На службе у войны: негласный союз астрофизики и армии - Тайсон Нил Деграсс

Еще в свою бытность сенатором Джонсон хотел, чтобы американская армия могла защищать свободу во всем мире. Во время обсуждения Национального закона США об аэронавтике и исследованию космического пространства, принятого в 1958 году, он как глава Специального сенатского комитета по космосу и астронавтике руководил подготовкой доклада, в котором провозглашалось:

У нас нет намерений водрузить наш флаг на завоеванных нами планетах или заявить о наших правах на звезды. Мы настаиваем на том, чтобы космос никогда не стал оплотом тирании и тоталитаризма, и так же, как в прошлом мы посвятили себя борьбе за свободу в морях и безопасность в небе, так и в дальнейшем мы приложим усилия для обеспечения нейтралитета в космосе.

Соперник Джонсона на президентских выборах 1964 года сенатор Барри Голдуотер – бригадный генерал запаса ВВС, человек, которого совершенно не смущала мысль о применении ядерного оружия, – не был сторонником нейтралитета. Он считал, что космические исследования должны вестись под руководством военных «и их основными целями должны стать национальная безопасность и контроль доступа в космическое пространство». Первоочередными нуждами Америки были противоракетные боевые средства, лазерное оружие (лазер всего четырьмя годами ранее изобрели американские ученые в лабораториях Белла) и пилотируемая космическая станция на околоземной орбите. Критически необходимым было ежедневное наблюдение за всем, что происходит в ближнем космосе. Согласно Голдуотеру, Америке следовало «пойти дальше простого космоплавания». Сама мысль о том, что Соединенные Штаты могли бы сотрудничать с Советским Союзом, казалась ему «слишком абсурдной, чтобы ее комментировать». Голдуотер был противником разоружения. Он неизменно голосовал против законопроектов и соглашений, направленных на укрепление мира. Он считал, что стратегические зоны Южного Вьетнама следует подвергнуть дефолиации ядерными зарядами малой мощности, и выступал за то, чтобы старшему командному составу были заранее даны полномочия использовать ядерное оружие в экстренных случаях. Это кажется крайностью, но Голдуотер вовсе не был исключением. Президент Аэрокосмической корпорации требовал ответить «почему мы пренебрегаем возможностью развернуть военные действия в космосе?». Высокопоставленный сторонник использования военно-воздушной мощи страны и редактор «Ридерз Дайджест» называл космическую программу США чересчур миролюбивой и ведущей к «проигрышу космической гонки с Россией».

Голдуотер потерпел сокрушительное поражение. После своего избрания Джонсон – мастер политики «выкручивания рук», демократ формации «Нового курса»[397] и такой же антикоммунист, как и его предшественники, – обеспечил принятие Закона о гражданских правах и Закона о продовольственных купонах 1964 года, Закона об избирательных правах 1965 года и Закона о справедливом решении жилищных вопросов 1968 года – составных частей его программы «Война с бедностью». При нем были введены в действие программы «Медикэр»[398] и «Медикэйд»[399], увеличен федеральный минимальный размер оплаты труда, основано тридцать пять национальных парков и учреждены Национальный фонд поддержки искусств и Корпорация общественного вещания. Также в течение его президентского срока страна стала свидетелем эскалации войны во Вьетнаме, травли Кубы почти всеми государствами Латинской Америки, вспышек насилия в американских городах и кампусах и незадолго до конца его президентства – успешного запуска и возвращения космического корабля «Аполлон-8» с тремя астронавтами на борту, которые стали первыми людьми в истории, облетевшими Луну, – первыми, кто отправился с Земли к другому небесному телу. Джонсон вдвое снизил официальный уровень бедности, но он же отправил полтора миллиона американцев во Вьетнам и убедил Конгресс предоставить ему право предпринимать в Юго-Восточной Азии все, что он посчитает нужным. Он укрепил и без того успешно выполнявшуюся американскую космическую программу и продвинул Америку по пути существенного ограничения вооружений, как на Земле, так и в космосе, что выразилось не просто в запретах на испытания ядерного оружия, но и в полном запрещении его использования[400].

При Джонсоне ВВС соревновались с армией и ВМФ за право создать свои космические силы в рамках Пентагона. Этот спор за первенство начался с самого момента формального выделения ВВС из состава армии в 1947 году[401]. Начиная с 1958 года у ВВС появился и дополнительный гражданский конкурент – NASA[402]. Высадка человека на Луну была поручена NASA, а не ВВС, даже при том что из летчиков ВВС состояла половина отряда астронавтов, и Джонсон был твердо привержен этому подходу, несмотря на противодействие многих влиятельных групп[403].

Вскоре расходы NASA намного превысили космический бюджет Пентагона. Пытаясь вернуть свое, военные безуспешно прилагали усилия к тому, чтобы возглавить программу групповых космических полетов, но эти усилия были обречены: Роберт Макнамара, министр обороны в кабинете Джонсона, бдительно следил за тем, чтобы программы Пентагона урезались, а не расширялись. Ядром космической политики Джонсона была гонка за высадку на Луну, поэтому доля NASA в общих космических расходах взлетела до 74 % в 1965 году: большая часть того, что осталось, пошла на военные спутники-шпионы[404]. Но такая благодать не могла длиться бесконечно. На 1967 год NASA запросило 5,5 миллиардов долларов, но получило только пять. Джеймс Клей Мольц пишет:

Космический бум не мог длиться вечно. Во внутренней политике особенно сильно взлетели расходы на социальные нужды, что было вызвано джонсоновскими программами «Великого общества»[405]. Даже в мирное время одновременные траты из федерального бюджета на космические и новые социальные программы не могли в конце концов не вызвать финансовых трудностей. При растущих расходах на Вьетнамскую войну урезать какие-то траты было просто неизбежно… NASA оказалось в клещах: с одной стороны действовало давление со стороны либералов, требующих увеличить социальный бюджет, с другой – со стороны консерваторов, добивавшихся роста расходов военных[406].

В контексте единой, широкой, унифицированной космической программы, какой ее видел Джонсон (и Кеннеди), Вьетнамская война не просто давала NASA и Пентагону шанс для сотрудничества, но делала такое сотрудничество необходимым. Одно только название составленного в 1964 году объединенного документа NASA/USAF, о котором рассказывает военный историк Шон Кэлик в своей книге «Президенты США и милитаризация космоса в 1946–1967 годах», ясно демонстрирует военные преимущества открытых границ между космосом военным и гражданским: «Сводка предложений, внесенных персоналом штаб-квартиры NASA в отношении идей, которые могут найти применение в войне в Юго-Восточной Азии». Среди возможностей, предложенных соавторами документа, – спутники, способные идентифицировать «текущее состояние облачности, синхронизировать сообщения о высоте самолетов и локализовать местонахождение сбитых летчиков», и исследования «сверхчувствительных сейсмических датчиков, портативных источников питания и инфракрасных технологий». К середине 1960-х инфракрасные детекторы, такие как танковые прожекторы и первые ручные приборы ночного видения, начали применяться в американской войне с коммунизмом во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже.

А вне полей сражения стали появляться новые опасности для космических кораблей. Любому космическому аппарату, военному или гражданскому, американскому или советскому, стала угрожать возможность столкнуться с орбитальными обломками. Благодаря проведенной в 1962 году «операции Фишбол» – серии американских высотных ядерных испытаний, выполненных при помощи ракет, – мы узнали, что возникающие при взрывах кратковременные электромагнитные импульсы способны временно парализовать работу неэкранированных спутников разведки и связи, а более долгоживущая радиация проникает в верхнюю атмосферу, что еще увеличивает и без того высокий риск пилотируемых космических полетов. На земной поверхности даже не заправленная топливом ракета на стартовой площадке могла внезапно стать местом катастрофы. Во время репетиции запуска корабля «Аполлон-1» 27 января 1967 года трое астронавтов задохнулись за несколько секунд – случайная электрическая искра мгновенно воспламенила чисто кислородную атмосферу в герметически закрытой капсуле, отчего загорелась нейлоновая сетка внутренней обшивки, застежки скафандров на «липучках» и полиуретановая пеноизоляция кабины.