Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - Рене Груссэ

По рассказам Марко Поло однажды император с большими почестями принял реликвии Будды, посланные ему раджой Цейлона.

Основным помощником Хубилая в области буддизма был тибетский лама Фагспа, который родился примерно в 1239 г., а умер без сомнения 15 декабря 1280 г. Фагспа был племянником и преемником знаменитого пандита Саскии, священного преподобного отца монастыря Саскии в провинции Тсанг. [719] Хубилай, по распоряжению которого Факспу привезли из Тибета, использовал его для того, чтобы тот обращал монголов в буддизм и обеспечил вассальное положение тибетцев. Он назвал последнего «хозяином царства» (куо-шэ), титул, заимствованный у древних китайских буддистов, [720] поставив под свое политико-религиозное влияние тибетские провинции (к 1264 г.). Монголы не знали до того другого алфавита, кроме уйгурского. По просьбе Хубилая, Фагспа составил новую письменность, называемую дюрбальджин или квадратную письменность, основанную на тибетском алфавите (1269). Однако роль Фагспа в этом вопросе, как считает Пельо, несколько преувеличена, так как квадратная письменность просуществовала недолго, в связи с тем, что монголы продолжали использовать алфавит, основанный на уйгурской письменности (только с несколькими разновидностями «почерка» и угловатыми буквами), которая стала их национальной письменностью; именно уйгурскими буквами были написаны документы монгольской канцелярии, которые хранятся сегодня в архивах. [721] Пельо делает замечание по этому поводу, что уйгурская письменность имела недостаток в том, что не имела возможность точно выразить звуки монгольского языка XIII в., не было различения между звуком О и звуком У, опускалось начальное придыхательное X и так далее. Уйгурский алфавит не представлялся также удобным по сравнению с алфавитом Фагста в выражении гуттуральных звуков. [722]

Многие из преемников Хубилая также как и он являлись сторонниками буддизма, начиная с его сына Темюра, который царствовал после него (1294-1307). Однако один из внуков Хубилая – принц Ананда (несмотря на то, что его санскритское имя было буддистского происхождения), склонялся к исламу. «Он знал Коран наизусть, прекрасно владел арабским языком» и с рвением пропагандировал магометанство в стране тангутов (Нинся), вицеправителем которой он был. Темюр пытался обратить его в буддизм, и так как это ему не удалось осуществить, он в какой-то период посадил его в тюрьму. После смерти Темюра (10 февраля 1307 г.), Ананда сделал попытку захватить трон, но его кузен Хайшан опередил его и приговорил к смерти. [723]

В течение своего правления (21 июня 1307 года – 27 января 1311 г.) Хайшан показал себя очень набожным буддистом. Он велел перевести на монгольский язык многочисленные тексты буддистских канонов. Китайские просветители, проникшие конфуцианской культурой, ставили ему в укор то, что он оказывал благосклонное внимание буддистским ламам. Может в результате такого отрицательного отношения к этой благосклонности, администрация лишила фискальных льгот на имущество, как буддистов, так и даосистов, которыми они пользовались до того времени. [724]

В годы правления Йэсун Темюра, правнука Хубилая, который находился у власти с 1323 г. (4 октября) по 1328 год (умер 15 августа), министр Чан Куэй от имени конфуцианцев публично выразил протест против льгот, которыми пользовались ламы. Кстати, тибетцев было много в Шеньси. «В одной из докладных записок того времени говорится, что было очевидно, что ламы верхом на лошадях объезжали западные провинции, с прикрепленными на их поясах паспортами, с надписями из золотых букв. Они заполняли города и вместо того, чтобы жить в гостиницах, они устраивались в частных домах, хозяев которых они изгоняли, чтобы беспрепятственно заигрывать с их женами. Не ограничиваясь развратом, они отнимали у населения скудные средства, которыми оно обладало. Необходимо принять строгие меры по отношению к этим ненасытным кровопийцам еще более, чем это делают налоговые агенты». [725]

Император Йэсун дал распоряжение о регламентировании въезда лам на территорию собственно самого Китая.

Злоупотребления буддийского духовенства, которые китайские просветители вменяют в вину монгольской династии, были, безусловно, причинами, которые привели к падению влияния буддизма. Отметим, что чрезмерное влияние, оказанное буддистской религией на клан Хубилая, не является новым явлением в истории тюрко-монгольских династий на китайской земле. То же самое было при знаменитом Фу Киене в конце IV в., при последних топа в начале VI в. Вначале буддизм оказывал смягчающее влияние на этих жестоких варваров, придавал им гуманные черты, затем усыплял их бдительность и, в конце концов, лишал их способностей сохранить рефлексы самосохранения. И тогда, когда древний конфуцианский Китай, который испытал нашествие варваров, замечал, что эти наводящие ужас покорители становились безопасными, поглощал их, как в случае с то-па, или выдворял их, как это было с Чингизханидами. Ситуация могла бы стать исключительно сложной, если бы клан Хубилая принял мусульманскую веру, как это могло бы произойти, если бы в 1307 г. принц Ананда одержал верх в своей борьбе. Торжество ислама было бы сокрушительным ударом по древней китайской цивилизации. Самыми крупными угрозами, которые возникли перед Китаем в течение его многовековой истории были попытка Ананды в 1307 г., и вторжение Тамерлана, которое к счастью китайцев было предотвращено смертью Тамерлана в 1404 г. [726]

Религиозная политика Хубилая и его преемников: несторианство

Предпочтительное отношение Хубилая к буддизму вовсе не помешало ему оказать признаки симпатии несторианству. При больших христианских торжествах по примеру предшественников, он милостиво позволял несторианским служителям культа, которые относились к его орде, демонстрировать Евангелии, которые он кадил фимиамом и с набожностью прикасался губами к ним. (Марко Поло, издание Бенедетти, с.70). «В 1289 г. он создал даже специальное бюро чонгфусю, которое отвечало за управлением исполнения христианского культа в империи». Его указы, также как и указы Угэдэя и Мунке, касались освобождения от налогов и предоставления различных льгот несторианским священникам, а также буддистским и даосистским монахам и мусульманским миссионерам. Напомним в связи с этим, что монголы по древнесирийской этимологии называли христиан по имени тарса и аркагун или аркаюн, во множественном числе аркагюд или аркаюд (в кит. транскрипции: юелико-вэн), в то время как священники и монахи назывались раббан-арка-гюнами, а епископов называли мархсия. [727]

Видно, что среди монгольских или ассимилированных элементов несторианцев было большое количество, особенно среди кереитов и тюрков-онгютов. Онгюты, занимавшие место древних тюрков Шато на севере Великой Стены, на окраине сегодняшнего Шаньси, обладали ономастикой, которая посредством кит. транскрипции, как это утверждает Пельо, восходит к несторианству: Шэн – Вэн (= Симеон), Кеули-кису (= Георгий), Паолусу (= Павел), Юонан (= Иван), Юаку (= Яков), Тьенхо (= Денха), Юишо (= Ишо, Иисус), Лухо (= Люк).

Большая часть онгютов проживала, как это мы видели, в нынешнем Суэйане, районе сегодняшнего Токто или Куэхуаченге, округе, известном в эпоху монголов под названием Тонгиенга, к которому восходит, по мнению Пельо наименование Кошанг т.е. Тошанг, которое употреблялось при жизни Map Юахбалаха III и Раббана Чомы. [728]

Что же касается названия Тандюк, использованного Марко Поло для обозначения того же района, то оно, по мнению ученого, восходит к древнему наименованию этой же местности при династии Тан (Тьен-тю, древнее произношение Тьянтак). [729]

В этом состояло отличие, выделявшее династию онгютов, клана наследных тюркских принцев тесно связанных с несторианством, в то же время близкородственных Чингизханидскому клану. Этим несторианским принцам клан Чингиз-хана был благодарен и, кажется, это не было забыто. Предводитель онгютов – Алакуш- тегин [730] в решительный момент оказал неоценимую услугу монголам. Когда в начале 1204 г. его попросили войти в коалицию, созданную найманами против Чингиз-хана, он напротив решительно встал на сторону последнего. [731]

Впрочем, за свою преданность он поплатился жизнью. После войны против найманов при возвращении обратно домой, некоторые члены его племени, сторонники наймановского союза, казнили его, а также его старшего сына – Буйан Шибана. Его вдове удалось бежать в Юнчонг со своим вторым сыном – Пойаохо. Когда Чингиз-хан, одержав победу над Цинами, вошел в Юончонг, ему доставило радость восстановить семью своего верного вассала во главе страны онгютов. Молодой Пойохо сопровождал Чингиз-хана в походе на Хорезм. По возвращении завоеватель отдал за молодого принца свою дочь Алагайбаки. После смерти Пойаохо, Алагайба-ки, истинная дочь Чингиз-хана, властно правила страной онгютов, и относилась как к своим сыновьям (у нее не было собственных детей) к троим сыновьям от сожительницы своего мужа, Кюн бука, Ай бука и Чолиг бука. Первые два сына женились на Чингизханидских принцессах. Кюнбука взял в жены принцессу Юльмиш, дочь Великого хана Гуйюка, а Айбука – принцессу Юрак, дочь Великого хана Хубилая[732]- Коргюз или Горгюз, т.е. Георгий, сын Айбуки женился поочередно на принцессе Кутадмиш, дочери Ченцина, сына Хубилая, и принцессе Айамиш, дочери Великого хана Темюра. Остались рассказы о том, как он был убит, будучи на службе у Темюра в 1298 г. [733]