Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах...) - Марк Солонин

Безвозвратно уничтожить стоящий на земле самолет возможно только при прямом попадании в него авиабомбы. Осколочные «ранения» от разорвавшейся в стороне авиабомбы смогут вывести самолет из строя, но лишь на время ремонта. А это время — в зависимости от тяжести повреждений, оснащенности и квалификации ремонтных служб — может составить всего несколько дней или даже несколько часов. Легко ли было с прицельным оборудованием той эпохи добиться прямого попадания неуправляемой бомбой в самолет? По данным ГУ ВВС Красной Армии, экипаж бомбардировщика «СБ» при бомбометании с высоты 2 км в среднем добивался попадания 39 % сброшенных бомб в прямоугольник 200 на 200 метров; среднее круговое вероятное отклонение от точки прицеливания составляло 140 метров. (23) Проще говоря — ни о каком прицельном бомбометании по такой точечной цели, как самолет, не могло быть и речи. Более того, для прицельного бомбометания нужно обнаружить цель — а вот с этим в случае удара по аэродромам возникают большие проблемы.

Простейшие маскировочные сети (а то и простая охапка зеленых веток) в сочетании с ложными целями (простыми и дешевыми, сколоченными из фанеры, досок и картона макетами самолетов) делают задачу визуального обнаружения самолета на земле почти неразрешимой. Реализовать это «почти» можно было, снизившись на предельно малые высоты (50—100 м), что совсем непросто (никаких автоматов отслеживания рельефа местности тогда еще не было и в помине) и очень опасно (на такой высоте самолет могут сбить даже плотным винтовочным огнем, не говоря уже про зенитные пушки и пулеметы). Но и это еще не все — для того, чтобы исключить поражение самолета осколками сброшенной им же бомбы, бомбометание должно было производиться или с высоты более 300–500 метров, или с использованием взрывателя замедленного действия. Однако последний способ оказался еще менее эффективным, так как горизонтально летящая бомба после сброса с предельно малой высоты рикошетировала и падала в совершенно случайной точке.

Кроме бомбового вооружения, самолеты 41-го года имели на борту стрелковое вооружение. 20-мм авиапушки немецких «мессеров», советских «ишаков», «яков» и «илов» могли нанести серьезные повреждения стоящему на земле самолету противника. Но здесь возникает следующая, парадоксальная, на первый взгляд, проблема: попасть в неподвижный самолет труднее, нежели в летящий по небу. Проблема во времени прицеливания и стрельбы. Зайдя «в хвост» противнику и уравняв собственную скорость со скоростью цели, истребитель может вести огонь с квази-постоянной дистанции неограниченно долго (пока патроны не закончатся). При стрельбе по неподвижной цели в распоряжении летчика, который в пологом пикировании, с очень скромной скоростью в 360 км/час (т. е. 100 м/сек) атакует стоящий на земле самолет, всего 2–3 секунды: от момента, когда становится возможной прицельная стрельба (дистанция до цели 250–300 м), до момента неизбежного столкновения с землей. Относительно недорогие укрытия самолетов (земляные валы, полукапониры)делали атаку и прицельную стрельбу по самолету еще более сложным и еще менее эффективным занятием.

Последнее, и самое главное: «В поле две воли». Старинная русская поговорка как нельзя лучше объясняет все «плюсы и минусы» удара по аэродромам. Война — это вооруженное противоборство двух сторон, двух противников, каждый из которых для достижения победы проявляет упорство, мужество и находчивость. И если авиационный удар по аэродрому происходит не в виде неспешного расстрела брошенных на земле самолетов, а в ходе боя (т. е. с активным противодействием вооруженного и не желающего признать себя побежденным противника), то этот тактический прием становится смертельно опасным для нападающей стороны.

«Летный состав авиационных частей, подвергшихся атаке, проявил упорство. Офицеры бросались к машинам, невзирая на разрывы бомб и пулеметный огонь штурмовиков. Они вытаскивали самолеты из горящих ангаров. Истребители совершали разбег по изрытому воронками полю навстречу непроглядной стене дымовой завесы и непрерывным блескам разрывов. Многие тут же опрокидывались в воронках, другие подлетали, вскинутые разрывом бомб, и падали грудой горящих обломков… И все-таки некоторым удалось взлететь. С мужеством слепого отчаяния и злобы, не соблюдая уже никакого плана, вне строя, они вступали в одиночный бой с советскими самолетами…»

Так Н.Н. Шпанов в своей знаменитой книге «Первый удар» (1939 год) описывал ожидаемый первый удар советской авиации по немецким аэродромам. Даже у ненавистных гитлеровцев предполагалось наличие «упорства и мужества». Даже в советской военно-патриотической «агитке» удар по аэродрому противника не изображался в виде чудодейственного «золотого ключика», открывающего дверь к легкой, бескровной победе.

Важно отметить, что легенда про супер-эффективность удара по аэродромам была придумана советскими «историками» задним числом. Придумана тогда, когда потребовалось найти относительно пристойные объяснения страшного разгрома советских ВВС летом 1941 года. Военным же специалистам весьма ограниченные возможности этого тактического приема были хорошо известны еще до 22 июня 1941 года. Известны уже в те годы, когда Н. Шпанов писал свою легендарную повесть.

У советских летчиков и их командиров был опыт войны в Испании, и из этого практического опыта были сделаны совершенно верные выводы:

«В первый период войны обе стороны вели интенсивные действия по аэродромам с целью завоевания господства в воздухе. В последующем, однако, они почти полностью отказались от этого. Опыт показал, что действия по аэродромам дают весьма ограниченные результаты.

Во-первых, потому, что авиация располагается на аэродромах рассредоточенно (не более 12–15 самолетов на аэродром) и хорошо маскируется; во-вторых, аэродромы прикрываются зенитной артиллерией и пулеметами, что заставляет нападающую авиацию сбрасывать бомбы с большой высоты при малой вероятности попадания; в-третьих, повреждение летного поля авиабомбами получается настолько незначительное, что почти не задерживает вылета самолетов противника; небольшие повреждения летного поля быстро исправлялись, а нарушенная связь восстанавливалась.

Очень часто бомбардировщики сбрасывали бомбы на пустой аэродром, так как авиация противника успевала заблаговременно подняться в воздух. Например, в июле 1937 г. мятежники произвели 70 налетов на аэродром в Алькала группами до 35 самолетов. В результате этих налетов было ранено 2 человека, разрушено два самолета и грузовик…»(83)

После Испании последовали бои в Китае и на Халхин-Голе. Новый боевой опыт опять же показал, что удар по аэродромам уступает в эффективности другим тактическим приемам борьбы за господство в воздухе. На известном совещании высшего командного состава РККА 23–31 декабря 1940 года практика войны была обобщена следующим образом:

Г.П. Кравченко: «Основным является воздушный бой… Я основываюсь на своем опыте. Во время действий на Халхин-Голе для разгрома одного только аэродрома мне пришлось вылетать несколько раз в составе полка. Я вылетал, имея 50–60 самолетов, в то время как на этом аэродроме имелось всего 17–18 самолетов.

С.М. Буденный: «Вы сказали о потерях на аэродромах, а вот какое соотношение в потерях на аэродромах и в воздухе?

Г.П. Кравченко: «Я считаю, что соотношение между потерями на аэродромах будет такое: в частности, на Халхин-Голе у меня было так — 1/8 часть я уничтожил на земле и 7/8 в воздухе.

Г.М. Штерн: «И примерно такое же соотношение и в других местах.»

При всем при этом, в определенных ситуациях такой тактический прием, как удар по аэродромам базирования вражеской авиации, может оказаться целесообразным (или даже единственно возможным). Смысл и задачу удара по аэродромам можно, предельно упрощая, сформулировать так: безвозвратная потеря самолетов и летчиков в обмен на завоевание кратковременного превосходства в воздухе. Подвергшиеся удару аэродромы противника и базирующиеся на них авиачасти быстро восстановят свою боеспособность, но на войне бывают ситуации, когда несколько дней или даже часов решают исход операции. Вот почему перед началом крупных наступательных операции нередко проводились массированные налеты на аэродромы противника. Достигаемое этим временное снижение активности вражеской авиации являлось существенной помощью наземным войскам на самом трудном для них этапе прорыва обороны противника.

Более того, бывали ситуации, когда удары по аэродромам и вовсе становились единственным возможным средством вооруженной борьбы. Например, в начале 1941 года и английская, и немецкая бомбардировочная авиация перешли к тактике ночных налетов на города и военные базы противника. Несмотря на огромные усилия (и некоторые успехи) в деле создания и освоения в боевых частях средств радиолокационного обнаружения самолетов, ночные истребители оказались на тот момент бессильными в противоборстве с невидимыми в ночном мраке бомбардировщиками. Ничего другого, кроме крайне малоэффективных и ведущих к огромным потерям налетов на аэродромы базирования бомбардировщиков противника, предпринять тогда оказалось практически невозможно.