Ласточки - Лия Флеминг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чтоб тебя… – взорвался Грег.
От Чарли помощи было немного:
– Грег, успокойся! Это всего лишь машина! И ты никуда ее не влепил! Скоро ее починим… ты просто сегодня не в себе.
– Это так заметно? Прости. На работе сплошные неприятности! Мне так жаль…
– Думаю, тебя отвлекает маленькая мисс Конли! Я видел вас обоих на танцах вчера вечером. Она просто карманная Венера. Могло быть куда хуже! Она трудолюбива, респектабельна и явно не одна из тех жутких шлюшек, за которыми ты гоняешься в пабе! Хотя чересчур много помады и вываливающихся сисек! – рассмеялся Чарли, видя, как краснеет Грег.
Но она не Мадлен!
Грег вздохнул и нагнулся, пытаясь определить степень повреждения бака. Именно лицо Мадди преследовало его во снах. Длинные ноги и стройное тело заворожили его. Глория, конечно, хорошенькая, и угодить ей легко. Она честно помогала миссис Афтон после воскресного чая. Соглашалась на любую работу, и Афтоны были ею очень довольны. Грег знал, что нравится ей, но девушка ждала, пока он сделает первый шаг, и это ему импонировало.
И все же Глория похожа на него: такая же отверженная, чужая в чужом городе, только, в отличие от него, нуждается в защите. Она смешила его во время танцев, подшучивала, поддразнивала. Походила на хорошенькую куколку, и мужчины ему завидовали. Сам он обращался с ней, как с хрупким фарфором. Но предполагал, что она скорее фаянсовая кружка, чем тонкая чашечка. Крепкая, и вполне подходит для ежедневного использования.
А вот Мадди – китайский фарфор, который достают только по воскресеньям: декоративная, деликатная и годится только для того, чтобы ее выставляли в стеклянной витрине. Но Мадди сделала свой выбор и отвергла его. Возможно, Чарли прав. Если уж жениться… он мог наткнуться на кого и похуже. С Глорией можно быть уверенным в честной, незамысловатой сделке. Она превратит дом в игрушку. Родит ему детей. Выполнит каждое его желание. В свою очередь, он будет с ней щедр, и они в конечном счете, смогут стать хорошей семьей. Кроме того, можно просто никому не говорить о ее семье и происхождении. Она ничем не хуже его, мальчишки из приюта. Он не собирается смотреть на нее свысока.
Они оба – упряжные лошади. Не дорогие чистокровки. Но упряжные лошади рано или поздно, но добираются до цели. Они сильны и живут дольше.
Пусть сегодняшние гонки закончились неудачей, но сегодня вечером он поведет Глорию в «Ригал» посмотреть новый фильм.
Он вспомнил о коробочке с этикеткой «Фатторини», все еще лежавшей в комоде, Глория будет на седьмом небе. Распахнет ему объятия, а он с наслаждением обучит ее радостям секса.
На этот раз он не влюблен по уши, но знал, что может заключить хорошую сделку. Сделать предложение Глории Конли – не самая скверная в мире вещь.
Он одинок, а мужчине нужен регулярный секс. Он готов начать новую жизнь, а у нее никого нет. Можно попытаться. Что он теряет? Вместе они могут стать хорошей семьей и показать миру, что вакки не хуже других умеют осуществлять свои мечты.
Глава 19
Плам сидела в купе раннего утреннего поезда, идущего из Скарпертона в Джанкшн. Мадди встретит ее на вокзале Кингс-Кросс, и по этому поводу Плам была одета в лучший летний льняной костюм и соломенную шляпу: для первого визита только все самое нарядное!
Она увидит «Фестиваль Британии», открытый в мае королем Георгом VI.
Потребовалось немало изворотливости, чтобы выкроить несколько свободных дней. Грейс Баттерсби готовила ужины для полупансионеров, а Стивен Армитидж пообещал устраивать собакам хорошие гонки вокруг Сауэртуайта. Салли из дома викария прогуляет лошадей.
Она улыбнулась, думая, как изменилась ее жизнь с тех пор, как она оцарапала роговицу и встретила доктора Армитиджа.
Он был так внимателен, и они стали проводить вечера за бриджем, на ужинах с карточными играми, которые устраивала Долли Баслоу.
Он провожал ее домой, и они подолгу гуляли. Сауэртуайт неожиданно приобрел совершенно новые краски. Они встречались в церкви, заседали на комиссии по починке крыши. Он купил билеты на концерт в мэрии Лидса, где они увиделись с Тотти и ее мужем, и слушали ливерпульский филармонический оркестр, исполнявший скрипичный концерт Бетховена.
По дороге домой они долго болтали обо всем на свете, как школьники в автобусе.
Лето казалось теплее, небо – более голубым, деревья – зеленее.
В его поцелуе она ощутила надежду, нежность и участие. Плам наконец почувствовала себя женщиной, желанной женщиной, и это после многих лет отчаяния, проведенных в ледяной атмосфере развода! Плам знала, что Мадди поймет и будет счастлива за нее. Но она хотела провести немного времени с племянницей, посмотреть, как она живет в Лондоне. Ее письма были короткими и резковатыми и не открывали Плам ничего такого, чего она уже не знала бы.
Мадди по-прежнему жила с Чармейн и ее сестрой. По-прежнему много трудилась. По-прежнему работала в доме Рауля Анри, Гадкого Анри, как называла она босса.
День, проведенный вместе, пойдет ей на пользу. Она хотела лично рассказать Мадди о Стивене. О том, как она наконец нашла любящего мужчину.
Стивен заставил ее еще яснее осознать, каким холодным и бесплодным был ее первый брак. Как грустно вспоминать о зря потраченных годах, когда она притворялась, что муж ее любит. Но для него это была женитьба по расчету. Даже любовью он занимался без всякой нежности, не обращая внимания на все детали, которые Стивен воспринимал, как должное. Вроде того, чтобы позвонить домой, узнать, занята ли она. Однажды он даже приготовил ей обед, простой, но вкусный, только чтобы доказать, что он кое-что смыслит в стряпне.
Любовь проявляется в мелочах.
Плам улыбнулась. Когда она вернется, он встретит ее на станции вместе с собаками. Позвонит сюда, чтобы узнать, благополучно ли она доехала. Впервые за многие годы о ней кто-то заботится, и она теперь воспринимала окружающий мир, как окутывавшее ее мягкое шерстяное одеяло. Сейчас она свободна! Можно не заботиться ни об эвакуированных, ни о Мадди. Стивен ворвался в ее жизнь, разительно ее изменив. Чем она заслужила такое везение?
Она прочитала от корки до корки журнал и газету, дремала, смотрела в окно. Скоро зеленые поля сменились домами и палисадниками, а потом высокими зданиями, и поезд наконец остановился. У барьера ждала Мадди, выглядевшая усталой и бледной в своем элегантном сиреневом костюме с черной отделкой и в соломенной шляпке. Ей всегда шли траурные цвета!
– Мадди, дорогая. Наконец-то! Какая ты роскошная! Должно быть, Гадкий Анри преуспевает!
– Ах, если бы, – рассмеялась Мадди, взяв ее за руку. – Ты вовремя, а у меня такие планы! Надеюсь, ты все выдержишь?
Она с улыбкой осмотрела Плам: на ней были удобные ботинки со шнуровкой.
– Получше, чем у вас, молодая леди! Главное в моем возрасте – комфорт. В этих угольных баржах я смогу пройти много миль. Не то, что ты – на таких каблучищах!
– Не волнуйся, у меня в сумке босоножки. Сегодня будет жарко. О, Плам! Я так рада, что ты здесь! Пойдем на метро, доберемся до галереи Тейта. Ты должна увидеть выставку Генри Мура! А потом пойдем пить кофе. Купим программу выставки и выберем, что мы хотели бы увидеть завтра. Мы прекрасно проведем время!
* * *Проснувшись, Глория увидела силуэт обнаженного Грега в проеме окна отеля за Парк-Лейн. Высокий, стройный, с округлыми ягодицами и широкими плечами. Она улыбнулась и вздохнула. Теперь он мой, мой, мой! Навсегда мой!
Она поверить не могла, как быстро все произошло! Только вчера она была маленькой мисс Ничтожество, таскавшей белье и подносы в отеле «Темпренс», и вот теперь стала миссис Глорией Берн, женой успешного бизнесмена!
Он сделал предложение как-то вечером, совершенно неожиданно, после танца. До этого они даже толком не целовались и вдруг помчались в бюро регистрации, таща за собой Чарли и Хилари в качестве свидетелей. Все было сделано за несколько минут: без суеты, без особых расходов. Скромная свадьба. Она была слишком ошеломлена, чтобы впасть в истерику по поводу отсутствия венчания и белого наряда. Лучше ковать железо, пока горячо!
И какая разница, если на ее безымянном пальце сверкает рубин? Сейчас они проводят медовый месяц в Лондоне. На самом деле всего одна неделя ужинов и развлечений. Они стерли подметки на раскаленных тротуарах столицы! Все, о чем она мечтала, сбывается! Вот это жизнь!
Грегори был внимателен, заботлив, посвящал ее в радости секса, словно она была девственницей. Она разыгрывала невинность, но делала вид, будто своим умом дошла до некоторых трюков, и, в свою очередь, показала их мужу.
– Так хорошо? – шептала она, и он стонал от удовольствия.
– Тогда сделай то же со мной, – приказывала она, и он повиновался. Она кричала так, что он наслаждался еще сильнее.
