Черное солнце - Карина Халле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он опускает голову, его рот вот-вот прижмется к моей шее, но он останавливается, пристально глядя на меня.
— Больно? — он шепчет. — Твоя шея…
Я почти забыла о куске кожи, который вампир вытащил из меня. Даже не знаю, заживает ли рана, но больше не болит.
Качаю головой, проводя рукой по его волосам.
— Нет. Все хорошо.
Его рот плотно сжимается, глаза блестят.
— Никто никогда больше не причинит тебе вреда. Я не позволю. Никогда.
— Теперь я знаю, что будет в ином случае, — говорю я.
— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — мягко говорит он.
— А мне не жаль, — говорю я ему. — Я увидела, на что ты готов для меня.
— Я сделаю ради тебя гораздо больше, — он сглатывает, в глазах вспыхивают искры. — Ты моя, Ленор. Всегда была. Моя и только. Навсегда моя.
Собственничество вампира — это действительно нечто, но с Солоном все ощущается на другом уровне. И мне это нравится.
Затем он кусает меня за ухо, снова входя, на этот раз с лихорадочной настойчивостью.
Я стону, крепко хватая его, сжимая в кулак его волосы, а он вонзает свой член, связывая нас вместе, его зубы кусают мою челюсть, подбородок, затем поднимаются к моему рту, посасывая нижнюю губу, трахая меня своим языком.
Преданность. Я чувствую его преданность в каждой частичке прикосновений, в каждом движении его бедер. Осознаю, что, в конце концов, он принадлежит мне.
Словно услышав мои мысли, он издает еще одно грубое рычание и прижимает меня спиной к стеклу еще сильнее, набирая скорость, трахая, не зная устали. Слышу его хриплое дыхание, он дрожит от напряжения. Я чувствую силу его мускулов под своими руками, знаю, насколько он могущественное существо, и вскоре воздух наполняет трескучий звук.
Я поворачиваю голову в сторону как раз вовремя, видя, как стекло позади меня начинает трескаться, длинные паутинные полосы расползаются по окну.
Мы на двадцать втором этаже.
— Господи, — ругаюсь я, хватая его за шею, а он продолжает входить в меня, и с каждым разом стекло трещит все сильнее. — Солон. Ты разобьешь окно.
Он откидывает голову назад, смотря на меня остекленевшими глазами.
— Ты переживешь падение, — он одаривает меня кривой улыбкой. — Возможно.
Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он убирает меня от окна и разворачивает, вытаскивая член, бросает на кровать, где я подпрыгиваю, приземляясь на колени.
Затем его руки хватают меня за бедра, прижимая к матрасу, и я слышу рвущийся звук, когда он разрывает мое платье пополам. Красный шелк стоимостью в семь тысяч долларов растекается вокруг меня, как лужа крови.
Он стоит на коленях сзади, затем наступает мгновение тишины, пауза, во время которой я слышу, как колотятся наши сердца, резкие выдохи, а затем он опускает голову, проводя языком от моей киски к заднице.
— О боже, — кричу я, зарываясь головой в матрас, сжимая пальцами пуховое одеяло. Он пожирает меня, как изголодавшийся, уткнувшись лицом, облизывая, посасывая, проводя языком по каждой частичке моего тела, звук непристойный, возбуждающий еще больше.
Затем, когда я кончаю, дрожа, вскрикивая, он встает в позу и толкает свой член внутрь меня, издавая низкое шипение.
— Ох, лунный свет, — говорит он сдавленным голосом, а затем медленно выходит, растягивая каждый возбужденный нерв, потому что я до сих пор кончаю, мое тело пульсирует.
Все становится размытым, разум отключается, возможно, происходит короткое замыкание, я лишь слышу, обоняю и осязаю.
Громкий шлепок его бедер о мою задницу.
Витающий запах нашего секса в воздухе, пряный, головокружительный, полностью опьяняющий.
Ощущение его крепко сжимающей руки на моей талии, его ладонь такая большая, теплая и сильная.
Он набирает темп и интенсивность, а я лишь могу держаться, боясь, что если отпущу кровать, то пролечу прямо сквозь изголовье.
Но потом что-то меняется.
Солон продолжает повторять:
— Ты нужна мне, ты нужна мне, — его голос хриплый и отчаянный.
И пока мое сердце разрывается на части, когда я слышу эти слова, зная, что это могущественное существо нуждается во мне, возможно, так же сильно, как я нуждаюсь в нем, происходит что-то еще. Я чувствую это по запаху.
Темнота.
О боже.
— Блять! — Солон кричит, трахая сильнее, дикими, необузданными толчками, его ногти теперь царапают мою спину, становясь все острее и острее. — Блять, Ленор, прости меня.
Его слова обрываются низким, грубым стоном, который перерастает в рычание, рев, что-то нечеловеческое, звук, которого я никогда раньше от него не слышала.
Его крик сотрясает комнату и мои кости, он продолжает трахать, и теперь мне страшно, потому что я чувствую, как он меняется внутри меня, становится длиннее, толще, трансформируется во тьму.
В зверя.
Я поднимаю голову, чтобы оглянуться, мне кажется, я вижу нечто высокое, объемное и темное, нечто прекрасное и пугающее, но он кладет руку мне на голову и опускает ее на кровать.
— Не смотри на меня, не смотри на меня! — рычит он чужим голосом.
Его рука тоже чужая, теперь она длиннее, больше моей головы, и я чувствую, как когти протягиваются к моему черепу. Удерживают на месте, пока он продолжает входить в меня, и я почти раскалываюсь надвое.
Затем он протягивает вперед другую руку, опираясь на кровать передо мной, и теперь я вижу, что это такое.
Его рука стала больше, полностью черная, с длинными когтями. Кожа обычная, но чернота, как языки пламени поглощают бледноту. Прямо также люди намеренно сжигают поля перед пожароопасным сезоном, пламя слабое и тлеющее, распространяется по земле и оставляет после себя почерневший пепел.
Все время, когда он заверял о звере внутри себя, я думала, он говорит метафорически.
Оказалось, что нет.
О боже.
Но у меня нет времени зацикливаться на монстре, потому что его член попадает как раз в нужное место, и я кричу, не в силах остановить это.
Я снова кончаю, мой оргазм — приливная волна, выбивающая мир из-под ног. Я теряюсь в подводном течении, тону в желании, страхе и нарастающем чувстве благоговения, а мое тело словно крошится на миллион сияющих звезд, и я рассыпаюсь по ночному небу, флиртуя с луной, и, и…
И пока этот зверь внутри меня, его собственные гортанные крики наполняют комнату, когда он изливается внутрь, все еще жестко трахая, как дикое животное, которым он и является, я осознаю правду.
Мою правду.
Аметист была права.
Я влюблена в него.
Чертовски подходящее время, чтобы осознать это.
— Ленор, — выдыхает он рокочущим голосом, не совсем своим,
