Огненный крест - Н. Денисов

Г.Г. Волков – в «Тюмень литературную», 1991 год.

«Дорогой Коля! Благодарим за письма, за все присланные но мера последних выпусков «ТЛ». Сообщаю, как договаривались, наиболее интересные события у нас.

В августе с.г. в Каракас приезжал балет Московского Большого театра в составе около двухсот человек. Особенно радовалась русская колония. Многих наших русских можно было видеть в вестибюле гостиницы, где расположились артисты. В составе артистической делегации были звезды русского балета Г.С. Уланова и М.Т. Семенова. Хотя они и не танцуют сейчас, но всем хотелось повидать наших знаменитостей, пригласить к себе домой. На одной из встреч с соотечественниками Галина Сергеевна Уланова сказала в шутку и всерьёз, что давно не пробовала настоящего русского борща. И, конечно, нашлась такая семья, которая пригласила Уланову на «борщ», и великая балерина была очень довольна, что её желание исполнилось в далёкой тропической Венецуэле. Своим милым простым обращением Галина Сергеевна завоевала у всех русских каракасцев большие и искренние симпатии.

Пребывание балета совпало с августовскими событиями в России. Как русские из балета, так и старожилы в Каракасе не отходили от телевизоров. Когда всё в Москве закончилось, .русские эмигранты попросили священника отца Павла отслужить благодарственный молебен и поблагодарить Господа Бога за то, что он вразумил людей от пролития человеческой крови. А многие благодарили Господа, что им удалось увидеть, как над Кремлём московским водрузили трёхцветный флаг, под которым боролись против красных наши отцы и деды».

Заметку о выступлениях Большого театра в Венесуэле и о восприятии эмигрантами «августовской революции» опубликовал, но без эйфории о демократических переменах. Просвещенные годами «перестройки», видели и понимали мы в «ТЛ», какой удав ельцинизма приполз на смену обанкротившейся, предательской, с лишаём на челе – горбачевщине.

Мы в «Тюмени литературной» не были на перепутье, мы ринулись в самый жуткий угар смерча, бушевавшего над Родиной, пытаясь хоть словом пробиться к синеве, указать путь другим, не свихнувшимся на «демократии» и на триколоре, обрадовавшем не только моих зарубежников (с ними было понятно и терпимо!), но и публику вчера еще советскую, знающую, что под сим флагом ходили «февралисты» Керенского, разрушившие империю, ходили затем и власовцы, изменившие военной присяге.

И тут – послание от «венесуэльского Суслова» В.В. Бодиско:

«Большое спасибо, уважаемый и дорогой Николай Васильевич, за присланный номер газеты. Откровенно говоря, он меня огорчил. Пришлось убедиться, что Ваши сотрудники ищут виновников всего произошедшего в России там, где их нет. Обвинять капитализм в том, что советская власть распродавала русские богатства и оптом, и в розницу, на мой взгляд, наивно. Почему никто из журналистов не задастся вопросом о том, нужно ли было тратить миллиарды на космическую программу, на поддержку и насаждение коммунистических режимов по всей Африке, Кубе, Никарагуа, Сальвадоре, на содержание целой армии агентов шпионажа по всему миру, на прокорм стран «сателлитов» и т.д. Капитализм ли виноват в том, что Советскому Союзу пришлось ежегодно покупать хлеб для своего населения? Кто виноват в том, что сельское хозяйство отстало в своём развитии на десятки лет благодаря Трофиму Лысенко? Во что обходилось стране содержание двух параллельных органов управления – партии и правительства, на всех ступенях администрации.

Капитализм, понятно, не благодетель, он зиждется на принципе купли-продажи: купить подешевле, продать подороже. В чем же он виноват, если Союз продавал ему свои богатства по столь низким ценам? Мне кажется, что всякому здравомыслящему человеку должно быть ясно, что виною всему упрямое отстаивание идей Маркса и Ленина, даже тогда, когда было ясно, что они утопичны, что ведут к провалу.

Занятно интервью деда-колхозника, данное его внуку по дороге на сенокос. Дед превозносит колхоз, ставший миллионером под руководством какого-то талантливого председателя. У меня же возникает вопрос: а много ли их, таких председателей и колхозов-миллионеров, почему крестьяне бежали из сел в города, почему власть уничтожила наиболее активную часть крестьянства, объявив их кулаками. Ведь именно эти кулаки могли стать русскими «фермерами», продлись реформа Столыпина. Я агроном, для меня несомненно, что лучший способ землепользования это частная собственность. Но я знаю и то, что насадить его приказом сверху невозможно, что нужны десятилетия для образования класса земледельцев. Пока же разваливать колхозы никак нельзя, ибо они кормят, хоть и плохо кормят население. Но и превозносить эту систему, на одном-двух примерах удачи, на мой взгляд, не стоит.

Не столько удивило, сколько огорчило письмо какого-то убежденного революционера о Государе Николае Втором. Я не монархист, хотя бы уже потому, что много работал по генетике. Доверить судьбу страны случайному сочетанию генов мне кажется абсурдным. Но меня поразило, что кто-то называет Государя кровопийцем, после гекатомб трупов, наваленных советской властью. Я плохой православный. Прославление Государя во святых мне кажется необоснованным. Что он мученик – ясно, но причина его гибели отнюдь не религиозного, а политического характера.

Вот, пожалуй, и все. Пишу всё это Вам вовсе не для полемики, а только потому, что Вы на меня произвели самое радужное впечатление и мне просто захотелось поделиться с Вами мыслями, которые Ваша (очень хорошая) газета вызвала у такого старого зубра, как я...»

После милых «семейных» писем близких друзей из Венесуэлы письмо-ответ Бодиско (в нём немало рациональных зёрен!) выглядело особняком на общем фоне многочисленных посланий, получаемых мной в те месяцы. На конвертах значились обратные адреса Австралии, Канады, Аргентины, Бразилии, Перу, Югославии... «Залетело» каким-то образом письмо от шведских русских: им достались мои «путевые заграничные заметки», опубликованные в «Тюмени литературной», что попадала в разные веси и без моего участия. В ответ некоторые заграничные корреспонденты старались «просветить, указать, направить», будто деятели демократического иль монархического «загранобкома».

(Забавным, наивным позднее покажется замечание Бодиско по поводу содержания двух параллельных руководящих аппаратов – партии и правительства! Ныне, когда государство как бы не культивирует никакой видимой идеологии вообще, численность правящей бюрократии только в усеченной, в обглоданной братьями-эсенговцами РФ в четыре раза превысила советскую).

А все ж по душе пришлась напористость письма профессора, резковатый тон убежденного в своих мыслях человека. Конечно, «сведения» о коммунистической России, которыми он оперировал, отдавали нафталинным запашком, «пухом, пером и пылью», которыми надоедливо трясла уже не первый год «перестройки и реформ» отечественная и западная демократура. Черпались эти обвинения коммунистическому «режиму», понятно, из одних источников – «радиосвобод», «голосов», «новых русских слов» и тому подобных идеологических кухонек. Откуда ж черпать еще?

О полемике с Владимиром Васильевичем ни я, ни кто-то из моих единомышленников, близких к «ТЛ», и не чаял вовсе. Профессор, получающий корреспонденции из разных стран, из Союза тоже, явно перепутал «сведения», приписывая нам то, о чем мы и не собирались писать. О «кровавом Николае 2-м», кстати. Мы печатали о Романовых, в том числе и последнем русском императоре, но в расширительно-познавательном, просветительском плане. Без особых монархических симпатий, но и без «кровавого».

Тут упаси Боже! Над рабочим столом нового ответственного секретаря «ТЛ» Пети Григорова, внука царского офицера и Георгиевского кавалера, пришпилен был огромных размеров красочный плакат-портрет убиенного большевиками государя Николая Александровича. А над моим столом, редакторским, сына сталинского красноармейца, бойца-пехотинца Великой Отечественной, пламенела рама портрета красного царя генералиссимуса Сталина – кавалера ордена Победы. Мы посылали газету с этими порой соседствующими портретами даже Великой княжне Вере Константиновне Романовой, Старшей сестре всех кадет Российских Кадетских Корпусов, проживающей в США. И туда она, газета наша, «летела». Как и к «ярым белогвардейцам», к «буржуям недобитым» – в русские штатовские журналы «Наши вести» и «Кадетская перекличка», с ними мы обменивались свежими номерами. Какие уж тут «кровавые» рассуждения, когда атмосферу бытия в России на фоне моих лирических вздохов о далеких заграничных друзьях, поджигали более горячие, невыразимо горькие ветры.

«Дорогой Георгий Григорьевич и все мои каракасцы! – писал я в те дни в Каракас. – Получил на днях пакет с письмом и «Бюллетенем» вашим – материалы очередного кадетского съезда. Днем раньше пришёл от о. Сергия пакет с интересными материалами и домашними подробностями...