Притчи человечества - Виктор Лавский

Эмигранты обосновывались медленно и болезненно, приучая себя к местным условиям. Возможности острова были такие, что, соединив их с усилиями и определённой формой руководства, люди смогли бы перебраться на другой остров, расположенный уже ближе к их родине. Это был первый из целого ряда островов, на которых происходила постепенная акклиматизация.

Ответственность за эту «эволюцию» была возложена на тех, кто мог с ней справиться. Естественно, что таких людей было очень мало, потому что для основной массы практически было невозможно удержать в своём сознании оба вида знания, тем более что одно из них, казалось, противоречит другому. Определённые специалисты взяли на себя обязанность охраны «особой науки».

Эта наука (метод осуществления перевозок) была не чем иным, как знанием мореходного искусства и его практического применения. Требовались также инструкторы, сырьё, люди, усилия и понимание. Располагая всем этим, люди смогли бы научиться плавать или просто принимать участие в постройке кораблей, но нужно было пройти определённую подготовку. В течение некоторого времени этот процесс шёл нормально.

Затем случилось так, что некий человек, лишённый необходимых качеств, восстал против такого положения вещей и сумел развить блестящую идею. Он понял, что усилия по подготовке к побегу ложатся тяжёлым и, по-видимому, нежелательным грузом на людей. В то же время они склонны были верить тому, что им говорили о работе, связанной с побегом. Поэтому он сделал вывод, что, используя эти два фактора, он сможет захватить власть и отомстить тем, кто, по его мнению, недооценил его. Он просто-напросто предложит избавиться от этого груза, утверждая, что никакого груза нет.

И он сделал такое заявление:

«Нет никакой необходимости совершенствовать свой ум и тренировать его так, как это было вам описано. Человеческий ум и без того является стабильным и последовательным. Вам говорили, что нужно стать искусным мастером для того, чтобы построить корабль. А я говорю вам, что не нужно становиться мастерами — вам вообще не нужны никакие корабли! Для того, чтобы выжить и остаться членом общества, островитянину необходимо соблюдать всего лишь несколько правил. Развивая врождённое чувство, присущее всем, он может достичь всего на этом острове, являющемся нашим домом, общим достоянием и наследием».

Сумев вызвать у людей интерес, оратор «обосновал» своё заявление следующими доводами:

«Если корабли и плавание действительно реальны, покажите нам корабли, уже совершившие путешествия, и пловцов, вернувшихся назад!»

Инструкторы не могли принять подобного вызова. Он был рассчитан на то, что ослеплённая толпа не увидит лжи. Дело в том, что корабли иногда не возвращались назад, а возвратившиеся пловцы претерпевали такие изменения, что становились невидимыми для остальных.

Толпа требовала ясных доказательств, «Кораблестроение — это искусство и ремесло, — говорили беглецы, пытаясь унять волнение. — Изучение и применение этого знания требуют использования особой техники. Всё это, вместе взятое, вызывает общую активность, которую нельзя изучать по частям, как этого требуете вы. Эта активность сопровождается присутствием неосязаемого элемента, называемого баракой, от названия которого произошло слово „барк“, то есть корабль. Это слово означает „тонкость“, и его нельзя показать вам».

«Искусство, ремесло, общее, барака — чепуха!» — закричали революционеры и повесили всех кораблестроителей, которых смогли обнаружить.

Новое учение было принято с радостью — как провозвестие освобождения. Человек обнаружил, что он уже вполне созрел. Он, по крайней мере, временно почувствовал себя свободным от ответственности.

Благодаря простоте и удобству революционной концепции большинство других способов мышления были вскоре забыты. Очень быстро её уже стали считать фундаментальным понятием, которое не стал бы оспаривать ни один здравомыслящий человек. Здравомыслящими считались, разумеется, те, кто не вступал ни в какие противоречия с общей теорией, на которой теперь основывалось общество.

Идеи, которые противоречили ей, сразу же объявлялись неразумными, а всё неразумное считалось плохим. Поэтому если у кого-либо появлялись какие-то сомнения, ему приходилось либо подавлять их, либо игнорировать, так как любой ценой он должен был производить впечатление разумного человека.

Надо сказать, что слыть разумным не составляло труда. Нужно было только придерживаться ценностей общества, тем более что истинность разумного не требовала доказательств, если человек не мыслил себе жизни вне острова.

Теперь общество пришло в определённое равновесие в пределах острова и, если подходить к нему с его мерками, производило впечатление внушающей доверие завершённости. Оно было основано на разуме и чувстве и выглядело вполне благовидно. Например, на вполне разумной основе было разрешено людоедство. Обнаружилось, что человеческое тело съедобно. Съедобность — признак пищи. То есть человеческое мясо — тоже пища. Для того, чтобы компенсировать недостатки подобного рассуждения, нашли следующий выход: в интересах общества людоедство поставили под контроль. Компромисс стал отличительным признаком временного равновесия. Каждый раз, когда кто-нибудь находил возможность для нового компромисса, общество порождало новые социальные нормы.

Поскольку искусство кораблестроения не находило видимого применения в условиях этого общества, то любая деятельность, связанная с ним, легко могла быть сочтена нелепой. В кораблях не нуждались — некуда было ехать. Из определённых предположений можно было сделать определённые выводы, с помощью которых «доказывали» эти самые предположения. Это называется псевдоопределённостью и заменяет собой реальную определённость. Именно с этой псевдоопределённостью мы сталкиваемся ежедневно, допуская, что завтра мы будем всё еще живы. Наши островитяне применяли её вообще ко всему.

Две статьи Большой Универсальной Энциклопедии Острова могут дать нам представление о том, как всё это происходило. Черпая свою мудрость из единственного интеллектуального источника, доступного им, учёные светила острова сделали следующие выводы (открытия):

«Корабль — нечто раздражающее. Воображаемое средство передвижения, с помощью которого, как утверждают мошенники и лжецы, можно „пересекать“ воду, что с точки зрения современной науки является абсурдом. На острове не существует водонепроницаемых материалов, из которых можно было бы построить такой корабль, не говоря уже о том, что с Острова просто некуда плыть. Пропаганда кораблестроения является самым тяжёлым преступлением, описанным в статье XVIII УГОЛОВНОГО кодекса („Защита легковерных“).

Мания кораблестроения — крайняя форма ухода от окружающей действительности, признак плохой приспособляемости к окружающей обстановке. В соответствии с Конституцией все граждане, подозревающие о наличии у кого-либо этого ужасного состояния, обязаны уведомить официальные органы. Смотрите: „Плавание“, „Психические отклонения“, „Преступление“.

Плавание — нечто отталкивающее. Это воображаемый метод передвижения тела через водное пространство, исключающий возможность потопления и используемый главным образом с целью достижения какого-либо места вне Острова. Человек, „изучающий“ это отталкивающее ремесло, должен пройти нелепый ритуал. На первом уроке он должен, лежа на земле, двигать руками и ногами, подчиняясь команде „инструктора“. В целом, основой этой концепции послужило стремление самозваных „инструкторов“ навязывать свою волю легковерным в первобытные времена. Позднее этот культ принял форму эпидемической мании. Смотрите: „Корабль“, „Ереси“, „Псевдоискусство“».

Словами «раздражающее» и «отталкивающее» на острове пользовались для того, чтобы указать на то, что противоречило новому учению, которое именовалось «приятным». Смысл этого заключался в том, что теперь люди должны были доставлять удовольствие себе в соответствии с тем, что было полезно Государству. Государством называли совокупность всех людей.

Неудивительно, что с самого начала новой эры сама мысль о возможности покинуть остров наполняла людей ужасом. Такой же неподдельный ужас можно было наблюдать у отсидевших долгий срок заключённых перед выходом на свободу. Вне места заключения — неясный, незнакомый, враждебный мир.

Остров не был тюрьмой, но он был клеткой, незримые ограничения которой действовали куда более эффективно, чем любые видимые преграды.

Общество островитян становилось всё более и более сложным, поэтому мы сможем охватить лишь некоторые из его выдающихся особенностей. Оно располагало богатой литературой. Кроме художественных произведений, существовало множество книг, описывающих ценности и достижения нации. Была создана также целая система аллегорической литературы, живописавшей те ужасы, которыми полна была бы жизнь, если б общество не утвердило себя в своём нынешнем счастливом состоянии.