию вас как разведчиков и диверсантов! С таким жирным штрихом в биографии можно потом идти куда угодно, хоть в охрану президента, хоть в наставники диверсионных школ. – Мансур потрясал перед слегка ошалевшей аудиторией волосатой рукой, сжатой в кулак. – Поэтому нам нужны только добровольцы, желающие помочь абхазцам в их праведной борьбе за независимость, только бесстрашные волонтеры!»

Чтобы вербовка не выглядела банальным цыганским базаром, командир полка, напустив на себя флер суровости и таинственности, дорисовал общую картину несколькими крупными мазками. Среди прочего как бы невзначай добавил, что эти диверсионные операции будут тщательно рассматриваться на самом верху, – тут он поднял указательный палец, – с впечатляющими последствиями для их участников. Потому как регион этот действительно является нервным узлом жизненно важных интересов России. Полковник, разгладив двумя руками портупею, закончил внезапным предупреждением о строгой секретности этой встречи. Беседы с бойцами должны проводиться исключительно индивидуально, при этом следовало отдавать предпочтение сержантскому составу из числа контрактников.