Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— Разве это не странно? — заметила она, увлеченная тайной. Затем Люси увидела, как Джош смотрит на нее.

Он читал ее мысли.

— Между нами временное перемирие. Вы помните? Ничего не стоит между нами. В течение этого недолгого часа примирения мы просто мужчина и женщина, которых тянет друг к другу уже давно, просто мы не в силах в этом признаться, особенно самим себе.

Люси не могла отрицать того, что Бартон произвел на нее сильное впечатление, чего раньше не удавалось ни одному мужчине. Во время их первой встречи его мужественность произвела на нее потрясающий эффект, но он встал между ней и особняком Атвудов будто с мечом и до сих пор пытался своим оружием отделить ее от имения. По этой причине на их пути возникла непреодолимая преграда. Она покачала головой, отходя от него подальше, затем резко двинулась вперед и встала на расстоянии, не слишком далеком и не слишком близком, но удобном для общения. Джош стоял неподвижно, наблюдая за ней, ему некуда было спешить. Он казался таким высоким на потускневшем малиново-красном ковре, озаряемый тусклым светом лампы, окруженный мебелью коричнево-желтого цвета с темными оттенками старого дерева. Если бы она сделала еще несколько шагов назад, то смогла бы оказаться у двери, тем более что он не препятствовал этому и своим расслабленным, спокойным видом показывал, что не намеревается удерживать ее силой, если она вдруг решит повернуть к выходу. Возможно, он вел себя именно так, зная, что она не уйдет. Он неотрывно смотрел прямо в ее сияющие глаза. Забыв обо всем на свете, она ясно понимала, что сейчас находится с ним наедине, но между ними нет той враждебности, которая присутствовала раньше: тихая атмосфера теплого Солнечного домика странным образом действовала на нее, унося ее мысли далеко в воображаемый внешний мир. Казалось, сам дом радовался их примирению и давал им свое благословение.

Люси увидела, что он идет к ней, и почувствовала внезапное возбуждение. Почти не веря своим глазам, она заметила, как ее руки поднялись в тот момент, когда он прижался к ней всем своим телом и обнял ее за плечи. Она крепко вцепилась в его широкую спину, ее влажные губы раскрылись в ту секунду, когда он припал своим ртом к ее устам. Они целовались, будто утоляя ужасный голод, бурно и пылко, в их телах горел такой огонь страсти, что когда Джош отстранился от Люси, то сразу же снова взял ее в любовный плен. Она так же страстно желала его, как и он ее, они не могли насытиться сладостью своих то нежных, то диких поцелуев, их возбужденные тела сплелись так тесно, что казались одним целым. Когда его сильная рука коснулась ее упругой груди и через шелковую тонкую полупрозрачную ткань стала нежно ее ласкать, он почувствовал, как Люси напряглась, а когда начал оголять ее плечи, ей показалось, что ее, как розу, освобождают от ненужной после зимы пленки, чтобы ощутить тепло солнечных лучей. Затем вдруг чары разрушились.

Где-то в доме скрипнула половица, нарушив тишину. Казалось, будто Солнечный домик, осознавая, чем могут закончиться их поцелуи, специально подал знак, не давая возможности мужчине и женщине сблизиться еще больше. Люси вновь вернулась в реальность, в которой к ней пришло осмысление того, что она почти поддалась своему врагу.

Неожиданно она вырвалась из его объятий, дрожа каждой клеточкой своего тела, поправила платье и закрыла оголенные плечи.

— Перемирие закончено!

Он схватил ее за запястья.

— Ты не можешь теперь так говорить.

Она дернула руками, чтобы освободиться, и, чуть не споткнувшись, отскочила от него. Выскочила в дверь и побежала вниз, каблуки громко стучали по ступенькам. Джош стремительно несся за ней.

— Люси, Люси, Люси, — задыхаясь, закричал он. — Не возвращай нас снова к тому, с чего мы начали.

Она избегала его взгляда, все время отворачивая лицо то в одну, то в другую сторону, будто боялась, что он снова завладеет ее губами.

— Больше ничего не будет, ни в этой комнате, нигде. Это был мираж, иллюзия, обман чувств, назови как хочешь, я знаю одно: что ты не остановишься, пока не разрушишь особняк и прилегающие к нему земли, которые важны для меня, как собственная жизнь.

— Забудь же, наконец, про особняк! Он не будет разрушен. Другие люди могут поселиться в нем и заботиться о доме так же, как и ты.

— Это невозможно! Никогда для посторонних этот дом не будет так важен, как для меня. Тимоти хотел, чтобы особняк стал моим домом.

Бартон нетерпеливо кивнул:

— Он также хотел снова сделать тебя Атвуд, я прав?

Люси была ошеломлена, она открыла рот от ужаса, сильная дрожь охватила ее тело, так что ей пришлось прислониться к стене.

— Ты подслушивал в тот вечер в особняке! Ты подслушивал личный разговор!

Он сморщил лоб, показывая свое недовольство ее обвинением и упреком в его сторону.

— Хочу заметить, это случилось не по моей вине. Я стоял на балконе через три комнаты от той, в которой находилась ты и миссис Оливия Рэдклифф, и если бы вы не повышали свои голоса, я никогда бы не услышал этот разговор и то, что произошло между вами. — Он двинулся ближе к Люси, продолжая более тихим голосом: — Забудь об особняке Атвудов. Тебе не нужно ничего, что принадлежит Атвудам, тебе не надо доказывать, кто ты такая. Я сделаю из тебя женщину, которой ты хочешь быть. Со мной ты сможешь улыбаться будущему и навсегда забудешь о прошлом.

— Я не хочу забывать прошлое! — яростно завопила она. — Я любила Тимоти…

— Ты любила не его, а то, что он мог тебе дать. Ты стремилась лишь к одной цели, используя чувства Тимоти.

Она не стала опровергать эти слова, потому что он говорил правду, ведь для того, чтобы сохранить особняк, она пыталась влюбить в себя Атвуда. Но чтобы избежать губ Джоша, которые так и ждали паузы в их пылком разговоре, чтобы обрушить на нее свою сладость, она отвернулась от него, приложилась щекой к стене и, смотря из-под ресниц, заметила, что дверь столовой приоткрыта. Люси овладело новое беспокойство: Джош закрывал ее, когда они продолжили обзор дома на втором этаже, и она внезапно припомнила скрип половиц, когда они чуть не занялись любовью. Старые половицы заскрипели не сами по себе.

— В столовой кто-то есть, — прошептала она.

Джош медленно повернул голову в ту сторону, куда был направлен ее взгляд. Перед тем как подняться на второй этаж с лампой, он зажег один из настенных подсвечников в холле, и если сейчас он раскроет дверь пошире, то столовая полностью будет освещена. «Вот удивится незваный гость!»

Он двинулся быстро и бесшумно. Дверь подалась назад, скрипя давно несмазанными петлями, и Джош сразу же узнал фигуру человека, сидящего спиной к нему на одном из столовых стульев, положив локоть на полированный стол. Это был Бен Томпсон.