Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы - Филип Фармер

— Местные жители рассказали мне об этих женщинах и об их пленнике, — сказал Мейсон, когда они к грубой хижине, приютившейся под громадными деревьями. — Не желая верить тому, что я услышал, я пришел сюда нынче утром. И вскоре пожалел, что пришел.

— Потрудись объяснить, что ты имеешь в виду, Билл, — попросил Дейви Крокетт, взгляд его перескакивал с места на место. Этот ветеран боев с индейцами всегда был начеку в лесной чаще.

— Выслушайте, что они вам расскажут, — промолвил Мейсон вместо ответа. — И тогда сами достаточно скоро все смекнете.

Жилище казалось покинутым. Грубая хибара, сложенная из неотесанных бревен, приметная, в первую очередь, большой деревянной клеткой в нескольких футах от двери. И никаких признаков живой души.

Тут в клетке что-то шевельнулось.

— Никогда не слышал ни о каком зверье на Реке, — пробормотал Крокетт, сощурив глаза. Заглянул меж прутьев. — Ах, черт! — в голосе его чувствовалось потрясение, даже ужас. — Да там человек! Слепой. И пальцы на руках и на ногах отрублены.

— Это чтобы мерзавец не мог удрать. — Говорившая была хорошо сложена, с длинными вьющимися иссиня-черными волосами, откинутыми за плечи. Она стояла в дверях хижины, держа в руках заряженный арбалет. И, судя по ее виду, неплохо умела с ним управляться.

— Я не причиню вам зла, джентльмены, — продолжала она на эсперанто с мощным акцентом лондонских кокни, — но слишком многие являлись сюда замышляя выпустить на свободу вот этого нашего дружка. А этого нельзя позволить. Вот я всегда и готова дать отпор.

— Если бы мы хотел освободить этого беднягу, — сказал Боуи, в котором начал закипать гнев, — один арбалет нас не остановил бы.

— А поэтому моя подружка целится в тебя из леса из другого, приятель, — улыбаясь, произнесла женщина. — Кэти, поздоровайся с этими милыми джентльменами! — крикнула она своей невидимой помощнице.

— Только без шуток, гости дорогие, отозвалась вторая, которой никто из них в упор не замечал. — Я могу уложить вас всех четверых за меньшее время, чем кто-то успеет дотронуться до моей Мэри.

— Прошу, не выказывай свою доблесть, — обратилась к ней женщина, которую она назвала Мэри. — Я узнала нашего утреннего посетителя. А вот эти, насколько я понимаю — твои друзья, с которым ты хотел нас познакомить? Ну, что же, джентльмены, прошу садиться. Выслушайте мой рассказ, а потом сообщите мне, по-прежнему ли вам хочется свободы для этого недоноска.

— Пожалуйста, делайте, как она велит, — сказал Мейсон. — Очень важно, чтобы вы услышали ее историю.

— Лады, — прогудел Дейви Крокетт, плюхаясь на траву. — Но я не согласен, чтобы человека держали в клетке, точно дикого зверя. Что бы он ни натворил.

— Это смотря с какой точки зрения, — усмехнулась Мэри. — Я, например, тоже никогда не была сторонницей насилия. Мы с Кэти зарабатывали как могли, бултыхаясь на спине, — она хихикнула. — Впрочем, много раз случалось заниматься этим и стоя.

— Лишь бы джентльмены нам платили, — добавила Кэти, — это самое главное.

— Это не была хорошая жизнь, но не была она и плохой, как у некоторых других в те денечки, — продолжала Мэри.

— Во всяком случае, мы не голодали.

— Англия, 1888 год, — тихо вставил Мейсон.

— Так или иначе, жизнь Кэти оборвалась тринадцатого сентября. Один из дружков-джентльменов перерезал ей горло. То же самое случилось и со мной на моей квартире шестого ноября.

— Кожаный фартук. Так его называли в газетах после первого убийства, — пронзительным голосом вставила Кэти.

— Я все об этом слышала от одной девушки, которая умела читать. И никогда не обращала большого внимания на ту историю. Думала, не моя забота.

— Он поджарил и сожрал одну из почек моей Кэти, — сказала Мэри, упомянув об этой жестокости сухим и бесстрастным тоном. — И этот тип писал о своих подвигах в агентства новостей со всеми подробностями. Называл себя Джек Потрошитель.

Боуи содрогнулся, не в состоянии сдержаться. Да что это за чокнутый, который пожирает части тела своих жертв и выбирает для себя титул, наподобие Потрошителя.

— Его преступления стали известны всей Англии, — сказал Мейсон, историк навеки. — Джек Потрошитель убил пять женщин, последняя из которых — Мэри, и чудовищно изуродовал их тела. Это продолжалось несколько месяцев. Затем он исчез, не оставив следов. Многие гадали, кто он, но никто так и не узнал истину.

— Я никогда не видела его, — сказала Мэри. Этот тип перерезал мне горло сзади. Ничегошеньки не помню. Как и все вы, я умерла, а затем проснулась голая здесь, на песочке у воды. Первый день был чудной. Почти никаких британцев вокруг, а все больше эти египетские джентльмены и леди. Страсти какие: все нагишом и прочее. Я послонялась туда-сюда, пытаясь найти кого-нибудь, кто понимает по-английски. И тут наткнулась на Кэти. Даже без волос мы друг дружку мигом узнали. Я помнила, как она умерла, а поэтому сообразила, что Красный Джек, вероятно и до меня добрался. Казалось жуть до чего странным, что мы вдвоем опять ожили в одном и том же месте. Вообразите наше удивление, когда, поискав немного, мы узнали, что все пять жертв Потрошителя воскресли здесь неподалеку.

— Мне все это здорово не по душе, — вставил Крокетт.

— В первый месяц ничего не случилось, — продолжала Мэри, — разве что мы пытались привыкнуть к этому новому миру. Египтяне обходились с нами очень мило. Мы зажили припеваючи. А затем начались убийства.

— Потрошитель? — спросил Боуи.

— Он самый, — ответила Мэри. — Мы пятеро сразу узнали его работу. Оказывается, здесь воскресли не только жертвы, но и убийца. Этот паршивец убивал сзади, перерезая горло ножом. А затем уродовал трупы. Разрезал на кусочки, выпускал кишки и так далее. И, конечно, все убитые были женщины.

— У нас ушло шесть недель на то, чтобы поймать его, — сказала Кэти. — Шесть долгих недель мы его выслеживали и ждали, когда он ошибется. И наконец дождались и поймали его. Взяли с поличным голубчика — по личным причинам. — И она расхохоталась над своей нескладной шуткой.

— Там тоже было кровавое месиво.

— И кто же он такой? — спросил Мейсон.

— Да пошлый зануда из среднего класса, у которого папаня умер от триппера, — ответила Мэри. — Он винил в смерти старикана всех шлюх в целом и решил, что разрешит проблему своим ножом.

— А я думал, душевнобольные исцелились перед воскрешением, — сказал Боуи.

— Да не был он помешанным, — отозвалась Мэри, — во всяком случае, по его мерке. Потрошитель считал, что оказывает услугу обществу. И стал думать так же, когда возвратился к жизни. Треклятый маньяк был убежден, что женщины служат дьяволу. И считал своим святым долгом карать их за аморальное поведение.