На службе у войны: негласный союз астрофизики и армии - Тайсон Нил Деграсс

По сравнению с самой идеей разоружения все эти различия могут казаться слишком мелкими, несущественными и, возможно, даже намеренно дезориентирующими. Но их нельзя сбрасывать со счетов. Разведывательный спутник ВВС США, не несущий никаких вооружений и бездумно фотографирующий все, что он видит, обращаясь вокруг Земли, конечно, является военным объектом, но при этом сам по себе он не несет никакой угрозы – остается неагрессивным. Его миссия – сбор информации, а не разрушение. В то же время спутник военно-космических сил ВВС США, оснащенный комплектом ракет-перехватчиков, ежеминутно может принести смерть всему живому, всей человеческой цивилизации.

Во время подготовки к подписанию «Договора о космосе» все три президента занимались тем, чем часто приходится заниматься президентам: одновременно действовали по нескольким, часто оппозиционным друг другу каналам и старались находиться по обе стороны каждой баррикады. Сделав что-нибудь для одного лагеря, они тут же старались умиротворить и другой, балансировали на грани конфликта здесь и предотвращали столкновение там, добиваясь в итоге компромисса, маневрировали, придерживаясь того, что им казалось средней линией в густом лесу противоречий, среди сотен одновременно развивающихся больших и малых конфликтов между конкурентами. Они опирались одновременно на силу оружия и на дипломатию: громогласно превозносили выгоды международного сотрудничества и настаивали на необходимости антисоветской мобилизации сил; пытались, как сказал один военный историк, «убедить мир в благородных намерениях Америки, но также и гарантировать Соединенным Штатам сохранение способности сражаться за мирное использование космоса». В изданном в 1935 году романе Синклера Льюиса «У нас это невозможно» есть такие слова: «…все государственные и церковные деятели восхваляли мир и неопровержимо доказывали, что единственный способ добиться мира – это готовиться к войне»[379]. Тем временем совсем близко маячила угроза ядерной конфронтации между сверхдержавами, и только международное сотрудничество в деле разоружения могло ее отогнать.

Дуайт Эйзенхауэр – военный, но не милитарист, «пятизвездный генерал»[380], занимавший с декабря 1943-го по май 1945 года пост верховного главнокомандующего войсками союзников в Европе, – хотел и мира, и боевой готовности.

В доспутниковую эпоху Эйзенхауэр отменил огромные расходы на вооружения, считая их «чисто негативным фактором, ничего не добавляющим к доходам страны». Он постоянно отмечал, что хотел бы «заставить федеральное правительство перестать заниматься ненужной деятельностью» и остановить «истерические попытки <…> лечить все болезни [экономики]» денежными вливаниями. Весной 1953 года, всего через три месяца после начала своего первого президентского срока, на заседании американского Союза журналистов он сказал:

Каждая новая пушка, каждый спущенный на воду боевой корабль, каждая выпущенная ракета в итоге представляют собой деньги, украденные у тех, кто голодает и не находит пропитания, у тех, кто не одет <…> За один истребитель мы платим цену, равную стоимости полумиллиона бушелей пшеницы. За один эсминец мы расплачиваемся тем, что не можем построить новые дома, в которых могли бы жить более восьми тысяч человек. <…> Это не тот образ жизни, который можно назвать жизнью в истинном смысле этого слова. Под нависшими облаками угрозы войны проступает железный крест, на котором распято человечество[381].

В начале своего второго президентского срока в ежегодном послании Конгрессу «О положении в стране» Эйзенхауэр охарактеризовал вооруженные силы государства как «самые мощные за всю нашу историю» и как «главную силу, сдерживающую войну», предупредив, что они могут «строго наказать любого противника, который предпримет нападение на нас». Но одновременно он провозгласил стремление его государства к миру:

Надежное и основанное на прочных гарантиях соглашение об открытом небе, система лишенных оружия воздушных наблюдателей и сокращение вооружений стали бы ценным вкладом в длительный мир на протяжении предстоящих лет. И мы продолжаем неутомимо добиваться достижения такого соглашения. Мы выражаем желание заключить любой надежный договор, который преодолел бы и обратил вспять тенденцию к созданию все более разрушительных ядерных вооружений; обеспечил бы обоюдную невозможность внезапной атаки; позволил бы взаимно контролировать разработку космических ракет и спутников и дал бы возможность перейти на более низкий уровень вооруженности, численности вооруженных сил и гнета военных расходов»[382].

Возможно, для президента Эйзенхауэра приоритетом и являлся мир, но для Совета национальной безопасности им была подготовленность к войне. В начале 1955 года по просьбе Совета сорок два выдающихся ученых, инженера, руководителя корпораций и президента университетов – экспертная группа по оценке технических возможностей при Научном консультативном комитете Совета – составила сверхсекретный документ, получивший неофициальное название «доклада Киллиана». В этом докладе, озаглавленном «Отражение угрозы внезапного нападения», был представлен вероятный временной график роста числа многомегатонных ядерных зарядов, а также реактивных бомбардировщиков и межконтинентальных баллистических ракет для их доставки – как в США, так и в СССР. В дополнение к этому эксперты рекомендовали множество мер укрепления американского арсенала вооружений. Главной из этих мер было немедленное выделение средств на строительство межконтинентальной баллистической ракеты с дальностью полета в 5500 морских миль, которое поставило бы Москву на расстояние прямого удара с территории континентальных Соединенных Штатов. Экспертная группа предложила и другие меры: убедить Канаду предоставить Соединенным Штатам «полномочия для немедленного применения атомных боеголовок» над канадской территорией; расширить зону покрытия радарами на сотни миль к северу от континентальной береговой линии США; разработать истребитель-перехватчик для воздушного боя на очень больших высотах, в том числе для перехвата управляемых ракет на этапе запуска; спроектировать систему связи с искусственными спутниками, которая обеспечивала бы более качественную и безопасную передачу критически важных данных стратегического предупреждения; разработать усовершенствованную технологию сбора разведывательной информации. Последняя задача вскоре была поручена группе перспективных аэрокосмических исследований компании Lockheed «Сканкворкс» (Skunk Works), быстро сконструировавшей «У-2», стратосферный самолет для аэрофоторазведки, который мог летать за пределами зоны досягаемости современных противовоздушных средств.

К концу 1957 года многие из рекомендаций группы были воплощены в жизнь. В своем выступлении, посвященном науке и национальной безопасности, транслировавшемся по радио и телевидению через месяц после триумфального полета первого спутника, Эйзенхауэр уверял своих слушателей, что Соединенные Штаты «сегодня имеют и имели уже несколько лет назад достаточно мощные силы стратегического возмездия, чтобы подвергнуть практически полному уничтожению военную мощь любой другой страны». Он описал некоторые детали американского арсенала вооружений и нарисовал картину расцвета милитаризма в Советском Союзе, но затем переключился на свою излюбленную тему, на этот раз в связи с космосом: «Что требуется человечеству сегодня еще более, чем гигантский скачок в космическое пространство, это гигантский скачок к миру». В январе следующего года Эйзенхауэр послал письмо советскому премьеру Николаю Булганину (предшественнику Никиты Хрущева), в котором предлагал «договориться о том, чтобы космическое пространство использовалось только в мирных целях»; в другом ищущем разрядки напряженности письме, посланном в феврале, предлагалось «полностью отказаться от новейших видов вооружений, которые используют космическое пространство для уничтожения людей».