Бегущая в зеркалах - Людмила Бояджиева

— Вот здесь мы и будем жить! — захлопнула Алиса двери за спиной Йохима, приглашая его в квартиру, которую только что сняла.

Чудный трехэтажный домик, всего в четыре окна на этаже с высоким треугольным чердаком под островерхой крышей, расчерченным черными балками по белой штукатурке, имел всего лишь два жилых помещения — комнаты хозяйки за магазином, и пустующую квартиру над ними. Две большие комнаты с каминами, выходящие на разные стороны дома, соединяла маленькая кухня и ванная. Побеленные стены, минимум мебели и высокие голые окна, выходящие с одной стороны на «Площадь рыцаря», так что прямо не вставая с кресла можно было увидеть затылок статуи в пухлом снежном шлеме и верхушки арочек с гирляндами фонарей, а с другой — белый сквер, окружающий церковь, тоже сахарно-белую, с башенкой колокольни и лазурным циферблатом над высокими резными воротами. Когда золоченные витые стрелки касались римских цифр, часы ухали — по разу каждые тридцать минут и каждый час рассыпались мерной капелью гулких звуков, казавшейся нескончаемой, особенно тогда, когда дело приближалось к двенадцати.

— Чудесно, здесь просто чудесно! Совсем нет ощущения чуждого дома. Напротив — мы просто путешествовали, а теперь — вернулись. На этом широком подоконнике стоял когда-то карапуз Йохим, выглядывая на рыцаря и карауля, когда он спуститься со своего пьедестала, как ему обещала бабушка, «вспоминала» Алиса.

— А девочка Алиса прикрепила к оконной раме своего тряпочного Ангела, подаренного на Рождество, чтобы он всегда видел Храм Господний, вторил ей Йохим.

— Ну — нет. Девочка Алиса лизала снег с форточки и бросала в камин оловянных солдатиков, ожидая, что они, как в сказке, переплавятся в сердечки…

— А за этим занятием наблюдал я из-за кустов далекой сирени…

— И, видимо, из другого времени, поскольку тогда еще не одился. Время — странная штука, Никому пока не известно, что это такое. Но уже признали, что оно может сгущаться или растягиваться вместе с пространством.

— Да я и не сомневаюсь в этом: все гораздо сложнее, чем кажется, особенно на этой — видимой, удобной «поверхности». — Алиса огляделась вокруг. — Здесь, пока, правда, не очень удобно, скорее — загадочно. Хозяйка предупредила, что квартира не обставлена. Но даже тут даже люстра отсутствует. Но это же как раз здорово! До закрытия магазинов остается целых два часа — вполне достаточно, чтобы обставить целый дом. Мы будем ужинать уже в нашей квартире — тем более, что я уже точно знаю, что здесь должно быть.

— Только не говори, что «видела», как должна выглядеть эта квартира, — нерешительно заявил Йохим.

— Не видела. Просто знаю. Всякий нормальный человек знает, как хочет жить и что иметь при себе. Это только для олухов нужна реклама-поводырь: «выбирайте вместе с нами!» Мы то не так просты — сами знаем, что нам надо. Вот ты, я вижу, одеваешься совсем не во что попало — своеобразно и очень стильно. Все эти вещи, будто слегка того… ну, будто выросли вместе с тобой, давно приручены, как собачонка. Они создают ощущение прочности, обжитости. Ну, знаешь, бывает — так уютно на душе, когда вдруг чувствуешь так было, так есть, так будет всегда!

— Да, это уж точно. Как-то Дани сделал попытку превратить меня во вполне респектабельного господина. Не вышло — я этот куртец никому не уступлю, — Йохим погладил потертую замшу на груди своего шерстяного пуловера.

Они стремглав скатились с лестницы и уселись в «ситроен» Йохима.

— И машина твоя — точно старая п ривязчивая такса…

— С добрыми подслеповатыми глазами, — добавил Йохим, тщетно пытаясь включить фары.

Сумерки наступили быстро, яркими призывными огнями светились сквозь мелкую снежную кисею праздничные витрины, заманивали базарчики последними предпраздничными распродажами. Продавец елок, держащий наготове баллончики с краской — серебристой, голубой, белой, в последней надежде привлечь покупателейл, опрыскивал свой нереализованный товар, превращая живое хвойное дерево в нарядную игрушку.

«Ситроен» торопился на окраину города, где высился единственный здесь многоэтажный современный супермаркет.

— Мы явно не успеваем на аукционы антиквариата в этом году, притворно вздохнула Алиса. — Но мы и не хотим…

— Мы хотим успеть в супермаркет, потому что нам нужна еда. Я хочу есть. Я еле удерживаю руль.

— А я хочу люстру и занавески, и вазы, и… Боже, нам понадобится грузовик! — сообразила Алиса.

Они стремительно взлетели на четвертый этаж магазина, изнывая от медлительности экскалатора, и Алиса сразу же ухватила две тележки.

— Давай, давай, шевелись — ты обходишь слевал, я — справа, распорядилась она, направляясь в отдел светильников.

Огромные шары из гофрированной бумаги, складывающиеся в лепешку, могли служить абажуром, торшером, люстрой.

— Это как раз для нас, — обрадовалась Алиса. Вслед за абажурами в тележку последовали клетчатые сине-зеленые пледы, такой же расцветки шторы из шерстяной рогожки, подушки — зеленая и алая, полотенца, коврики, какие-то туалетные мелочи. Затем Алиса обнаружила тяжелый керамический сервиз темно-кофейного цвета на шесть персон и три огромные глиняные вазы гладенькие, вытянутые, с темной пористой «скорлупкой» внизу. — Эти гулливерские желуди придется нести в руках — моя «такса» не выдержит, решил Йохим, рассовывая вещи в машине. Но все улеглось, а две объемистые коробки с закусками и корзинку со свежей клубникой Алиса в обнимку держала на коленях.

— Ой, не тормози так резко. Я здесь как в Помпеях — эти вазы меня раздавят! — жалобно просила она.

Ажиотаж сумбурных покупок, веселость резвящихся школьников — все это было немного чересчур, немного не всерьез, как будто они, оказавшись вдвоем, боялись остановиться, подумать и решить что-то важное, неизбежное, боялись обнаружить под хмельной радостью внезапного сближения сомнения и неловкость.

Им очень хотелось быть как все, как те счастливые пары, которые спешили приобрести последние покупки и запереться в теплых домах со своими домочадцами, пуделями и попугаями, в своей обычной, такой простой и недосягаемо-прекрасной человеческой жизни, почему-то не сложившейся ни у одного из них. Им очень хотелось быть обыкновенными, но оба, не сговариваясь и не признаваясь себе чувствовали, что как раз в этом-то им кем-то отказано.

Понадобилось около часа, чтобы расставить по комнатам покупки, развесить светильники, найти место для ковриков. Колец для штор не оказалось, пришлось прицепить их к карнизу кое-как, бельевыми прищепками, найденными в ванной. Вдумчиво расставив вазы, Алиса ахнула: