Я – меч, я – пламя! - Василий Кононюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте, Таня. Нет еще, но должен вот-вот быть.
– Извините, я попозже зайду.
– Об этом не может быть и речи. Заходите. Мы с вами пока чаю попьем. Я как раз заварку кипятком залила. Согреемся.
– Я не замерзла, на улице не холодно.
– А то я не знаю, как там не холодно. Четверти часа не будет, как в дом зашла, и горло вы себе совсем сорвали, хрипите, сейчас я вам хлеба с маслом дам, сразу поможет.
Они сидели в большой комнате за столом, пили чай с вареньем. Лидия Дмитриевна рассказывала о детях, которые уже выросли, они убежали с утра на парад и сказали, что домой придут поздно, а может, даже утром. Придется им с Артуром вдвоем праздновать или идти в гости к Слуцким. Абрам Аронович накануне праздника вернулся из санатория – лечил сердце. Хвастался, что похудел на семь килограммов.
Зазвонил телефон.
– Артур, ну где ты? Мы тебя давно ждем. Таня? Да, пришла, уже давно. Мы с ней чай пьем. Сейчас позову. – Она повернулась к Оле. – Артур Христианович просит вас к телефону.
– Здравствуйте, Артур Христианович. С праздником!
– Спасибо, взаимно. Татьяна Ивановна, вы сегодня ничего подозрительного не заметили?
– Заметила. Парад, музыка, люди на площадях танцуют. А кроме этого – все нормально.
– Вы можете не кривляться? – С чувством юмора у начальства были явные проблемы. – За вами сейчас приедет машина. Дверь откроете только Степанову.
– За мной или за нами?
– За тобой. Дай Лиде трубку.
Выслушав мужа, Лидия Дмитриевна удивленно сказала:
– Велел ехать к Слуцким, сказал, скоро за мной Абрам заедет… что-то случилось… пойду собираться.
Минут через пятнадцать в дверь постучали.
Машина повезла их в направлении родной конторы. Оля ничего не спрашивала, по опыту понимала: то, что ей надо знать, Степанов расскажет сам, а вопросы задавать – себе дороже. Откуда-то она знала – нервные клетки не восстанавливаются. Наверное, в какой-то книге вычитала.
Артузов закрыл дверь кабинета. Он был немногословен.
– Убита одна из девушек, игравшая твою роль. Отравлена. Кроме нее убиты трое охранников. Один из них – отравитель. Начинается следствие, подключен НКВД. Придется работать вместе с ними, наших сил недостаточно. Расследование пока поручено мне…
– Что, все так плохо?
– Не надо меня перебивать, товарищ лейтенант!
– Извините…
– И постарайтесь в дальнейшем не задавать риторических вопросов. Вы не хуже меня знаете, как любит руководство такие новости. И еще в такой день! Вы со Степановым поживете здесь. Тебе запрещено покидать пределы здания. По управлению тоже не шатайся. Сиди в комнате и работай. Через несколько дней в составе комиссии вы отправитесь с проверкой в Минск. Теперь ложка меда в бочке с дегтем. – Артузов открыл дверь в коридор. – Товарищ Степанов, зайдите.
Артузов быстро нашел три стакана, тарелку, нож и поставил все это на стол. Из портфеля появились: бутылка водки, колбаса и хлеб. Порезав колбасу и хлеб крупными кусками, налив в стаканы грамм по пятьдесят, он обратился к изумленным зрителям. Даже у Степанова слегка отвисала челюсть.
– Давайте сначала помянем наших товарищей, которые сегодня погибли… вечная им память…
Они встали и выпили молча, не чокаясь. Артузов разлил оставшуюся водку.
– Теперь о приятном. Товарищи чекисты! Разрешите вас поздравить от имени всего советского народа и лично товарища Сталина. Товарищ Захарова Татьяна Ивановна!
– Я!
– За проявленные мужество и находчивость при задержании особо опасного преступника, врага народа гражданина Люшкова вы награждаетесь орденом Красного Знамени, вам присвоено очередное звание старшего лейтенанта НКВД.
– Служу трудовому народу!
Артузов кинул в ее стакан орден и шпалы старшего лейтенанта.
– Товарищ Степанов Виктор Петрович!
– Я!
– За проявленное мужество вы награждаетесь нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК-ГПУ»!
– Служу трудовому народу!
– Выпьем за ваши успехи, за товарища Сталина, за годовщину Великой революции, ура!
– Ура!
Быстро закусив бутербродом с колбасой, Артузов вручил Ольге тарелку с продуктами.
– Идите располагайтесь в гостевой комнате, мне уже пора. Совсем забыл. Завтра в четырнадцать ноль-ноль за вами заедет машина. При себе иметь документы. Поедете в ЗАГС, распишетесь. Удостоверение старшего лейтенанта тебе уже будет выписано на фамилию Степанова. – Артузов ядовито усмехнулся.
– Злопамятный вы человек, Артур Христианович!
– Разговорчики! Повторить приказ!
– Завтра выйти замуж за Степанова.
– Другое дело. Свободны. Я вас больше не задерживаю, молодожены. – Ехидная улыбка не сходила с его лица.
– Чем бы дитя ни тешилось, – промычала Оля себе под нос.
– Вы что-то сказали, товарищ Степанова?
– Никак нет, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга!
– Тогда почему вы еще здесь?
Оля поставила чай, они со Степановым доели бутерброды с колбасой в гостевой комнате, от которой получили ключи у дежурного. Потом Оля постелила единственную большую постель.
– Идем, Степанов, мыться, тут настоящая ванна есть с горячей водой. Помою тебе спинку, а ты мне.
– Не хочу. – Напарник чувствовал себя явно не в своей тарелке. «Такие вот угрюмые, внешне неприветливые люди часто очень нежны и ранимы!» – подумала Ольга, а вслух сказала:
– Не бойся, не поцарапаю, там мочалка такая большая и мягкая. Я когда из Киева приезжала, тут останавливалась. Идем, видишь, белье чистое, а мы на него грязными завалимся.
– Ты, это, Татьяна, будешь дальше с Ватутиным гулять – морду набью.
«Муженек начинает строить!» – мелькнувшая мысль развеселила.
– Что ты, Витенька, я ж теперь мужнина жена, я от тебя ни на шаг. То так, баловство было, для дела старалась. Теперь ни-ни. Идем, мой победитель. Помоемся, а потом я тебе отдамся на этой постели в позе полного подчинения. Тебе понравится.
– Курва ты, Татьяна.
– А не понравится – разведешься. Советская власть разрешила разводы. Знаешь этимологию слова «курва»?
– Чего? – Будущий муж был, как обычно, хмурым и угрюмым. Никакой радости от предстоящего бракосочетания он, похоже, не испытывал.
– Ну откуда слово «курва» пошло, знаешь?
– Нет…
– Был такой царь на Руси – Петр Первый. Многих немцев привел в Россию экономику поднимать. Идут немцы по улице, увидят красивую бабу и говорят: «Шене курве». Сейчас проверим, как ты знаешь язык потенциального противника. Что я сказала? – Олю сложившаяся ситуация развлекала. Она и раньше пробовала доставать молчаливого телохранителя, на что он, не понимая такого заигрывания, вставал и уходил. «Теперь не убежишь!» – весело подумала девушка.
– Не учили нас такому…
– Работать над тобой, Степанов, и еще раз работать. Дословный перевод – красивые линии, используется в понимании как красивая фигура. А бедная русская женщина, живущая под гнетом царизма, думает: лается немчура немытая. Запомнит новое слово и соседке как выдаст: «Курва ты, Варвара!» – а та от изумления и заткнется. Так и прижилось словечко немецкое. А на самом деле – комплимент.
– Болтаешь много! Не люблю я этого.
– Теперь послушай меня внимательно. Если в твою дурную голову придет мысль, что со мной можно так разговаривать, – бейся об стенку, пока не выбьешь. За языком следи, а то вырву, ресницами хлопнуть не успеешь! – Ее глаза стали недобрыми. Суетившаяся по комнате и наводившая уют девушка сразу подобралась, чуть наклоненная вперед фигура и опущенные руки излучали угрозу.
– Не лезь, зашибу. – Тон Степанова был примирительным. Видно, драться со старшими по званию ему не хотелось.
– Ладно, раз просишь, пока не буду. Но кое-что покажу. В ладошки играть умеешь?
– А то.
– Ты бьешь первым. Правила помнишь? Мажешь по моей руке – ставишь свои. Потом я бью, пока не промажу. Чтобы не было совсем в одни ворота, сделаю тебе поблажку. Бью тебя по рукам пять раз, потом снова ты бьешь, пока не промахнешься, думаю, у тебя с первого раза получится. Еще одно поощрение тебе, Витя. За каждый раз, что ты мне по руке попадешь, любое твое желание исполню.
– Болтаешь много, клади ладошки.
Промахнулся он, как она и предсказывала, с первого раза. Пришлось класть свои ладони сверху ее. «Быстрая, ведьма! А ладони твердые, как дерево, бьет, дрянь злая, так, что руки немеют!» – подумал он.
– Пять. Пробуй теперь ты еще раз.
– Бей дальше, – угрюмо буркнул Степанов, бесполезно пытающийся вовремя отвести свои ладони от ее беспощадных ударов.
– Ты свое получишь. Бей давай, чтобы не думал, что случайно смазал.
После трех серий по пять ударов он в очередной раз попробовал попасть по ее неуловимым рукам, и ему это удалось. В азарте еще раз хлопнул, потом до него дошло – она и не пробует оторвать свои ладони от его рук.
– Твоя рабыня готова исполнить два любых желания, о, мой победитель! – Ее голубые глаза искрились весельем, она стала похожа на расшалившуюся девчонку. Он убрал руки, отошел и, нахмуренный, молча сел на кровать. Радость в ее глазах потухла. Стрельцова, ссутулившись, села рядом. – Все, что ты сейчас видишь, это просто сон, Степанов. Короткий, счастливый сон. Через три с половиной года нам будет стыдно, что мы его поганили из-за таких мелочей. Давай не будем этого делать, а?
