Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - Рене Груссэ

Впрочем, царствование в Персии младшей ветви монгольской династии в Пекине способствовало активному торговому обороту между двумя странами. Ханы Персии династии Хулагу со своими монгольскими эстетическими привязанностями в окружении мусульманского мира, доставляли из Китая элементы своей роскоши, особенно что касается шелка и фарфора, не говоря уже о влиянии китайских мастеров на персидскую миниатюру того времени. И, напротив, монгольская Персия экспортировала в Китай ковры, шорные изделия, доспехи, бронзовые и эмалированные изделия.

Наконец, путешествия Марко Поло и Пратика делла меркатура Пеголотти [767] свидетельствуют об этом – монгольское правление дало возможность Китаю наладить связи с Европой. Две крупных трансконтинентальных дороги в конце XIII века соединили Европу с Дальним Востоком. Прежде всего, дорога от Кипчакии ло Дунхуана, которая для представителей Запада начиналась от генуэзских и венецианских факторий Крыма или, чтобы быть точнее, от Таны к устью Дона. Основными этапами были Сарай, столица монгольского ханства Кипчакии, далее к нижней Волге и Отрару, среднему течению Сырдарьи, Таласу и Баласагуну и западу Иссык-Куля. После Иссык-Куля дорога продолжалась в направлении Монголии через Имиль, Черный Иртыш и Уренгу, достигая Каракорума на верхнем Орхоне, откуда она направлялась в Пекин. Одна дорога, начинаясь от западной точки Иссык-Куля, проходила в сторону Алмалыка (около Кульджи), далее следовала к Верхнему Или, Бешбалыку (Кученг), Хами, и Сучеу в Кань-су, где она шла на Китай. Другая – проходила через монгольское ханство Персии. Путь начинали или с города Трабзонда, столицы греческого государства с таким же названием, в сторону Черного моря, или же от Лажаццо, самого оживленного порта армянского царства Цилиции, около европейской части Сирии. Как с одной, так и с другой стороны, через восточную часть сельджукского султаната Малой Азии, являвшимся близким вассалом монгольского ханства Персии, достигали Тауриса, города, который равнялся столице этого ханства. После Тауриса обычно основными этапами являлись: Казвин, Реи, Мерв, Самарканд, Ташкент (называемый тогда Шаш), Кашгар, Куча, Турфан, Хами и Каньсу. Или еще Мерв, Балх, Бадахшан, Кашгар, Хотан, Лобнор и Дунхуан. Используя различные караванные пути, негоцианты Дальнего Востока попадали затем прямо в Европу.

Наряду с этими континентальными путями, которые соответствовали древнему шелковому пути, монгольское завоевание способствовало открытию морских маршрутов или дороги пряностей. В то время как арабский и сельджукский Иран был практически недосягаем для Запада, монгольские ханы Персии фактически сделали доступным свои государства христианским торговцам и миссионерам, которые стремились попасть туда морским путем. Начиная от падения багдадского халифата до окончательного триумфа ислама в персидском ханстве, западноевропейские путешественники без труда пересекали Иран от Тауриса до Ормуза, для того, чтобы отбыть оттуда в направлении Таны, Килона и Зайтона. В связи с этим, как мы в этом убедимся ниже, пример Одорика Порденона является весьма показательным. Напротив, китайские изделия из шелка и пряности Инслинда и Индии выгружались в Ормузе, оттуда караваны, пересекая монгольскую Персию, шли к великому базару Тариса, а оттуда к христианским портам Трабзонда или Лажаццо.

Необходимо обратить на это особое внимание, так как именно в этом состояла основная выгода монгольского завоевания и было как бы возмещением стольких жертв и трудностей. Объединение Китая, Туркестана, Персии и России в необъятную империю, регулируемой особой системой языков в период правления принцев, внимательно относившихся к безопасности прохождения караванов и толерантности ко всем конфессиям, открывало на суше и на море мировые пути, которые не использовались активно со времен античности. И путешествия Поло свидетельствуют о деятельности далеко превосходящем то, с чем связано имя Маэса Титианоса, оставшемся вроде некоего символа. Фактически, в первый раз в истории, Китай, Иран и Запад серьезным образом налаживали контакты. В конечном итоге, в этом и состоял неожиданный благоприятный результат для цивилизации, отход от ужасного Чингизханидского господства.

Католицизм в Китае при династии монголов

Путешествие Поло не было исключением. В 1291 г. итальянский торговец Петрус Люсалонго добрался из Тариса в Китай через Индийский океан. Он обосновался в Пекине, где разбогател, так как в 1305 г. он передал францисканцу Жану де Монтекорвино земельный участок у самого императорского дворца. Двадцать лет спустя генуэзец Андало де Савиньяно также достиг Китая, где вошел в доверие к Великому хану. Он вернулся на Запад в качестве монгольского посла, затем отправился в Китай в 1388 г., вероятно, используя дорогу Таны. [768]

Одновременно с этими смелыми торговцами прибывали миссионеры. В 1289 г. Папа Николос II, который узнал, как это мы увидим далее, через Раббану Шому о существовании многочисленных христианских общин среди коренных жителей в монгольской империи, он отправил на Дальний Восток францисканца Жана де Монтекорвино с посланиями персидскому хану Аргуну и Великому хану Хуби-лаю. Монтекорвино задержался на некоторое время в Таурисе при дворе Аргуна. Он выехал оттуда в 1291 г. и направился в Индию, где пробыл тринадцать месяцев в Мелиаппуре вместе с негоциантом Петрусом де Длюкалонго. Оттуда он на корабле направился в Китай, где внук и преемник Хубилая, Великий хан Темюр оказал ему радушную встречу. Одорик де Парденон пишет по этому поводу: «Один из наших братьев епископов служит при дворе императора. Он дает благословение императору, когда император садится верхом на лошадь и тот с набожностью прикасается губами к кресту».

Монтекорвино построил в Пекине две церкви. На строительство одной из них итальянский купец Петрус Люкалонго выделил безвозмездно деньги и которого он сопровождал от Мелиапура (1305). За несколько лет он обратил в христианскую веру «более десяти тысяч тартар» [769] и приступил к переводу псалтыря на один из обиходных языков своей паствы. Именно он обратил в католицизм принца онгютов Коргюза, то есть Георгия, по рождению несторианца. [770]

Весьма любопытное обращение в веру. «Принц Георгий» оказывал очень сильную протекцию миссионерам, так как занимал высокое положение при императорском дворе, как зять императора Темю-ра. Молодой сын Коргюза был крещен под именем Шуангана, то есть Жана, в честь Монтекорвино.

В 1307 г. Папа Клемент V назначил Монтекорвино архиепископом Камбалюка. В 1313 г. в этот город, сегодняшний Пекин, прибыли три францисканца, которые стали викарными епископами: Андре де Пэруз, Жерар и Перегрино. [771]

В тот же период Папа отправил к монголам братьев Томаса, Жерома и Пьера Флоранса. Жером был назначен епископом Крыма (Газариа) с правом исполнения епископальских обязанностей в кипчакском ханстве. Жерар стал епископом Зайтона (Тэюаньчеу в Фукуене), городе, где богатая армянка построила церковь. После ее смерти епископство Зайтуны перешло к Перегрино, который скончался в 1322-1323 гг., и был в свою очередь замещен Андре де Пэрузом. В письме Андре вышеназванным сановникам монастыря Перкза, поданного из Зайтона в январе 1326 г. говорится особо о той благосклонности, которой пользовались миссионеры при монгольском правительстве. Мы узнаем из письма, что Великий хан – им был в то время Йэсун Темюр – назначил ему пансион в размере ста золотых флоринта. Аид-ре добавляет, что он построил около Зайтона монастырь на двадцать два верующих и, что он занимался богоугодным делом как в церкви, так и в горном ските.

После Монтекорвино и Андре де Пэруза самым известным католическим миссионером монгольского Китая стал францисканец Одорик де Порденон (родился к 1265, умер в 1331 г.). Одорик отплыл из Венеции к 1314 г. (по свидетельству некоторых летописцев – в 1318 г.). Он высадился в Трабзонде и вначале направился в монгольское ханство Персии. Он посетил Таурис, торговую значимость которого он оценил высоко. Он говорит, что этот город приносил выгоды персидскому хану больше, чем королевство Франции своему королю. Он указывает на значение многочисленных несторианских и армянских общин Азербайджана. Он рассчитывал проникнуть в Индию через Восточный Иран, но, прибыв в Иезд, он изменил свой маршрут, настолько мусульманский фанатизм оказался бескомпромиссным в тех краях. Дополним, что в 1313-1315 гг. Восточный Иран был погружен в братоубийственную войну: персидский хан Олджайту вел военные действия против чагатайского хана Туркестана Есенбуки и против племянника Есенбуки – Дауда-ходжи, властителя Афганистана. К тому же связи между Восточным Ираном и Индией осложнились в связи с непрекращающимися грабительскими походами с 1305 по 1327 гг. монголов Туркестана чагатайской ветви в провинции Пенджаб. Таким образом, Одорик повернул на запад в направлении Арабского Ирака, где он отплыл в Бассор, в Ормуз и оттуда на корабле направился в Индию. Он достиг Таны около Бомбея возможно в начале 1324 г., может только в конце 1324 г., где забрал мощи четырех францисканцев, ранее казненных мусульманами (9-11 апреля 1321 г.); он посетил Малабар, который являлся именно местом пряностей, царством перца и там он собрал некоторые интересные сведения о том, что так интересовало купеческие круги той эпохи. [772]