Почти скандал - Элизабет Эссекс

Черт побери… Все это время он мучался угрызениями совести по поводу того, что утаивает от командира важную информацию, а никакой тайны, оказывается, и нет.

– Но как?

Лицо капитана осветилось несколько загадочной улыбкой, как будто он имел свои собственные секреты.

– Интуиция… И опыт общения с чрезвычайно активными девицами, обладающими немалым воображением. Я не требую от вас ответа, мистер Коллиар, но все же хочу спросить: а когда вы узнали об истинной половой принадлежности «гардемарина Кента»?

Коллиару стало немного жарко.

– Сэр, я не совсем вас понял… – пробормотал он.

– Полагаю, вы раскрыли ее сущность во время этого недомогания?

Ему предоставлялась отличнейшая отговорка, возможность снять с себя всю ответственность и избежать каких-либо обвинений. Однако он был честным человеком и к тому же хотел снять с себя груз вины. Он многим обязан и капитану Маколдену, и Кентам и потому должен быть правдивым.

– Нет, сэр. Мне все раскрылось, когда мы снимались с якоря в Портсмуте.

Если капитан Маколден и удивился, то это выразилось лишь в том, что он медленно приподнял брови.

– Понятно. А еще кто-нибудь знает?

– Никто, сэр. Я никому не рассказывал.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Маколден. – Я всегда восхищался вашей искренностью и абсолютной честностью.

Вероятно, капитан хотел сказать ему комплимент, но для Коллиара каждое его слово было подобно удару.

– Но ведь она находилась на корабле среди двухсот с лишним человек, – продолжал Маколден. – Наверняка об этом знает кто-то еще.

– Возможно, старик Пинкертон, обслуживающий гардемаринский кубрик.

– Да, конечно. А также мистер Гамидж. Необычайно проницательный человек, несмотря на то что болван. Он высказал мне свое подозрение некоторое время назад. И за свою откровенность был вознагражден тем, что я назначил его командовать вашей яхтой. Таким образом секрет Кента был сохранен. Мне кажется, в этом есть некоторая ирония. И все же, мистер Коллиар, я предпочел бы, чтобы со своим докладом вы явились ко мне немного раньше.

Коллиару нечего было сказать в свое оправдание. Никаких доводов для собственной защиты он не имел.

– Но, думаю, у многих на «Дерзком» имеются те или иные секреты, – философски заметил Маколден. – Надеюсь, капитан Кент испытает некоторое облегчение, узнав, сколько заботливых глаз присматривали за нестандартным, но крайне полезным новобранцем, которого он нам предоставил.

Коллиару не требовались дополнительные напоминания об отце Салли, так же как и о всей ее семье, с которой он был дружен.

– Вы напишете ему, сэр?

Капитан Маколден ответил не сразу.

– Наверное, нет. По крайней мере не сейчас. Подождем, пока не прояснится ее состояние. Думаю, в ближайшие дни это станет известно.

В этом и заключалась правда, которую Коллиару не хотелось понимать. В его сознании впервые, отдаваясь болью в сердце, оформилась мысль о возможном смертельном исходе. Тем не менее он согласно кивнул.

– Я буду за ней ухаживать, сэр.

– К сожалению, мистер Коллиар, не могу позволить вам такой роскоши.

– Почему?

– В настоящий момент британскому флоту необходим каждый здоровый и, главное, здравомыслящий человек. Мистер Лоренс будет временно исполнять обязанности первого лейтенанта, мистера Хорнера я только что отослал командовать «Свифтшуером». Ну а вам, мистер Коллиар, надлежит немедленно, еще до окончания утренней вахты, отправиться на «Тоннант». Этот корабль слишком большой, чтобы взять его на буксир, поэтому вы останетесь на нем и приведете его в ходовое состояние, меж тем как основная часть флота отправится в Гибралтар. Вы последуете за нами, как только будете готовы. Вам все понятно?

Коллиар проглотил свои чувства, как раскаленную шрапнель.

– Да, сэр. Спасибо за доверие.

– Не стоит благодарности. Желаю удачи и семи футов под килем.

Дэвиду не оставалось ничего другого, как повернуться и выйти, хотя ноги передвигались с таким трудом, что казалось, будто его сапоги залиты свинцом. Времени капитан мог бы предоставить и побольше. Чтобы он мог подготовиться, собраться… И попрощаться.

Когда Коллиар вошел в кают-компанию, Ангус Пинкертон как раз выходил из каюты Салли.

– Как он?

– Лежит спокойно, сэр. Но слаб, очень слаб. – Старик покачал головой. – Я тут подумал, не приготовить ли мне поссет, возможно, это укрепит силы юного Кента.

– Конечно, Пинкертон, приготовь.

– Хорошо, сэр, я так и сделаю. Только вот… – старик замялся. – Все так сложилось, что я даже не знаю, что мне делать с этим.

Он извлек из кармана помятый конверт и протянул его Коллиару. Это было письмо, которое Салли написала своему отцу еще перед сражением. О доставке которого она и просила его позаботиться.

Что ж, если ему необходимо покинуть Салли, оставив на попечении этого старого моряка, не ведая, что ждет ее в дальнейшем, то он окажет ей хотя бы эту услугу.

– Пинки, вы молитесь?

– Конечно, – улыбнулся тот. – Я уже лет пятьдесят общаюсь со святым Петром.

– Тогда сделайте доброе дело, походатайствуйте и за него.

– Обязательно, сэр. А вы уж позаботьтесь об этом. – Старик указал на письмо.

– Непременно, Пинки. Я знаю, что с ним сделать.

Глава 23

Очнувшись, Салли как-то сразу поняла, что находится в Гибралтаре. И она знала, что ее еще несколько дней назад доставили в эту просторную светлую комнату и уложили на широкую кровать, застеленную чистым бельем. Здесь к ней были очень добры, называли ее мисс Кент, напоили чаем, искупали в ванне.

То, что происходило до этого, терялось в какой-то пелене, сотканной наполовину из сна, наполовину из яви. Салли помнила Коллиара, сердитого и несчастного, который помыкал ею в довольно грубой манере. Помнила Пинки, который хлопотал вокруг нее и заставлял пить какие-то отвратительные снадобья. А еще она испытывала огромную усталость.

И Салли по-прежнему оставалась слабой и вялой, как порванный парус. Даже подняться в постели было невероятно трудно.

– Доброе утро, мисс. – В комнату вошла улыбающаяся полная женщина, держа в руках вазу со свежесрезанными цветами. – Я и не знала, что вы проснулись. Сегодня вы выглядите гораздо лучше.

Да неужели?.. По причине отсутствия зеркала Салли не могла проверить свой внешний вид.

– Благодарю вас, – как можно вежливее произнесла она, поскольку совершенно не представляла, с кем имеет дело и как долго ей придется пользоваться гостеприимством здешних хозяев.

– Пойду сообщу, что вы проснулись, – сказала жизнерадостная незнакомка, направляясь к двери. – И распоряжусь насчет еды. Вы ведь хотите есть?

– И еще пить. – Салли чувствовала невероятную сухость в горле. – Спасибо вам.