Предводитель волков. Вампир (сборник) - Александр Дюма

ЖИЛЬБЕР. Я сумасшедший? Они думают, что я сумасшедший. Возможно, я им стану. Пусть так! Но сначала… (Бросается к Ратвину.)

ЭЛЕН. Помогите, друзья!

Крестьяне и слуги подбегают и хватают Жильбера.

РАТВИН. Друзья мои! Во имя меня, во имя графини Элен, во имя брата и сестры, позаботьтесь о своем хозяине. Уведите его, чтобы он не покончил жизнь самоубийством.

ЖИЛЬБЕР. Убийца! Убийца!

РАТВИН. Если он и утратил рассудок, то хотя бы спасем его жизнь.

ЖИЛЬБЕР. Элен! Элен!

ЭЛЕН. Да, да, брат мой, не беспокойтесь. Я не оставлю вас.

РАТВИН. Правильно, графиня, проводите, не оставляйте его. Заботы сестры сделают для него больше, чем самый лучший врач. О Жильбер, Жильбер… Мне искренне жаль вас, и я вас прощаю. (К Лазару, протягивая кошелек.) Это тебе.

ЛАЗАР. Ах, господин, мне кажется, я был согласен с вами три-четыре раза, а этот кошелек…

РАТВИН. Иди, рассчитаемся позже.

Уходят все, кроме Ратвина.

РАТВИН. О, на этот раз Элен действительно моя, и никто не заберет ее у меня, если это не удалось даже ее брату… Адский дух, выдавший меня Жильберу, я узнал тебя несмотря на маскировку и все уловки! Во имя хозяина, который правит нами и который уравнял нас и дал нам власть над человечеством, дух, соперник мой, явись! Я приказываю тебе, явись! Даже если ты сейчас на краю света, явись!

ГУЛА (МАВРИТАНКА). Я здесь. Что тебе нужно?

РАТВИН. Нам запрещено предавать друг друга, а ты предала меня!

ГУЛА. Нет.

РАТВИН. Вчера вечером я видел тебя переодетой в бретонку, и ты разговаривала с Жильбером.

ГУЛА. И что?

РАТВИН. Утром на дороге в Клиссон ты предупредила его и отразила мои выстрелы.

ГУЛА. Ну и что! Отражать твои выстрелы – мое право. Одеться пожилой женщиной и сказать «Спите в комнате с гобеленом, вместо того чтобы спать в своей комнате» – это опять-таки мое право.

РАТВИН. А зачем ты ему это сказала?

ГУЛА. Потому что я люблю его.

РАТВИН. Ты любишь, ты? Неужели такая, как ты, может любить?

ГУЛА. Я люблю его, говорю тебе.

РАТВИН. И ты думаешь, он ответит тебе тем же?

ГУЛА. Я надеюсь.

РАТВИН. Но ты же знаешь, что он любит юную девушку, что он любит Антонию.

ГУЛА. Да, я знаю это. И когда мы доберемся до той любви, то еще посмотрим! А пока вопрос, который решать тебе. Дело в его сестре, которую он так сильно любит, что ее смерть убьет его. Ты меня понял, вампир? Я хочу, чтобы Жильбер жил!

РАТВИН. Берегись: я скажу ему, кто ты!

ГУЛА. Тогда ты умрешь! Стать смертной наживой – это наказание в случае, если кто-то выдаст кого-нибудь из нашего ордена.

РАТВИН. Послушай, уже полдень. Ты знаешь, что мне осталось жить всего какую-то дюжину часов без…

ГУЛА. Без крови Элен.

РАТВИН. Я хочу Элен. Она нужна мне!

ГУЛА. А мне нужен Жильбер! Поэтому подумай, как оставить его в живых для меня. Убив Элен, ты поставишь под угрозу жизнь графа, помни об этом. Я слежу за ним! Я там!

РАТВИН. Ты хочешь войны?

ГУЛА. Нет, я хочу любви.

РАТВИН. Последний раз спрашиваю: ты оставляешь мне Элен?

ГУЛА. Последний раз спрашиваю: ты оставляешь мне Жильбера?

РАТВИН. Нет! Ты узнаешь, каким я могу быть, когда ненавижу.

ГУЛА. Прекрасно! А ты узнаешь, какой я могу быть, когда люблю.

РАТВИН. Пока, гула!

ГУЛА. До встречи, вампир!

Гаснет свет.

Сцена VII

Помещение, подготовленное к празднику.

Двери с каждой стороны, позади большое окно, за которым бездна.

ВСЕ. Многие лета графу! Многие лета графине!

ЭЛЕН. Спасибо, друзья мои, спасибо.

РАТВИН (раздавая деньги). Вот, друзья мои, берите.

КРЕСТЬЯНИН. Пусть благословение Господне всегда будет с вами.

Часы бьют одиннадцать раз.

РАТВИН (в сторону). Одиннадцать часов! Нельзя потерять ни минуты. (Громко.) Дорогая Элен! Вы заметили, что сегодня мы ни одно мгновение не были наедине.

ЭЛЕН. Увы, дорогой Жорж… Сегодняшний день полон событий!

РАТВИН. Вы позволите мне отпустить этих людей на отдых, не так ли?

ЭЛЕН. Пожалуйста!

РАТВИН. Друзья мои, графине не хватает слов, чтобы выразить признательность за ваши добрые чувства, но она устала и ей нужен отдых после всех переживаний этого дня.

ЯРВИК. Тогда мы удаляемся, милорд.

ВСЕ. Многие лета графу! Многие лета графине! (Уходят.)

РАТВИН. Ах, дорогая графиня! Наконец-то мы одни!

ЭЛЕН (легонько отталкивая его). Мой друг, мой дорогой Жорж! Как видите, я выполнила все свои обещания.

РАТВИН. О да! И вы смотрите на счастливейшего из мужчин!

ЭЛЕН. Вы самый счастливый из мужчин? О, я рада, если это так!

РАТВИН. Вы сомневаетесь в этом, Элен?

ЭЛЕН. Нет, я верю всему, что вы говорите. Но возле этого счастливого мужчины, Жорж, находится другой, которому плохо.

РАТВИН. А-а!

ЭЛЕН. Вы знаете, о ком я говорю. О моем бедном брате, которого держат вдали от всех. О Жильбере, который потерял рассудок и в своем сумасшествии уверен, что мне грозит смертельная опасность.

РАТВИН. Элен, у вас есть еще сомнения насчет меня?

ЭЛЕН. Бог защищает меня от них! Если бы я сомневалась в вас, Марсден, разве стали бы вы моим супругом? Но я обязана утешить брата. Позвольте, я увижусь с ним… позвольте, я сообщу ему, что стала вашей женой… позвольте, я успокою его, сказав, что счастлива.

РАТВИН. Как пожелаете, Элен, вам виднее, вы хозяйка, но…

ЭЛЕН. Что?

РАТВИН. Послушайте, мне бы хотелось сделать последнюю попытку и самому пойти к нему, а если понадобится, то и сказать, что я отрекаюсь от вас, что я ухожу, что я удаляюсь, и таким образом подарить ему душевный покой, а вместе с ним и жизнь. После того, что вы сделали для меня, я знаю, как сильно вы меня любите, но я знаю также, как сильно вы любите брата, и мне страшно, что его слова, хотя и сказанные в состоянии умопомешательства, компрометируют меня в ваших глазах. Вы скажете, это слабость? Нет, это слова человека, который любит.

ЭЛЕН. Но если у вас не получится?

РАТВИН. Тогда пойдете вы, Элен.

ЭЛЕН. Да будет так! Ступайте, Жорж.

РАТВИН. Вы любите меня?

ЭЛЕН. Жорж, кому я отдала руку, тому отдала и сердце.

РАТВИН. О дорогая Элен! Ждите меня, ждите меня! (Уходит.)

Элен (одна). Кто та старушка, которой я подала милостыню и которая, приняв деньги, тихо сказала: «Покиньте ненадолго лорда Ратвина, один человек хочет кое-что вам рассказать…» Господи, ты свидетель, я ни капли не сомневаюсь в нем… но слова брата беспокоят меня. О, он видел ее, бедный Жорж, и поэтому решил сам пойти к Жильберу. Как же счастливы девушки, у которых есть мать! Если бы была жива моя мать, я бы пошла к ней, рассказала о своем беспокойстве, о своих терзаниях… И она бы посоветовала мне что-нибудь: материнское сердце не обманешь. Ну почему моей матери нет в живых? Может, я из тех набожных девушек, которые верят, что душа не умирает с телом? О мама, столько раз в тишине и одиночестве я разговаривала с вами, как будто вы здесь… О мама, если бы религиозное почтение переносило меня каждый день на вашу могилу, усеянную цветами, и если бы это было ложе не смерти, а сна… О мама, я не сомневаюсь, что ваша душа наблюдает за своей дочерью… О мама, попросите у Господа – Господа, который вам, святой женщине, ни в чем не откажет! – попросите у Господа чуда и явитесь предо мной… Но, наверное, это невозможно, и если вечные, неизменные законы природы препятствуют вашему видимому возвращению в этот мир – по крайней мере, в человеческом облике, – мама, скажите, чего мне бояться, на что надеяться… О боже, Лазар! Мама, вы не покинули меня!