Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев

«Пошлю завтра гонца к воеводам Коркодинову и Су-горскому, пусть до моего к ним приезда испытывают пушки и подводы с гуляй-городом. Если изъян обнару­жится, будет время на исправление. С этой успокаиваю­щей мыслью и заснул.

Разбудил князя колокольный звон, призывающий к утрене. Отстояв ее и наскоро позавтракав, он вскочил в седло. Князь не любил, чтобы его долго ждали, и если на­значил встречу в детинце со старостами и приказчиком на утро, стало быть, нечего тянуть время.

Все уже собрались в палатах городового приказчика. На нем лежали обязанности воеводы городовой рати, ему напрямую подчинялись сотники и пятидесятские, он за­ботился о материальном обеспечении обороны города, поэтому его теремной дворец считался центром воевод­ских дел. Вот и прибыли все именно сюда, справедливо полагая, что главный воевода Окской рати и начальник пограничной государевой стражи поведет речь не о развитии ремесленничества, и не ошиблись, князь Михаил Воротынский действительно заговорил о предстоящих испытаниях.

—  Оповещен я верными моими людьми из Крыма, что нынче Девлет-Гирей пойдет великим походом на Россию. Ни грабежа ради, ни полона для торга на рынках Кафы и даже ни ради возврата России к данничеству — нет! Ради установления полной своей власти над всей Русской Зем­лей. Мыслит он сделать Москву стольным градом Золо­той Орды.

—  Губа не дура! — хмыкнул один из посадских старост и столь же усмешливо спросил: — А не подавится?

Эту несдержанность Михаил Воротынский тут же по­вернул в нужное ему русло:

—  Хорошо бы, конечно, чтоб нам на костях татарских стать, только у меня, у главного воеводы Окской рати, силенок маловато. Если же мы все, не жалея животов своих, упремся рогами, тогда посильно будет одолеть во­рогов. — Тут же, без паузы, перешел князь к конкретно­му разговору: — Большой полк нынче весь уместится в городе. Зажитья на горках некем занимать. И все же од­ну тысячу я выдвину на берег, к переправе, что выше ус­тья Нары. А чтобы не выказывать малочисленности рат­ников, всех их упрятать в борозды глубиной почти в рост. Соединить их к тому же меж собой ходами. Тоже глубокими. Для отхода бескровного, когда невмоготу станет, тоже глубокие ходы подготовить. Но тут такая закавыка: не ратникам же самим землекопить, а посохи у меня, почитай, нет. Не вам говорить, какой мор проре­дил русские города и села. Прошу поэтому посадских старост взять на свои плечи эту работу. Посильно ли?

—  Посильно. Укажи только нам, где закопы ладить, где ходы прорывать.

—  Укажу. Теперь же, как окончим совет, — сделав малую паузу, продолжил: — Но еще нужно все кузни на ратное дело повернуть: ковать топоры боевые, шестопе­ры, щиты, а кто может, пусть кольчуги плетет. Все это для посадских мужей. Пусть загодя переберутся в свои осадные дворы и посходятся в рукопашках. Очень сго­дится, когда встанут на стены.

— Когда — загодя? — уточнил губной староста. — По слову твоему, князь, или по своему расчету?

— Лучше не ждать моего слова. Как хлебопашцы отсе­ются, так потихоньку-полегоньку, без спешки и сутоло­ки начинают пусть занимать свои осадные дворы.

— Ясно.

— 'Только кузням до последнего часа не гасить горны. Кроме доспехов и оружия кузнецам нужно ковать триболы. Я в полковом обозе привезу их, но и у вас сготовлен­ные лишними не станут. Перед бродом на добрую версту их разбросаем погуще, да и вокруг городской стены по­сыпем не скаредничая. Еще не худо бы по берегу Серпейки посеять. Губному старосте велю взять под свое око ковку трибол. Если все ясно — едем на берег Оки.

Там совместно определяли место бороздам, прикиды­вали, где ловчее проложить пути отхода. Когда же все разметили и даже определили работы каждому из посад­ских старост (с учетом имеющихся в посадах мужчин), князь Воротынский заключил:

— Значит, за дело. Без раскачек. К приходу Большого полка в Серпухов все должно быть готово.

— Дождаться бы, как снег сойдет и земля растает?

— Отпиши Девлетке грамотку, чтоб не очень спешил. Мы, дескать, боимся свои холеные ручки ломами да ло­патами мозолить, — ответил за главного воеводу губной староста, — глядишь, крымский хан посочувствует.

Заулыбались все, оценив ловкость отповеди.

Когда подъезжали обратно к детинцу, князь Воротын­ский предложил городовому приказчику и губному ста­росте:

— Продолжим разговор в более узком кругу. У меня в усадьбе.

— А не лучше ли ко мне, — переиначил губной старо­ста. — Ты, князь, хоть и свой, но все же — гость. Ладно ли хозяевам у гостя гостевать?

— Что же, едем к тебе.

Хозяин ожидал, что главный воевода поделится с ни­ми сокровенным, о чем не хотел говорить при посадских старостах, он даже предложил пройти в отдаленную ком­нату, где, как он выразился, никто им не помешает, но Михаил Воротынский пожал плечами:

— Вроде бы нет в этом нужды. На совете обо всем дого­ворились. Если же какая мыслишка возникнет, обсудим за трапезным столом.

Он не имел намерения раскрывать свой тайный замы­сел губному старосте и городовому приказчику не пото­му, что не доверял им, опасаясь неверности, но коль ско­ро решил не говорить о сокровенном даже первым воево­дам полков, с какой стати распахивать душу в Серпухо­ве. Тем более что он богат примерами предательства. Бу­дут они и нынче, поэтому нужно говорить только о мало-сильности рати Окской, о том, что намерен он, воевода, собрать кулак только на Наре, где и дать бой.

Но как накануне усомнился брод ник: точно ли пове­дет Девлет-Гирей свои тумены по Калужской дороге, та­кое же сомнение возникло и у городового приказчика. Еще он удивился, отчего главный воевода разговор о ме­сте сосредоточения рати ведет при слугах, однако посчи­тал неуместным и не по чину остепенять князя. Но все же осмелился спросить:

— Ты так уверенно рассуждаешь, князь, будто тебе в точности ведом замысел лашкаркаши Дивея-мурзы. А что, если по Серпуховке двинется? Успеешь ли ты на Па­хру, допустим, перебросить свои полки и устроить к сече?

— Я уже сказал, что весть получил из Крыма. Добав­лю для вас: от много знающих людей и верных мне. Све­дения, хотя порознь посланные, не противоречат друг другу, а едины по сути. Вот почему я уверен. Давайте вместе порассуждаем. Не на грабеж идет Девлетка, а цар­ствовать в Москве, оттого не станет изгоном идти, осадив лишь города частью сил. Пограбит и — обратно. Снимая осады. Теперь же у него цель не уходить назад за Пере­коп. Вот и считаю, без покорения городов-крепостей за спиной не станет брать Москву и Кремль. А на Серпуховке какие города? До самого Подола-Пахры, почитай, нет их. На Калужской же — Наро-Фоминск, Боровск. Захва­тив их, Девлетка бок себе полностью обезопасит и от воз­можной рати из Смоленска, и от набегов ливонцев.

Князю Воротынскому самому было стыдно за себя, за свои, мягко говоря, поверхностные рассуждения, словно речь ведет не обкатанный боями воевода, а верхогляд слабоумный, но он подавлял этот стыд, продолжая раз­глагольствовать, удивляя и разочаровывая всех слушаю­щих его, надеясь, что это послужит на пользу дела.

Как покажет время, княжеское пустомельство сослу­жит хорошую службу. До Дивея-мурзы дойдет слух о по­ловинном составе Большого полка и вообще о малочис­ленности русской рати, которую главный воевода даже не разместит на Оке, а перекроет ею лишь Калужскую до­рогу, и поэтому ханский советник решит, что надо идти главными силами по Серпуховской дороге через Подол-Пахру. Получить же новые сведения из Серпухова после его осады Дивею-мурзе не удалось, ибо тысяцкий, кото­рому от князя Воротынского был дан строгий наказ так поставить охрану города, чтобы даже мышь не пролезла через городские стены, исполнил его со всем старанием. Вот и пошли крымцы, как и замышляли, по Серпухов­ской дороге в полной уверенности, что Большой полк вы­веден из ратного дела плотной осадой. Не видели они впе­реди себя каких-либо серьезных препятствий, поэтому шли неспешно и уверенно. Что и нужно было главному воеводе русского войска.

Но это станет фактом потом, сейчас же князь Воро­тынский лишь верил, что его речи, которые были про­тивны даже ему самому, принесут хоть какую-нибудь пользу. Сделал князь и еще один предусмотрительный шаг — перед тем как покинуть гостеприимный дом, по­велел его хозяину:

— Собери сотников и даже десятников, перескажи им мой наказ готовиться к обороне города со всем рвением и без проволочек. Когда войду с полком своим, учиню большой смотр.

— Десятников бы не стоило, От них молва может по­лучить ненужное начало. Желательно ли такое?

Чуть не вырвалось у князя Воротынского: «Желатель­но», но ответил он иначе:

— А ты предупреди, чтоб языки держали за зубами. Строго спрашивай за болтливость.

Вроде бы и эта встреча прошла ладно, можно денек-дру­гой понежить себя в своей усадьбе, а уж после чего — в путь. К Коркодинову и Сугорскому. Поглядеть, готовы ли пушки колесные и обоз с гуляями к лесным колдобистым дорогам.