Обрушившая мир (СИ) - Лирийская Каролина Инесса

— Это твоя работа, всегда была ей. Ты лучшая, Кариэль.

— Меня зовут Кара, — поправляю я уже совсем без злости. — Но Небо я обрушу. Как прикажете.

И отдаю честь по-гвардейски, как у нас уже установилось: от виска.

***

Гвардии Люцифер отдал замок поверженного Велиара, но я все еще слишком неуютно себя чувствую в громадных комнатах и залах. Ремонт идет поспешно, грохот доносится с того места, где когда-нибудь будут казармы. Я не знаю, вернемся ли мы, но место, куда возвращаться, уже есть. Что ж, это уже что-то.

— Итак, все вы знаете, зачем мы нужны, — громко объявляю я ровным рядам Гвардии.

Кровавое солнце блестит на рукоятях их оружия, но еще ярче горят их взгляды. Я осматриваю их, лучших воинов — не элиту Преисподней, но тех, кто решил пойти за мной и со мной. Чернота с серебром, ощерившаяся сталью. Я не боюсь доверить им свою жизнь, зная, что между ребер не окажется кинжал.

Я знаю в лицо этих двадцать с лишним бойцов. Тут остатки моего отряда из пограничного замка: шесть демонов, которые пугают одними выражениями звериных морд, но за меня порвут даже самого Господа; улыбающийся Влад — Высший боевой маг; Рахаб, закаленная в боях до такой степени, что все лицо ее покрыто шрамами; Татрасиэль, небрежно разглядывающий небольшой кинжал в рукаве, который по моему настоянию полагается каждому гвардейцу; Габриэль и Азраэль, окончательно перешедшие на сторону Люцифера и оборвавшие все связи с небесами; Эл, отказавшийся покидать свою женщину и отправившийся за нами; Ройс, за плечом которого сияет рукоять меча; та самая девица-отступница из бара, на лице ее чернеют татуировки; пять демонов из охраны самого Люцифера, он выделил их в Гвардию; ну и, конечно же, Ишим.

Двадцать одна жизнь в Гвардии. Моя слишком обесценилась и не считается.

— Все вы знаете, зачем мы нужны, — охрипшим голосом повторяю я. — Мы идем убивать.

Мы идем умирать, господа. Унесем проклятых святош в Ад вслед за собой — только для нас не будет Ада, не будет совсем ничего, только пустота. Мы, может, и не все умрем, но выжившим будет намного больней, чем тем, кому лежать в цветах на главной площади Столицы. Или — среди пепла Рая.

Чтобы стать героем, нужно умереть. Только вот глупости это: не бывает героев, стерлись они, исчезли, растворились. Мы просто жертвы ради общего блага.

Но вы подумайте, скольких мы спасем? Целый Ад и, быть может, людей, которым такое избавление уж точно не сдалось, которые предпочли бы быть с Раем, дай им выбирать, потому что он светлее и надежнее. Мы всегда останемся Тьмой, скалящейся из-за угла, нападающей со спины и не знающей чести.

Если подумать, мы одинаковые. Тьма, Свет, люди — все мы живые, и все мы видим свою правду. И бьемся исключительно за нее.

Я в начале ведь лишь отомстить хотела за то, что меня вышвырнули, как вшивую шавку. Но со временем я поняла, что так будет правильнее, что так мы все станем сами за себя жить, а не ради вечных битв со Светом. Не нужно будет бояться, что тебя или твоих друзей убьют в любую секунду просто за то, что ты родился демоном. За прошедшее время я видела многое, видела честных демонов и ангелов-предателей, видела настоящие чувства у тех, у кого и сердца быть не должно, видела пресвятых грешников.

Теперь мы стоим на пороге чего-то нового. Осталось только сделать шаг и узнать, что там: победа или бездонная пропасть.

— Кара? — обеспокоенно зовет Ишим.

Я молчу слишком долго, а на лице у меня все мысли крупным таким шрифтом написаны. Ну, да они и сами знают, что нас ждет.

Мы знаем, где будут архангелы: Габриэль и Азраэль помнят многие битвы и их боевое построение, помнят расположение штаба, где соберутся все они. Ангелы не меняют традиций, даже я могу навскидку сказать, где можно найти наши цели.

И мы опять выполняем роль пушечного мяса, гарантии защиты для основных сил. Как с гарнизоном, как с моим отрядом. Очень не хочется, чтобы Гвардию постигла та же печальная судьба.

— На нас возложена самая важная миссия. Вы достойны считаться героями, вы прошли всю войну…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ложь. Сладкая, мерзкая ложь, так похожая на одну из тех, которую демоны вливают в уши своим марионеткам. Те верят, и Гвардия… и мои товарищи также верят мне. А я их на бойню веду, я приказываю им умереть ради чужого блага.

Они сами на это идут, шепчет голос в моей голове, но что-то ему еще противится, наверное, то — остатки совести. Удивительно даже, как они до сих пор сохранились.

Я сделала непоправимое — поверила. Поверила, что у такой, как я, может быть семья, и я смогу ее защитить.

Да вот ни черта, блядь, подобного. Завтра все оборвется, но мне не жаль. Все удивительно правильно.

— Разойтись, — устало командую я.

Разойтись и не подходить ко мне все это время, пока не начнется завтра штурм, потому что мне больно, правда больно смотреть. Я могла бы сама этих проклятых ангелов убить, я могла бы Его за вас убить, ребята, но Люцифер выразился предельно ясно: я должна выжить. Вопреки и назло. Похоронив друзей, видимо.

Спасаясь от удушливой жары Преисподней, я влетаю в прохладные пустые залы замка, взвиваюсь по лестнице в свой новоявленный кабинет. Оставив меч на стене, на красивой подставке, прохожу в небольшую спальню.

Дожить бы до завтрашней атаки, а там видно будет. Пережить ее я обязана, а вот они…

Я могла бы обменять свою жизнь на жизнь одного из них. На кого-то другого, кто будет наблюдать за пылающими Небесами из мира людей и чувствовать терпкую радость. На кого-то, кто восстанет из пепла в мире, в котором нам не нужно будет прятаться и в котором мы будем жить. Покинем Преисподнюю и поселимся там — среди бескрайних океанов зелени, выберемся наконец из нашего личного Ада, с проклятых Девяти кругов, жизнь на каждом из которых невыносима.

Минуты идут неспешно — пожалуй, даже неспешнее обычного. Тихо щелкает что-то внутри настенных часов — те отсчитывают время наоборот, как принято в Аду.

— Гвардия… они идут за тобой сами.

Ишим неслышно подходит ко мне, сидящей на кровати, кладет голову на плечо и чуть морщится от въедливого запаха табака. Косится на пепельницу на тумбочке, понимая, что это уже не первая сигарета за сегодня и даже не десятая. Я бездумно щелкаю зажигалкой опять.

— Это верная смерть.

— Но кто-то же уцелеет. Это будет стоить победы.

Я и забываю, что она тоже демон. Она пойдет на все ради свержения ангелов, жизнь свою отдаст. Только я без нее не смогу — окончательно рухну вниз, крылья уже не держат.

— Завтра все закончится, — обещает Ишим. — В любом случае.

— Я знаю.

Прислонившись к моему плечу, она тоже смотрит в окно, на кровавый закат. Времени остается все меньше, как бы медленно оно ни текло. Для нас двоих его всего будет мало.

— Поклянись мне, что ты останешься в живых, — шепчу я. — Даже если меня будут убивать, ты не кинешься на помощь. Ты закроешь глаза и убежишь как можно дальше оттуда.

— Не могу.

Молчание становится каким-то неловким.

— Ишим, ты лучшее, что случалось со мной в этой жизни. Ты достойна мира больше других.

Она выросла в жестокой Преисподней, но оказалась добрей некоторых ангелов небесных. И вот ведь насмешка судьбы: Ишим не предназначена для войны, однако мы оказались вместе именно в это время.

Поспешно расстегиваю цепочку, едва не роняя ее. Кулон-меч в палец длиной, дешевая бижутерия, лишенная блеска временем и кровью. Иренкино оружие.

Они похожи — обе чистый, незамутненный свет. И обе они заслуживают чего-то большего, чем обычная смерть на общее благо.

— Бери, милая, на удачу. И поклянись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дрожащими пальцами Ишим принимает меч, сжимает его в кулаке, пытаясь болью заглушить желание разрыдаться у меня на груди. Но демоны не плачут. Даже когда очень-очень хочется.

— Ту девочку он не слишком хорошо сберег, — хрипло напоминает она. — И я не могу…

— Можешь, — чуть жестоко говорю я. — Зря ты пошла в эту Гвардию. Мы с большей вероятностью не победим, а задержим сильнейших архангелов до перелома боя, а после с ними расправится Сатана. Я веду вас на смерть. Но это она, Последняя Битва, конец Святой Войны. Как бы я хотела быть с тобой, когда это закончится…