Притчи человечества - Виктор Лавский

Когда дети подросли, он заметил, что, несмотря на все его усилия, некоторые освободились от его влияния, тогда как остальные не вышли из рамок повиновения.

Затем ему было доверена вторая школа сирот. От них он не требовал послушания и уважения напрямую. Вместо этого он подчинил их своей воле, говоря им, что культура ума — единственная цель образования, и взывая к их самомнению. «Ум, — говорил он, — даст вам универсальное понимание».

«Должно быть, это правда, — думали дети. — В конце концов, почему мы не можем разрешить все проблемы самостоятельно?»

Он подкреплял это положение демонстрациями. «Этот человек, — говорил он, — порабощён своими эмоциями. А тот человек руководствуется своим интеллектом. Насколько же он счастливее от того, что свободен от эмоционального безумия!»

Он никогда не позволял детям предполагать, что существует альтернатива выбору между эмоциями и интеллектом, а именно — интуиция, которая, однако, может быть подавлена или затушёвана либо тем, либо другим, и чьё проявление всегда отвергается как случайное совпадение или беспочвенная догадка.

Есть два типа «привычного» поведения: один происходит от простого подражания, другой основан на интуиции, обуздывающей и эмоции, и интеллект. Но поскольку интуитивное поведение связано с истинной реальностью, этот зловредный старик просто упразднил его в пользу подражательного поведения.

Тем не менее некоторые дети подозревали, что определённые удивительные стороны жизни не укладываются в его фрагментарную схему, и спрашивали его, нет ли ещё чего-нибудь нераскрытого, некой тайной силы. Одной группе спрашивающих он ответил: «Конечно, нет! Такое суеверное представление происходит вследствие ошибочной работы ума. Не придавайте значения совпадению. Совпадение — не более чем случайность, которая, несмотря на эмоциональную привлекательность, лишена какого-либо интеллектуального звучания».

Другой группе он сказал: «Да, в жизни есть больше, чем вы когда-либо сможете узнать, потому что этого нельзя достичь прямым распространением научной информации, которую я вам давал или которую вы сумеете собрать под моим руководством».

Однако он позаботился о том, чтобы эти две группы не могли обменяться мнениями и понять, что он дал два противоречивых ответа. Теперь, когда дети сообщали ему о необъяснимых явлениях, он предавал их забвению как не относящиеся к науке.

Он знал, что без опоры на интуицию дети никогда не вырвутся из невидимой сети, которой он их опутал, и что интуитивное знание тайн, исключённое из их образования, могло быть достигнуто только при определенной гармонии ума и эмоций. Поэтому он учил их не обращать внимания на изменения состояния ума, ибо, обнаружив, что сила восприятия меняется от часа к часу, они могли бы догадаться, как много он от них утаил. Его обучение лишило их способности помнить те проявления интуиции, которые были им дарованы, и они были склонны придерживаться приготовленных негодяем логических схем.

Дети, которых он неправильно обучал в первой школе, теперь выросли, и поскольку он позволил им подойти ближе к пониманию истинной природы жизни, некоторые случайные замечания, сделанные ими членам второй школы, поколебали веру последних в научную истину. Поэтому он спешно собрал тех учеников первой школы, кто оставался ему верен, и послал их проповедовать невразумительные доктрины, претендующие на объяснение скрытого механизма жизни. Затем он обратил внимание учеников второй школы на этих учителей, сказав: «Слушайте внимательно, но не забывайте обдумывать».

Однако некоторые члены первой школы, порвавшие с учением старого негодяя, возражали им, говоря: «Мы тоже отвергаем эти учения, но то, что они неспособны объяснить тайный механизм жизни, который вы ищете, не отрицает его существования». Те ответили: «Можете ли вы тогда изложить тайну в логических терминах?» Однако им было сказано, что делать так — значит отрицать истину.

Тогда они возразили: «Неистинно то, что не может выдержать холодный свет разума». Немногие тем не менее восклицали: «Мы готовы верить всему, что вы говорите нам! Мы считаем вас замечательными!» Однако они были так же безнадёжно потеряны, как интеллектуальные дети и учителя невыразительных доктрин, поскольку полагались только на рабскую доверчивость, а не на интуицию.

Система образования пришла в состояние хаоса. Расплодилось столь много направлений мысли, что часто говорилось: «Я не могу никому доверять. Я должен разобраться сам, применяя высшую волю».

Старый негодяй, заваривший всю эту кашу, процветал, подобно безумцу, радующемуся действию разрушительных сил. В особенности его культ интеллекта поощрял эгоцентризм и разногласия. А тем, кто ощущал внутреннюю неуверенность, чувство неполноты или тягу к чему-то целостному, истинному, он говорил: «Отвлеките своё внимание честолюбием!» Он учил их домогаться почестей, денег, имущества, сексуальных успехов, состязаться с окружающими, предаваться любимым занятиям и развлечениям.

Говорят, что когда лошадь не может найти траву, она ест сено. За неимением зеленой травы Истины, они питались сухим сеном, которым он наполнял их кормушки.

Старик изобретал для них всё больше и больше отвлекающих средств: мода, повальные увлечения, различные течения в искусстве, музыке и литературе, спортивные соревнования и все виды достижений, которые давали им временное облегчение от того чувства нехватки. Они были подобны больному, который принимает от своего врача болеутоляющие средства, поскольку тот уверяет его, что болезнь излечима. Или же их ситуация была подобна ситуации обезьяны с диким яблоком: она схватила яблоко, лежащее в бутыли, но горлышко слишком узко, чтобы вытащить руку с яблоком. Из-за бутыли она не может убежать — вскоре ее хватают и сажают в мешок. Однако она гордо кричит: «Тем не менее у меня есть яблоко!»

Фрагментарное видение жизни, навязанное человечеству старым негодяем, стало общепринятым, а те немногие люди, которые пытались указать действительное местопребывание Истины, считались безумными и легко опровергались при помощи старого аргумента: «Если то, что вы говорите, истинно, тогда докажите нам логически!»

Фальшивую монету берут лишь потому, что существует настоящая, и многие люди в глубине души знали это. Но они были, как дети, рождённые в доме, из которого им не разрешалось выходить, и обречённые бродить из одной комнаты в другую, не зная, что где-то может быть другой дом с другой обстановкой и другим видом из окон.

Взгляд силы

Дервишу Ладжаварду, который учился у ног великого суфийского учителя, было сказано, чтобы он усовершенствовал своё знание в упражнениях по чувствительности. Затем он должен был вернуться к своему мастеру для дальнейших инструкций. Он удалился в лес и стал концентрироваться на внутреннем созерцании с огромной силой и прилежанием до тех пор, пока ничто уже не могло побеспокоить его.

Однако он недостаточно хорошо концентрировался на необходимости в равной степени удерживать все объекты в своём сердце, и его жажда добиться успеха в своём упражнении оказалась несколько сильнее, чем его решение вернуться в ту школу, из которой он был послан медитировать.

И однажды, когда он концентрировался на своём внутреннем «Я», слабый звук достиг его слуха. Раздражённый этим, дервиш взглянул вверх на ветку дерева, с которой, казалось, доносился звук, и увидел птичку. В голове у него пронеслась мысль, что эта птичка не имеет права мешать упражнениям столь преданного своему делу человека. Как только он осознал эту мысль, птичка упала к его ногам мёртвой.

Здесь следует сказать, что дервиш не был настолько продвинувшимся, чтобы понимать, что на всём Пути есть испытания. Всё, что он мог видеть в этот момент, так это то, что он достиг такой силы, которой никогда не имел раньше. Он смог убить живую тварь, или, может быть, она была убита какой-нибудь другой силой, находящейся вне его, за то, что помешала его самоуглублению!

«Должно быть, я — действительно великий суфий», — подумал дервиш. Он поднялся и пошёл к ближайшему городу. Добравшись до него, он нашёл хорошенький домик и решил попросить там чего-нибудь поесть. Когда на его стук какая-то женщина открыла дверь, дервиш сказал:

— Женщина, принеси мне пищу, потому что я продвинувшийся дервиш, а в том, чтобы накормить того, кто находится на Пути, есть заслуга.

— Так быстро, как только смогу, почтенный дервиш, — ответила женщина и исчезла внутри.

Но прошло довольно долгое время, а она всё не возвращалась. С каждой проходящей минутой дервиш становился всё более и более нетерпеливым. Когда женщина вернулась, он сказал ей:

— Считай себя счастливой, потому что я не направил на тебя ярость дервиша; не каждый знает, что несчастье может прийти из-за непослушания избранному.