Те же и Скунс - Елена Милкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перехватил взгляд Журбы и добавил:
– У тебя вон сколько стволов, а я голый. Нехорошо это, Андрей Аркадьевич, некрасиво… Один на один мужика нету?..
Журба махнул рукой своим, чтобы не наделали глупостей, и поднялся, усилием воли отодвинув боль в копчике на задворки сознания. Ничего не попишешь, седой был хорош, очень хорош. Но он, Журба, был лучше. Он был, помимо прочего, выше ростом и гораздо моложе. Он просто позволил застать себя врасплох. Больше это не повторится.
Он бросил ребятам фуражку и ремень с кобурой и молча пошёл навстречу противнику, за спиной у которого маячили серые от страха пассажиры новенькой «Нивы». Машина, в отличие от затерханной «копейки», была лакомый кусочек, но теперь разбирались уже не из-за неё.
Снегирёв смотрел на подходившего Журбу с доброжелательным любопытством, чуть склонив голову набок. Не было заметно, чтобы он принимал боевую стойку или ещё как-то готовился к поединку, и это опять-таки настораживало. Либо только что происшедшее было чистой случайностью, либо…
Журба атаковал. Стремительный и точный гяку-цки поразил… место, где уже никого не было. Андрей ощутил лишь прикосновение к предплечью и почти тут же понял, что падает снова. Мощный рывок за шиворот уложил его на бетон как раз в том направлении, где на миг улетучилась точка опоры.
– Дзю-дзюцу?.. – сипло спросил Журба, поднимаясь. – Какой дан?..
Снегирёв стоял почти на том же месте, где Андрей заметил его перед атакой.
– Да я так… – сказал он как бы смущённо. – С миру по нитке…
Вариант продолжения, который ему очень нравился, гласил «голому верёвка». Он позволил Журбе атаковать ещё дважды, и оба раза тот чуть его не достал. Однако «чуть», как известно, не считается. Журба завёлся, глаза горели спортивным азартом, он нутром чуял, что противник ему далеко не всё показал, и жаждал выведать больше, чтобы найти слабину. В конце концов Снегирёв отвлёк его ударом в лицо и взял на котэ-гаеши, сиречь «сгибание запястья». Кувырнул через голову и по-прежнему беззлобно разложил на бетоне, придерживая за кисть.
– Эй, эй!.. – хором защёлкали предохранители и затворы. – Твою мать!..
Журба только потом сообразил, что оказался в самых натуральных заложниках. А в тот момент он отчётливо понимал только, что проиграл. Захват седого почти не причинял Андрею боли, но удерживал его в совершенной беспомощности, а резкий нажим как пить дать оставил бы его без плеча, и весьма вероятно – на всю жизнь. В таких случаях на татами сдаются. А потом кланяются победителю и благодарят за науку. Журба так и поступил.
– Ша!.. – заорал он на своих, грозя им свободным кулаком (Снегирёв позволил ему это сделать, ослабив захват). Потом вывернул шею: – Езжай, браток… нет вопросов…
– Аригато годзаймас, – по-японски, зная, что его поймут, поблагодарил Снегирёв. И выпустил его руку.
Журба был далеко не дурак и много раз мысленно прокатывал для себя подобную ситуацию: не всё коту масленица, придётся когда-нибудь принимать поражение, и это тоже надо уметь. Он сумел.
– Всё, братва! – приказал он, отряхивая серую форму, приобретшую заслуженный вид от соприкосновений с бетоном. Он больше не строил из себя стража правопорядка. – Всё, в натуре! По тачкам – и до хаты!
Снегирёв беспрепятственно вернулся к автомобилю. Мотора он не глушил; «Нива» упруго рванулась, вдавив пассажиров в спинки сидений, и полетела по гладкому шоссе, мимо Малахитовых озёр, сиявших под полуденным солнцем. Веня ещё обернулся посмотреть, как исчезает за деревьями жёлтый корпус «копейки». Он верно оценивал ситуацию и о том, чтобы выручить отобранную машину, не заикался. Головы унесли – и спасибо. Света, та вообще никуда не смотрела. Сидела, уткнувшись лицом мужу в плечо, и мелко дрожала.
Снегирёв догадывался, что погони не будет, но из общих соображений держал скорость за сотню. «Нива» с довольным рёвом поглощала бетонку. Стаська, в жизни своей ни разу так не ездившая, восхищённо смотрела то вперёд, то на дядю Лёшу, сосредоточенно выжимавшего газ. У Снегирёва, успевшего изволноваться по поводу страшного переживания, которому подвергся ребёнок, малость отлегло от сердца. Стаська, похоже, ни мгновения не сомневалась, что всё кончится благополучно.
Нет, хорошо всё-таки, когда медицинская справка в порядке…
– В милицию не торопитесь, – напутствовал Алексей, высаживая Веню со Светой возле метро. – Не удивлюсь, если машину вам сегодня-завтра подкинут. Вот если дня через три всё по нулям, тогда идите и заявляйте. Спросят, почему не сразу пришли, скажете, сперва в шоке были, потом через ГАИ пытались узнать…
Ограбленные супруги уныло кивали. Сколько-то денег и ключи от квартиры у них, по счастью, остались с собой.
Стаська так и горела желанием поскорее рассказать тёте Нине и дяде Вале об удивительном приключении на шоссе.
– А вот этого не надо, – пресёк её поползновения Снегирёв. – Поехали, приехали… всё. – Она непонимающе и разочарованно повернулась к нему, и он пояснил: – По-твоему, тебя со мной после сегодняшнего ещё хоть раз куда-нибудь пустят?..
Стаська обдумала ситуацию со всех сторон и сделала выбор:
– Могила, дядь Леш…
Они медленно ползли через Троицкий мост в «пробке» которую обгоняли проворные пешеходы.
– Тренер не звонил? Роман Романович? – спросил Алексей. Стаська покачала головой:
– Не звонил…
– Может, поближе место найдём? Я около вас, на Бассейной, конников видел.
– Давайте ещё подождём, дядь Лёш. Может, у него обстоятельства…
Советская малина врагу сказала: «Нет!»
Дубинин полдня провозился в лаборатории, а когда вернулся, застал Пиновскую за неожиданным занятием: она что-то чертила на листе бумаги.
– Нервы успокаиваете? – с притворным участием поинтересовался Дубинин.
– Погодите вы с вашими остротами, Осаф Александрович! – отмахнулась Пиновская. – Вы вот весь день не показывались, а я выяснила очень любопытные вещи. Кажется, мы неверно интерпретировали роль Француза в истории с ядохимикатами…
– То есть? – удивился Дубинин.
– Мы исходили из того, что раз на обуви у грабителя имелись частицы ваших драгоценных «какашек», значит, он связан с людьми, которые их в Ясное привезли. А на самом деле…
– Вешаю свои уши на гвоздь внимания…
– Лучше действительно послушай, старая балаболка, – ласково сказала Пиновская. – В посёлке нечаянным образом обнаружились необычные дачники, оперативно свинтившие, как только запахло… Дачу снимала Марьянина Елена Викторовна, шестьдесят второго года рождения. Хозяйка дома паспорт видела. Так вот. Прежде чем въехать, дачники перекрыли крышу, покрасили дом и пристроили к нему большую веранду.
Да ещё и обнесли участок забором. Это всё на снятой фазенде! Притом что муж у Марьяниной – простой инженер…
– А говорят, зарплату не платят…
– Я уж молчу о том, что при них все время жили два охранника. Сколько всё вместе стоит, вы себе представляете. Выводы, Осаф Александрович?
– Вывод – налоговая инспекция мышей не ловит, – ответил Дубинин. Однако было видно, что он с интересом следит за ходом мысли Пиновской.
– А вот и нет. Нема у них с мужем никаких особых доходов.
– Родители?
– В свидетельстве о рождении Марьяниной отец не указан. Её матушка, Антонова Серафима Степановна, тридцатого года рождения, вообще замужем никогда не была.
– И отчество «Викторовна», как водится, с потолка…
– Именно. Но родилась она знаете где? В пресловутых Колёсных Горках Калининской области…
– «Э-э», – сказали мы с Петром Иванычем! – закричал Дубинин. – Значит, Француз таки! Только не сотрудничал с Петрухиным, а вовсе даже наоборот – порешил преступничка экологического… Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала: «Нет…» И Виленкина он зачем грабанул? Деньги на киллера добывал. Скунс, он дорого стоит…
– Ницца тоже. Жизнь там, говорят…
– Что?
– Ницца. Город такой. На Лазурном берегу Средиземного моря. Некоторое время назад Елена Викторовна Марьянина вместе с дочерью Настей, няней и гувернанткой вылетели туда из Москвы. Сорокин всё-таки недаром получил кличку «Француз». Но, повторяю специально для вас, Ницца – это не Карельский перешеек. Жизнь там немного дороже. Чуточку. Поэтому он грабит Виленкина. Но это не всё. Он «заказал» Петрухина не сразу. Сначала наезжал на него, требовал денег…
– А это-то вы с чего взяли? – уставился на Пиновскую Дубинин.
– А вот с того. Я всё-таки аналитик, – Марина Викторовна вздохнула и посмотрела на Осафа Александровича, как на непроходимого второгодника. – Вам вот не нравится, что я тут что-то черчу… Врываетесь, орёте на беззащитную женщину… А я так логические задачки решаю, факты друг с дружкой связываю. Вы вот хоть знаете, что отходы из Ясного начали вывозить?
Дубинин хмыкнул:
– Самое интересное – куда…
– Верно мыслите, Осаф Александрович. Но это опять же другой вопрос, как вы любите повторять…
