К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Группа Эйсмонта – Толмачева – Смирнова не представляла опасности для Сталина, другое дело – разногласия в новом составе Политбюро, которые далеко не всегда кончались его победой. Мы уже писали выше, что в 1932 г. Сталин потребовал расстрела М. Рютина и руководителей его группы, однако Политбюро приняло решение только о ссылке «рютинцев». Постепенно в Политбюро сложилась более умеренная группа – С. М. Киров, М. И. Калинин, С. В. Косиор, Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куйбышев.

Во время голода 1933 г. на Украине и Северном Кавказе Сталин настаивал на усилении репрессий против бегущих из своих сел и станиц крестьян, тогда как Киров призывал к сдержанности. На одном из заседаний Политбюро он высказался за «восстановление Советской власти» в деревне, где еще со времен коллективизации действовал режим чрезвычайного положения, а власть в большинстве районов принадлежала политотделам МТС. Вскоре по решению ЦК ВКП(б) политотделы МТС были ликвидированы. В большинстве сельских районов были восстановлены полномочия Советов, а в МТС создана должность заместителя директора по политической работе.

На протяжении 1933 г. на заседаниях Политбюро С. М. Киров несколько раз выступал за более гибкую политику, за некоторую «либерализацию» режима, и его выступления встречали положительный отклик ведущих партийных работников. Не без влияния Кирова в 1933 г. Зиновьев и Каменев были еще раз восстановлены в рядах партии. В Ленинграде Киров воспротивился репрессиям против бывших участников оппозиции. Оппозиционеры, принявшие «генеральную линию», были возвращены в ряды партии. Киров выступал за улучшение отношений между партией и писателями, а также другими группами творческой интеллигенции. Не без его участия было принято решение о ликвидации РАППа и подготовке к созыву Первого Всесоюзного съезда советских писателей.

Недовольство, разочарование и протест в отношении политики Сталина были в начале 30-х гг. не только у части старых большевиков, но и у части партийно-комсомольской молодежи. Известно, что комсомольский актив середины 20-х гг. нередко с энтузиазмом принимал лозунги «левой» оппозиции. С другой стороны, огромной популярностью среди комсомольцев пользовался Н. И. Бухарин. Теперь, в начале 30-х гг., молодая часть партии испытывала разочарование в своих недавних кумирах, а также и в политике Сталина. Это привело к появлению большого числа небольших кружков. В большинстве случаев дело ограничивалось встречами и разговорами в узком, обычно домашнем кругу и на вечеринках, однако происходили и публичные манифестации с разбрасыванием листовок. Подобные действия квалифицировались как «контрреволюция», и летом 1933 г. органами НКВД было арестовано несколько групп молодежи. Сталин настаивал на самых суровых наказаниях, однако Политбюро разрешило применять «высшую меру» только в исключительных случаях. И действительно, приговоры по делам участников оппозиционных манифестаций были сравнительно мягкими.

Особое значение приобретают поэтому некоторые события, связанные с XVII съездом партии, происходившим в январе-феврале 1934 г. На поверхностный взгляд, съезд был демонстрацией любви и преданности Сталину. Но если сопоставить скупые свидетельства некоторых старых большевиков, можно уверенно сделать вывод о том, что на XVII съезде образовался нелегальный блок в основном из секретарей обкомов и ЦК нацкомпартий, которые больше, чем кто-либо, ощущали и понимали ошибочность сталинской политики. Одним из активных членов этого блока был И. М. Варейкис, занимавший тогда пост секретаря обкома Центрально-Черноземной области. Беседы проходили на московских квартирах у некоторых ответственных работников, и в них участвовали Г. Орджоникидзе, Г. Петровский, М. Орахелашвили, А. Микоян. Выдвигались предложения переместить Сталина на пост Председателя Совета Народных Комиссаров или ЦИК СССР, а на пост генсека ЦК ВКП(б) избрать С. М. Кирова. Группа делегатов съезда беседовала на этот счет с Кировым, но он решительно отказался, а без его согласия весь план становился нереальным. Об этих совещаниях в кулуарах XVII съезда упоминалось, правда, очень скупо, и в учебнике по истории КПСС, изданном в 1962 г. под редакцией секретаря ЦК КПСС Б. Н. Пономарева. Мы можем здесь прочесть следующее:

«Ненормальная обстановка, складывающаяся в партии, вызывала тревогу у части коммунистов, особенно у старых ленинских кадров. Многие делегаты съезда, прежде всего те из них, кто был знаком с завещанием Ленина, считали, что наступило время переместить Сталина с поста генсека на другую работу» [313] .

Недовольство Сталиным отразилось на результатах голосования при выборах ЦК ВКП(б), состоявшихся на вечернем заседании съезда 9 февраля. Председателем счетной комиссии был избран В. П. Затонский, сменивший Н. Скрыпника на посту наркома просвещения Украины. Его заместителем стал старый большевик В. М. Верховых. Когда в ночь с 9 на 10 февраля счетная комиссия вскрыла урны для голосования, оказалось, что Сталин получил меньше всего голосов. Против Кирова было подано на съезде всего 3 голоса, против Сталина проголосовало 270 делегатов съезда. Только потому, что кандидатов выдвигалось теперь ровно столько, сколько надо было избрать членов ЦК, Сталин оказался избранным. Однако огласить подобные результаты голосования даже перед делегатами съезда счетная комиссия не решилась. По свидетельству В. М. Верховых, который чудом пережил все ужасы сталинских «чисток» и лагерей, В. П. Затонский немедленно доложил о результатах голосования Л. М. Кагановичу, ведавшему организационной работой съезда. Каганович распорядился изъять почти все бюллетени, в которых была вычеркнута фамилия Сталина. На заседании съезда 10 февраля было объявлено, что против Сталина, так же, как и против Кирова, было подано всего 3 голоса. Ни в газетах, ни в изданной вскоре стенограмме съезда вообще не упоминалось о количестве голосов, поданных за того или иного кандидата. Однако Сталин знал о действительных результатах голосования. Узнал он также и о совещаниях делегатов съезда, на которых обсуждался вопрос о его перемещении на менее ответственный пост.

Слухи о неблагоприятном для Сталина голосовании уже в феврале 1934 г. распространялись в Москве и проникли за границу. Говорили даже о том, что Сталин вообще не набрал нужного для избрания в ЦК числа голосов. Меньшевистский «Социалистический вестник», выходивший в Париже, сообщал читателям 25 февраля, что Сталин получил меньше голосов, чем другие кандидаты, и что наибольшее число голосов было отдано М. И. Калинину.

Американский историк А. Улам в своей книге о Сталине оспаривает приведенные выше свидетельства о подтасовке результатов голосования на XVII съезде. Не приводя никаких доказательств, А. Улам пишет, что «имеется во всех смыслах основание считать, что выборы Центрального Комитета были единогласными» [314] . Улам замечает также, что голосование на съездах партии было тайным, и после 1923 г. при объявлении результатов голосования не обнародовались цифры, свидетельствующие о том, кто из кандидатов оказался более удачливым при голосовании. Улам даже считает, что В. М. Верховых в своих воспоминаниях обнаруживает незнание процедуры голосования для избрания на съезде партии Центрального Комитета. В данном случае, однако, ошибается именно А. Улам. В. М. Верховых подробно описал в своей записке, направленной им в ЦК КПСС еще перед XX съездом, каким образом происходил подсчет голосов при выборах в ЦК на XVII съезде партии. Выборы в ЦК всегда были тайными, но после 1923 г. результаты выборов перестали публиковать в печати и в стенограммах съездов, хотя не перестали еще объявлять делегатам съезда. В любом случае было бы трудно сохранить тайну этих выборов, так как в счетную комиссию на XVII съезде входило более 40 человек. Для проверки свидетельства В. М. Верховых специальная комиссия ЦК КПСС в 1957 г. обследовала в партийном архиве материалы XVII съезда, в том числе особые пакеты, в которых под сургучными печатями хранились бюллетени голосования. В эту комиссию входила член КПК, старая коммунистка О. Г. Шатуновская. По ее свидетельству, в этих пакетах, вскрытых в присутствии ответственных сотрудников партийного архива и тогдашнего директора Института марксизма-ленинизма П. Н. Поспелова, не хватало 267 бюллетеней. Иначе говоря, в протоколах счетной комиссии была указана иная цифра, чем реальное количество хранимых под сургучными печатями бюллетеней. В. М. Верховых считал, что эти бюллетени просто уничтожили. Можно предполагать, однако, что их изъяли для всестороннего изучения в ОГПУ.

На XVII съезде был значительно изменен персональный состав ЦК ВКП(б). Из прежнего состава ЦК не были избраны в новый некоторые неугодные Сталину люди – Ф. И. Голощекин, Э. И. Квиринг, Н. Н. Колотилов, В. В. Ломинадзе, Г. И. Ломов, М. Д. Орахелашвили, Л. Картвелишвили, К. А. Румянцев и др. Из членов в кандидаты ЦК были переведены Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский и др. На съезде были избраны в ЦК (минуя статус кандидата в члены ЦК) чекисты В. Балицкий и Е. Г. Евдокимов. Без кандидатского стажа вошли в состав ЦК Л. П. Берия, Н. И. Ежов, а также Н. С. Хрущев – все это были теперь фавориты Сталина. Кандидатами в члены ЦК избрали Л. З. Мехлиса и А. Н. Поскребышева, которые на XVI съезде не были даже в числе делегатов, но входили теперь в личную канцелярию Сталина. Членом ЦК стал и Г. Г. Ягода, а кандидатом в члены ЦК – М. Д. Багиров.