Красные цепи - Константин Образцов

И в тот миг, когда я уже выхватил меч, корабль вдруг сотрясся всем корпусом от сильного удара, словно на полном ходу натолкнулся на что-то, а потом начал раскачиваться с борта на борт. Я с трудом удержался на ногах, уцепившись за перила лестницы. Мои противники смешались, кто-то упал, кто-то выронил оружие, многие зашатались, вцепившись друг в друга, а один из арбалетчиков с воплем полетел за борт. С верхушки бешено раскачивающейся мачты раздался дикий крик дозорного, исполненный такого панического страха, словно он в один миг лишился рассудка. Пираты забыли про меня и бросились к бортам, чтобы посмотреть, в чем дело, и зрелище, представшее их взорам, заставило многих завыть от ужаса.

По обеим сторонам корабля вздымались какие-то движущиеся кольца в несколько охватов толщиной, выходящие из воды выше бортов и переливающиеся на солнце серо-зеленым влажным блеском. Полдюжины таких колец возвышалось по левому и правому борту, а корабль стремительно терял ход и через несколько мгновений уже почти полностью остановился, словно удерживаемый какой-то неведомой, но могучей силой. Я взглянул на огромные серо-зеленые чешуйчатые петли и понял, что это тела живых существ, а точнее, одного существа — морского змея, рассказы о котором я слышал от своего отца и других бывалых моряков и о котором даже читал в некоторых книгах.

Едва я успел об этом подумать, как из-за кормы стала быстро подниматься, словно вырастая из моря, толстая длинная шея, увенчанная чудовищной бугристой головой, с которой сбегали потоки морской воды и свисали лохмотья бурых водорослей. Через считаные мгновения она уже нависла над нашим судном, вздымаясь выше мачт.

Отчаянный вопль разом вырвался из груди охваченных страхом пиратов. Кто-то бросился, спасаясь, на нос корабля, кто-то метал копья и топоры во вздымающегося из воды чудовищного обитателя морских глубин, но оружие отскакивало от его толстой чешуи и падало в море или на деревянную палубу. В воздух взлетели две арбалетные стрелы, одна из которых отлетела от огромной головы змея, а вторая застряла в могучей шее между чешуйчатых пластин, не причинив, по-видимому, никакого вреда.

В следующий миг змей качнулся и сделал движение столь молниеносное, какое трудно было ожидать от существа столь исполинских размеров. Одна из двух мачт, задетая толстой, словно вековое дерево, шеей, треснула и наклонилась, а огромная пасть чудовища, усеянная сотней длинных острых зубов, раскрылась и схватила одного из пиратов. Несчастный издал короткий вопль, который тут же прервался, а тело его, мгновенно разорванное на части, исчезло в бездонной глотке змея. Теперь уже все пираты, объятые животным ужасом, кинулись на нос корабля не разбирая дороги и не видя ничего перед собой, так что едва не сбили меня с ног и невольно увлекли следом за своим паническим бегством; змей же сделал еще один столь же стремительный бросок, и еще один моряк исчез в его чудовищной пасти.

И в этот момент всеобщей паники и отчаяния я увидел, как леди Вивиен спускается по ступеням и идет через весь корабль на корму, направляясь прямо к свирепствующему там чудищу. Я закричал и попытался было броситься к ней, но был стиснут со всех сторон пиратами, ищущими спасения на носу корабля, и мог только наблюдать, как моя леди остановилась на широкой палубе прямо перед покрытой уродливыми наростами гигантской мордой морского змея. Леди Вивиен спокойно стояла, глядя в глаза кошмарному монстру, а он медленно приближал к ней свою голову, пока между ним и леди осталось не более фута. Некоторое время они оба были неподвижны, и в наступившей тишине слышалось лишь, как журчит вода, стекающая на палубу с тела морского змея. И тогда леди Вивиен медленно подняла вверх руки, воздевая их, подобно священнику, призывающему благословение на Святые Дары, и громко произнесла нараспев несколько слов на незнакомом языке, звучащем так чуждо и странно, что кажется, он принадлежал тому же миру, что и замершее перед нею чудовище. Змей чуть качнулся назад, продолжая неотрывно смотреть на леди, и тогда она еще раз пропела слова заклинания, но уже более властно и так звучно, что голос ее словно наполнил все пространство над бескрайней морской гладью, которая вздрогнула и покрылась мгновенно пробежавшей по ней рябью волн. Змей одним быстрым движением поднялся вверх, выше мачт, на мгновение замер, а потом резко погрузился назад, в морскую бездну, и кольца его тела одно за другим стали исчезать по обеим сторонам корабля. Деревянный корпус скрипнул, колыхнулись, вновь наполняясь ветром, паруса, и судно двинулось вперед.

Я не могу точно сказать, сколько длилось ошеломленное молчание. Но завершилось оно таким взрывом ликования, которого мне не доводилось видеть и слышать ни до, ни после этого. Пираты устремились к леди Вивиен, по-прежнему неподвижно стоящей посреди палубы, и, упав перед ней на колени, рыдали, целовали подол ее багрового платья, славословили и рассыпались в благодарностях столь же неистовых, какой совсем незадолго до этого была их злоба. Кто-то молился на разных языках, кто-то вдруг стал исповедовать ей свои грехи, она же только молча смотрела поверх склонившихся перед нею голов и спин, и когда я встретил ее взгляд, то увидел, какой усталой выглядит моя госпожа и как грустны сейчас ее прекрасные серые глаза. И хотя я был поражен случившимся не менее всех остальных, но все же вспомнил о том, что рассказывала леди Вивиен о магических опытах своего отца и Некроманта, и о том, как много ей пришлось узнать за то время, что она провела вместе с ними в башне замка, будучи невольной свидетельницей темных ритуалов, и я подумал, что никто из славословящих и благодарящих ее не знает, что явленное им сейчас чудо есть часть лежащего на ней тяжкого проклятия.

Остаток пути вся команда во главе с капитаном относилась к леди Вивиен с благоговением, подобным самому горячему религиозному обожанию. Каждый думал о ней в меру своей веры или суеверия: кто-то считал морским божеством, кто-то святой, а кто-то и самой Девой Марией, сошедшей к ним, чтобы спасти их тела и грешные души от преждевременной смерти без покаяния. Более же всего было удивительно то, что эти люди словно бы изменились сами, и, узнавая их ближе на протяжении нашего короткого плавания, я увидел, что многие из тех, кого я справедливо считал лютыми душегубами и гнусными насильниками, не были лишены ни отваги, ни воинской доблести, ни даже чести, и все эти прекрасные свойства их изувеченных душ сейчас вдруг проявились во всей полноте своей изначальной красоты. Воистину, это было чудом не меньшим, чем заклятие морского змея.

Дальнейшее наше плавание прошло без происшествий; только однажды ночью за два дня до прибытия в Венецию вдруг налетел злой зимний ветер, и на море поднялось волнение, но и оно к утру стихло, что вся команда единодушно приписала чудесной силе моей госпожи. Когда же мы наконец достигли порта назначения и собрались сойти на берег, капитан и вся команда на коленях молили леди не оставлять их, спрашивая, чем они могут ей услужить, и принося клятвы в пожизненной верности. И тогда Леди Вивиен сказала, что просит их не покидать город столько времени, сколько понадобится ей для завершения своих дел, и ждать ее в порту, воздерживаясь все это время от насилия и грабежей. Впрочем, последнее пожелание было явно лишним, ибо никто из пиратов, чьи лица до сих пор будто светились отраженным сиянием пережитого чуда, не помышлял о преступлениях. Когда же капитан попытался вернуть ей браслет, полученный в уплату за свои услуги, леди отказалась принять его обратно, сказав, что это честная плата за честный труд, и чтобы он продал браслет, дабы его команда ни в чем не нуждалась во время своего ожидания. Так, оставив наших столь неожиданно приобретенных союзников на борту корабля, мы спустились на берег и вошли в город, где нам предстояло осуществить до конца тот план, что был задуман леди Вивиен.

Глава 13

Пробуждение не было легким. Проводить вечер и ночь в компании мистера Джека Дэниэла несравненно приятнее, чем просыпаться с утра в его обществе: как будто ночью ты поддалась на уговоры обходительного джентльмена, показавшегося в уютном полумраке бара воплощением идеала мужской привлекательности, и поехала к нему домой, чтобы утром с тоской увидеть реальность, лишенную магического алкогольного флера, пустоту и уныние убогого холостяцкого быта, смятые несвежие простыни, белое рыхловатое тело, застиранные линялые трусы и торчащие из носа волосы, а потом долго и мучительно пытаться найти темы для разговора за чашкой скверного кофе, думая только о том, как бы поскорее убраться восвояси.

Алина с трудом открыла глаза, и тусклый серый свет утра показался ей слишком ярким и резким. Зимняя волшебная сказка за окном сменилась неприятной реалистической прозой: угрюмо нависшие свинцовые тучи, моросящий дождь, деловитое мокрое шуршание автомобильных шин на набережной и неопрятные подтаявшие пятна грязного снега, лежащие на газонах, как птичий помет. Голова была тяжелой, мысли с трудом ворочались среди обрывков странных снов: там было море, какой-то скрипучий причудливый корабль, похожий на старую этажерку, чудище, которого она почему-то совсем не боялась, а еще, кажется, там был Гронский…