Адамово Яблоко - Ольга Погодина-Кузмина

Журналист шел молча и негромко икал, а Семенков без остановки сыпал словами:

– Для меня ему сорок тысяч жалко, а у самого бабки несчитанные, швыряется, как детки в песочнице. Бассейн – точная копия из дворца Чаушеску. На заметку желтой прессе – он двадцать лет про этот бассейн втайне мечтал. Он же совершенно невменяемый, это медицинский факт, я всем говорю.

– Здравствуйте, – сказал один из охранников, толкая створки дверей, и Георгий вспомнил – испанские каникулы, ночное купание. Это был Гера, юный звеньевой, все такой же строгий и миловидный, хоть и повзрослевший за год.

Не сводя с юноши глаз, Вальтер осторожно тронул Георгия за локоть.

– Пожалуйте за мной, – пригласил Гера и повел гостей к широкой мраморной лестнице с перилами.

– Зал для малых приемов, – тут же пояснил Семенков. – Прошу заметить – мрамор из Италии. Здешний по качеству не подошел, видите ли. А пол из афганского ореха. По рисунку паркета в Лувре!

Оглядываясь, Георгий и сам испытывал невольное восхищение масштабами тщеславия человека, построившего для себя этот роскошный прижизненный мавзолей. Вальтер тоже интересовался интерьерами, но больше поглядывал на Геру.

– Банкетный зал и малые столовые! – объявил торжественно Семенков. – Что тут творилось в пятницу, это не опишет перо Булгакова!

– Почему Булгакова? – спросил, икнув, журналист. – Почему не Гомера?

– А сейчас-то где все? – удивился Георгий, проходя через пустые анфилады. – Мне говорили, сегодня будет самое интересное.

– Будет! – радостно закивал Семенков. – Сегодня банный день! Чужие разъехались, праздник только для своих. Скоро обед, а пока все похмеляются в бильярдной. И мы туда.

– А сам Владимир Львович? – обратился Георгий к юному провожатому. – Я бы хотел поздороваться.

– Он еще отдыхает. Мне сказано отвести вас к гостям, – ответил Гера, слегка розовея под неотступным взглядом Вальтера.

Ожидая лифта, они остановились на площадке лестницы, ведущей, по-видимому, в новые бесконечные салоны и гостиные. Гера вошел в лифт последним, нажал кнопку, и кабина начала плавно и быстро опускаться в преисподнюю дворца.

Алена, сестра Володи, женщина богатырского сложения, с сиплым голосом и детски капризным выражением большого некрасивого лица, играла в бильярд со своим супругом. Преуспевающий адвокат Феликс Курышев – высокий, статный, в светлом костюме и в сапогах из змеиной кожи – с тяжеловатым изяществом двигался вокруг стола, сжимая в пальцах кий. Человек пять гостей с помятыми лицами наблюдали за игрой. Другие выпивали у стойки.

Заметив Георгия, Алена двинулась к нему, сверкая крупными бриллиантами в ушах и на пальцах.

– Измайлов, ёп твою мать! Ты же вчера обещал быть! Ай, да! С этим терактом… Вот гниды казематные, зверье, я бы им яйца поотрывала! – Обняв его, она шепнула: – Чурики, Фильке быстрых не давать. Я его к целителю вожу.

Перед ними вырос кельнер с подносом. Георгий взял стакан и сказал:

– Рад тебя видеть, дорогая, отлично выглядишь. Володя отдыхает?

– Дрыхнет! – хохотнув, сообщила Алена. – Третий же день гужбаним. Пятьдесят лет – не шутки тебе.

– У нас подарки для него.

– Отдай охране, пусть снесут в кабинет, он потом посмотрит. Ты, надеюсь, жену свою не взял? Как ты с ней еще свое хозяйство не отморозил? Она же небось и в постели как ледышка, – Алена хрюкнула и ткнула Георгия кулаком в бок. – И чего ты в эту петлю полез, вот скажи? Нашли бы мы тебе тут подходящего человека. Я бы, может, и сама была бы не прочь!

– Хочу тебе представить моего швейцарского друга и партнера по бизнесу, – Георгий повернулся, подзывая Вальтера. Тот галантно склонился к руке Алены.

– Весьма великолепный дом и парк! Я испытываю полное восхищение. Это милая идея – иметь собственные войска в поместье, как русские императоры в своих дворцах!

– Это не войска, – возразила Алена, – это наш патриотический фронт. Молодежное отделение партии. Ребят же надо вовлекать в политическую жизнь, вот Володя и придумал им форму и звания. Как военная игра, понимаете?

– Понимаю, – серьезно кивнул Вальтер. – Я бы хотел играть в эту игру от утра и до утра.

Георгий оставил их и пошел поздороваться со знакомыми, которых успел заметить в зале. Тут собралась причудливая компания людей, вхожих в ближний круг Владимира Львовича. Молодой, быстро разбогатевший владелец крупной ретейловой сети болтал с депутатом от оппозиции и его любовницей, хозяйкой ювелирного бизнеса. Подчеркнуто трезвый представитель госаппарата с вкрадчивой улыбкой выслушивал бог весть какие признания от подвыпившего тучного банкира.

– Между нами, Измайлов, давно не живем как люди. Аттракцион «среди хищников», – пожаловался, обнимая Георгия, человек из важного закрытого управления, дочь которого недавно купила викторианский особняк в центре Лондона. – Вы там заняли по нишам и расслабляетесь в своей культурной столичке. А у нас все жестче, чем хрен. Или ты, или тебя. Новые жадные пришли… Только шалишь, у стариков позиция крепкая. Стоим, как конь в бетоне.

– Вы там, в своем Питере, реальных объемов и близко не нюхали, – тут же величаво сообщил лысый одышливый банкир. – Собираете крошки со стола. А тут люди такие куски заглатывают, даже удивляешься, откуда здоровье.

До обеда Георгий так и не увидел Владимира Львовича. Тот не появился и за столом, накрытым в большой, как бальный зал, белой с золотом столовой. Место хозяина занял Феликс, рядом с ним села Алена в вечернем наряде и в гарнитуре с изумрудами, купленном, как сама она сообщила, у наследников жены одного советского министра. Появились и другие женщины, почти все с искусственно-красивыми лицами и чрезмерными декольте.

Начался обед с тоста за здоровье хозяина, затем выпили за Алену и Феликса, за гостей, за присутствующих здесь дам. Георгий вдруг вспомнил, что Володя тоже был женат и растил двух дочерей-студенток. Его жена занималась большим бизнесом и, видимо, отсутствовала на юбилее мужа по причине занятости.

Стол сервирован был с той же показной роскошью, с какой делалось все в этом доме. Гостей обслуживали официанты в белых куртках, но тут же скользили по паркету и молодые охранники, затянутые в униформу.

– А этот Слава, он из «наших»? – полюбопытствовал Вальтер, кивая на Семенкова, употребляя специфический немецкий термин. – С ним можно обсуждать?..

Георгий пожал плечами, не в первый раз подумав о том, каких непредставимо разных людей сближает принадлежность к этому особому мужскому профсоюзу то ли избранных, то ли отверженных. И о странном спорте, правила которого заключаются в том, чтобы в любой компании высмотреть «своих».

Семенков по каким-то признакам понял, что речь идет о нем, перегнулся через стол и заговорщицки подмигнул:

– Вы особо-то не наворачивайте, потом в парилке тяжело будет.

– А что мы будем делать в этих банях? – спросил Вальтер с показным иезуитским простодушием.

– Я бы в этих банях всю жизнь прожил, – хихикнул Слава, который быстро хмелел, становясь все более неприятным и жалким.

После третьей перемены блюд за столом стало так шумно, что разговаривать можно было, только перекрикивая других. Кто-то впустил в комнату двух мраморных догов, и они с лаем бегали вокруг стола, выпрашивая куски. Георгий кинул собакам два ломтя ветчины, и Алена закричала:

– Измайлов, только сладкого им не давай! Лучше иди сюда! Потанцуем…

– А муж не приревнует? – спросил Георгий. Алена кинула в сторону Феликса хлебным шариком.

– Пусть попробует… Сами кобели, еще и собак завели!

Георгий поднялся и увидел, что в соседнем небольшом зале и в самом деле танцуют. Несколько разбитных женщин и двое нетрезвых мужчин перетаптывались посреди комнаты. Это так сильно напоминало вечеринку в ресторане советского времени, что он даже развеселился.

– Все вы, мужики, кобели, – продолжала Алена, положив мясистую руку ему на плечо. – Но ты, Измайлов, кобель породистый. Знаешь, какой ты породы? Доберман. Красивый, но умный. И подраться можешь.

Георгий засмеялся. Он чувствовал симпатию к этой нелепой женщине, которая даже в самом дорогом и модном платье была похожа на продавщицу из сельмага.

– А Володя? – спросил он ее. – Он кто?

Она подумала и сказала негромко:

– А мой братец – питон-тихушник. Придушит, заглотит и не подавится. Ты давай осторожнее с ним. Не верь тут никому.

Музыка закончилась, но Алена все не отпускала Георгия. Они продолжали кружиться на месте, обмениваясь шутками, и собаки кружили вокруг них и лизали руки с явным намерением улучить момент и подняться на задние лапы, ткнуться мокрой мордой в лицо. Наконец Георгия позвал кто-то из гостей:

– Георгий Максимович, вы с нами?

– Ну, иди, иди, – шепнула Алена, с явным сожалением выпуская его из кольца крепких рук. – Не слушай никого. Ты – человек.

– Пойдем, я сдам тебя под опеку Феликса, – проговорил Георгий.