Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В июле 1939 г., как и рекомендовал ему Рузвельт, Бенеш вернулся в Европу, где легче было вести борьбу за реализацию намеченных им задач и проще связываться с единомышленниками в оккупированной стране. Поселившись в Лондоне, он по мере необходимости наезжал в Париж: во Франции в то время сосредоточилась большая часть чехословацкой эмиграции. Несмотря на политическую и социальную разномастность и соперничество за лидерство в ее среде, фигура Бенеша как политического деятеля, приемлемого для большинства сторонников восстановления Чехословакии и способного возглавить движение за реализацию этой идеи, явственно выдвинулась на первый план. Но в Англии и особенно во Франции, где по-прежнему у власти находились правительства «мюнхенцев» Н. Чемберлена и Э. Даладье, возвращение Бенеша не встретило энтузиазма. Позже он с горечью писал: «Следует с болью констатировать, что западноевропейские демократии вообще не понимали, о чем идет речь не только во время мюнхенского кризиса, но и весь следующий год до начала войны»[586]. В то же время среди английских политиков были и осуждавшие официальный правительственный курс, например, У. Черчилль, А. Идеи и ряд их единомышленников. 27 июля Черчилль дал в честь Бенеша обед, на котором присутствовало около 40 политиков и общественных деятелей. В своей приветственной речи, как следует из записи начальника канцелярии Бенеша Я. Смутного, будущий английский премьер высоко оценил двадцатилетние заслуги Бенеша в поддержании мира и проведении достойной уважения политики. Особенно Черчилль подчеркнул «его джентльменское и самоотверженное ведение переговоров во время прошлогоднего (т. е. Мюнхенского. – В. М.) кризиса»[587]. Черчилль заявил, что пока Чехословакия будет находиться под фашистским ярмом, в Европе не будет мира, и обещал, что, пока жив, будет стремиться исправить ужасную ошибку, совершенную в отношении Чехословакии. «Я не знаю, – сказал он, – как пойдут дела дальше, и не могу сказать, что Великобритания пойдет сегодня на войну из-за Чехословакии. Знаю лишь, что будущий мир не будет установлен без Чехословакии». При этом, записал Смутны, «по его лицу текли слезы». То же самое говорили Идеи и другие выступавшие. По согласованию с присутствовавшими, прессе не было сообщено содержание выступлений: «Время чересчур напряженное, и д-р Бенеш полагает, что надо действовать осторожно. Следует констатировать, что этот обед надо считать чрезвычайно важным и весьма ценным для нашего будущего»[588], – полагал Смутны.
Бенеш не зря считал, что надо «действовать осторожно». На следующий после приема день, 28 июля в Форин Офис был вызван Лисицкий, которому надлежало передать Бенешу следующее уведомление Министерства внутренних дел: «Министерство надеется, что д-р Бенеш не станет злоупотреблять здешним гостеприимством». По мнению чиновника ФО, это означало, что «если Бенеш теперь будет вести себя так, как вел себя во время первого пятимесячного пребывания здесь, не случится никаких затруднений и неприятностей». Бенеш принял уведомление к сведению, но просил дать конкретные разъяснения относительно того, может ли он принимать приглашения на частные приемы, организованные местными политиками; может ли читать лекции в Кембридже и других пригласивших его университетах; может ли созвать совещание в Лондоне с участием бывших депутатов чехословацкого парламента, политиков и военных для обсуждения вопроса об организации зарубежного чехословацкого Сопротивления. На первые два вопроса был получен положительный ответ, но указано, что лекции должны касаться тематики, отвечающей его функции университетского профессора социологии, но в них не будут подниматься актуальные политические вопросы, особенно о Чехословакии[589].
Главной задачей Бенеша на тот момент было добиться согласия Запада на создание Временного чехословацкого правительства в эмиграции и международного признания концепции континуитета Чехословакии, т. е. фактического отказа Англии и Франции от соглашения четырех в Мюнхене. Вынужденный принять мюнхенский ультиматум, он сразу и особенно после марта 1939 г., как уже говорилось, начал развивать мысль о противоречии соглашения международному праву. Четко позиция по этому вопросу была оформлена Бенешем в письменной инструкции чехословацкому послу в Варшаве Ю. Славику 30 июля 1939 г.: «Юридически мюнхенское решение для нас не существуют. Принятое без нашего участия, оно было навязано нам, никогда не было ратифицировано, никем из подписавших его не соблюдалось и не выполнялось и, наконец, агрессией 15 марта было окончательно уничтожено»[590].
В Англии и особенно во Франции решение вопроса о создании Временного чехословацкого правительства натолкнулось на серьезные трудности. В конце концов, удалось добиться согласия лишь на организацию Чехословацкого национального комитета (ЧНК), который призван был заниматься в первую очередь формированием чехословацких воинских частей на территории Франции. И. М. Майский, который трижды осенью 1939 г. встречался с Бенешем, ощутил его нервозность по этому поводу и стремление заручиться советской поддержкой в организации зарубежного чехословацкого Сопротивления. Во время этих встреч Бенеш выразил понимание внешнеполитических акций СССР (советско-германского пакта о ненападении 23 августа, присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии к Советскому Союзу), говорил о желательности установления общей чехословацко-советской границы, о помощи СССР в освобождении Чехословакии от гитлеровского ярма, о возможной передаче после войны Подкарпатской Руси Советскому Союзу и т. д.[591]. При первой же встрече с Бенешем 23 августа 1939 г. Майский заявил о роковом значении событий сентября 1938 г. не только для Чехословакии, но и для других: «Польша уже расплачивается [за это] и будет платить далее»[592].
Первая реакция Бенеша на советско-германский пакт о ненападении была достаточно сдержанной. В послании на родину 24 августа Я. Смутны писал: «Мы смотрим на новую ситуацию весьма спокойно и полагаем, что этот договор является выражением недоверия Советского Союза к западным державам после мюнхенского опыта… наша тактика и действия останутся прежними… Будем по-прежнему готовить военное сопротивление и участвовать в войне против Германии на стороне того, кто бы ее не начал и не вел»[593].
В день объявления Англией войны Германии 3 сентября 1939 г. Бенеш направил Н. Чемберлену телеграмму, в которой
