Пружина для мышеловки - Александра Маринина

– Нет, я хочу спросить вас именно о Шляхтиной. Расскажите мне о ней, пожалуйста. Все, что сможете вспомнить.

Агрессивность Аргунова куда-то испарилась, он стал разговаривать нормально и даже почти спокойно. Ну надо же, он ведь совсем не стар, еще шестидесяти нет, а ведет себя как заправский старик, который вечно всем недоволен и брюзжит по любому поводу, однако тут же расцветает и расправляет крылья, стоит только дать ему возможность вспомнить молодость.

– Лена была нашей знакомой… даже подругой, если можно так сказать.

– Вашей? – уточнил я, имея в виду множественное число. Он ведь сказал «нашей подругой», а не «моей».

– Моей и Славы Ситникова. Вернее, не так. Она была Славкиной любовницей, а для меня – просто хорошей знакомой. Мы часто встречались втроем, проводили много времени вместе.

Вот оно как! Стало быть, Ситников и Шляхтина были любовниками. Уже кое-что. Дополнительный штрих к портрету Елены.

– Они собирались пожениться?

– Пожениться? – Аргунов с удивлением посмотрел на меня, потом губы его тронула едва заметная улыбка. – Нет, конечно. Слава уже был женат в то время. У него только-только Гришка родился. Он не смог бы развестись, даже если бы очень захотел, потому что работал в горкоме комсомола, был членом партии, а тут маленький ребенок… В те времена это означало бы пожертвовать карьерой.

– А Елена? Как она относилась к тому, что Ситников спит с ней, а жениться не собирается? Она ведь, наверное, хотела выйти замуж, устроить свою жизнь. Она настаивала на том, чтобы он развелся?

– Лена? – Аргунов удивился еще больше? – Да ну что вы!

– Почему же? Это ведь так естественно.

– Да ну что вы, – повторил он. – Надо было знать Лену, чтобы понимать, что это совсем не так. Да, она спала со Славкой, он в качестве мужа он ей не был нужен.

– Но почему?

– А что он мог ей предложить? Зарплату, из которой двадцать пять процентов вычитают на алименты. Жизнь в коммуналке. Постоянные переживания из-за невозможности видеть ребенка. Нет, это ей не было нужно. Лена хотела для себя другого мужа.

Я внимательно посмотрел на Аргунова, на странное выражение его лица, и вдруг понял…

– Она хотела такого мужа, как вы?

Лев Александрович вздохнул и начал барабанить пальцами по столу.

– Это может прозвучать странно… даже нескромно… Да, Лена хотела выйти замуж за меня. Это был очень неприятный эпизод в моих отношениях со Славкой Ситниковым, я не знал, как себя вести, что говорить и ей, и ему. Понимаете, я был молод и в известной степени наивен, я полагал, что если девушка спит с мужчиной, то она его любит. И как же в таком случае можно флиртовать с другим?

– Нам не дано понять женщин, – поспешил я успокоить его. – Расскажите, что тогда случилось?

– Тогда… Лена пришла ко мне, когда я был дома один, и открыто предложила себя. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Сказала, что любит меня и что может сделать мою жизнь счастливой. Я ужасно испугался, растерялся даже… Я не мог найти нужных слов, чтобы объяснить ей, что она мне совсем не нравится, и начал лепетать что-то насчет Славки, что он мой друг, и я не могу себе позволить… В общем, ерунда получилась. Лена повела себя очень откровенно, а я не пошел ей навстречу и не придумал способа быть деликатным в той ситуации. Вышло некрасиво.

– Некрасиво?

– Ну да. Понимаете, это ужасно, когда женщине приходится одеваться… Девять мужчин из девяти не устояли бы, ведь Лена была очень красивой, очень. Она была уверена, что увидев ее раздетой, я не справлюсь с собой.

– Но вы справились.

– Да нет, там и справляться-то было не с чем. Она мне действительно не нравилась. Я имею в виду, как женщина.

– А как же красота? Неужели не впечатлила?

– Только чисто эстетически. Мне всегда нравились мягкие женственные девушки, нежные, ласковые, даже если они при этом не обладают яркой внешностью. Я бы даже сказал, что яркая внешность меня отпугивала. А Лена была именно яркой, очень яркой, и при этом жесткой, напористой, язвительной. Она была хорошей подругой, веселой, компанейской, остроумной, но влюбиться в нее я не смог бы.

Ну что ж, бывает…

– И что было потом? Она обиделась на вас?

– Честно говоря, я не понял, – Аргунов снова улыбнулся и покачал головой. – Я был уверен, что она смертельно обидится, и больше я ее вообще не увижу. Более того, я боялся, что она наговорит Славке всяких гадостей обо мне, чтобы объяснить, почему не хочет со мной встречаться. И я поступил как последний трусишка. Едва за ней закрылась дверь, я позвонил Славке и все рассказал. А он хохотал! Можете себе представить? Он хохотал! Ему было смешно!

– Значит, ваших отношений с Ситниковым эта ситуация не испортила?

– Нет, совершенно не испортила. И знаете, что самое удивительное? Мои отношения с Леной тоже остались прежними. Она не начала меня избегать, и мы по-прежнему встречались втроем и прекрасно проводили время.

– Странно.

Мне и впрямь было странно слышать такое. Хотя в поведении, да и во всей жизни Елены Шляхтиной для меня все было странным и удивительным.

– Да нет, ничего странного… Я потом поговорил со Славкой, он мне многое объяснил. Он сказал, что не любит Лену, и что она его тоже не любит, и любовью они занимаются просто так, для удовольствия, как ходят в хороший ресторан или в театр. Знаете, в американских фильмах часто можно услышать слова: «Ничего личного». Славка ходил на всякие закрытые просмотры, подцепил там эту фразу и часто ее употреблял. Так вот про свои отношения с Леной он сказал: «Мы просто трахаемся, ничего личного.» И еще он сказал, что с пониманием относится к ее стремлению выйти замуж за меня. Он сказал, что Лена влюблена в меня. По-настоящему. Но я-то был уверен, что это не так. Просто она хотела хорошо устроиться, а у нас была большая квартира, дача, машина, папа у меня был профессором, мама – доцентом, сам я в то время был неженатым аспирантом, писал диссертацию и скоро должен был стать кандидатом наук. В те времена такая семья, как у нас, считалась очень перспективной для замужества, особенно для девочки с периферии. Послушайте, зачем я вам все это рассказываю? Какое отношение это имеет к тому, что Олеся стреляла в Вячеслава?

Я пожал плечами.

– Не знаю, Лев Александрович. Может быть, и никакого. Но я хочу понять, каков был ваш друг Ситников в отношениях с женщинами. И в частности, хотел бы знать, какие женщины ему нравились. Его невестка Олеся, например, отвечала его представлениям о женской красоте?

Агунов снова набычился, расслабленности как не бывало.

– Вы с ума сошли! Что вы себе позволяете? Вы намекаете на то, что Вячеслав действительно мог попытаться…? Как вы можете!

– Я ни на что не намекаю, я просто спрашиваю: Вячеслав Антонович считал свою невестку Олесю красивой?

– Я понятия не имею, что он считал, но могу вам сказать, что Олеся – самая обычная молодая женщина, в ней нет ровным счетом ничего особенного, такого, из-за чего мужчина нашего возраста может потерять самообладание. Она, безусловно, не уродина, но и не фотомодель. Самая обыкновенная, таких тысячи, миллионы.

Я влез на чужое поле, задавать вопросы об отношениях Ситникова с невесткой мне никто не разрешал, поскольку я не являюсь члены следственно-оперативной группы. Я пришел сюда только для того, чтобы поспрашивать о Елене Шляхтиной и о семидесятых годах. Конечно, мне нужна была легенда, объясняющая мой интерес к той давней истории, но пора и честь знать. Прочь из современности, участковый Дорошин! Твое место – в семьдесят пятом году, вот туда и шагай.

– Вернемся к Шляхтиной, Лев Александрович. Вы знали, что у нее был брат?

– Брат?!

Пожалуй, изумление его было более чем искренним. Значит, и он тоже этого не знал, как и Майя Истомина. Да, Лена Шляхтина умела хорошо маскировать свою жизнь. Интересно, а Ситников знал о брате? Или даже он не знал, хотя Лена и спала с ним?

– Да, родной брат, Михаил. Не знали?

– Впервые слышу. Лена никогда о нем не упоминала.

– Значит, о том, что он покончил с собой, вы тоже не знали?

– Покончил с собой?! Когда?

– Тогда же, за несколько месяцев до смерти Елены. Может быть, вы заметили какие-то изменения в ее поведении, ведь она должна была переживать из-за самоубийства брата. Вспомните, Лев Александрович.

Он задумался, при этом выражение недоумения словно застыло на его лице.

– Нет, не могу сказать… Знаете, я вспоминаю, что примерно за полгода до смерти Лены мы перестали встречаться все вместе…

– Почему? Что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного не случилось, просто перестали – и все. Со Славкой я встречался так же часто, как и прежде, а вот Лена перестала с ним приходить. Слава говорил, что у нее нет времени, что она собирается снова подавать на творческий конкурс и каждую свободную минуту тратит на то, чтобы работать над рукописями. Она ведь собиралась поступать в Литературный институт или на факультет журналистики, хотела стать писателем.