Конец легенды (Сборник) - Сергей Лукьяненко

Но все-таки отдача от поступления в МГИМо меня едва не прикончила.

С языками у меня было хорошо. С общественными науками тоже. Но для института международных отношений одних лишь знаний было мало.

Я поступил – и весь первый курс расхлебывал последствия своей удачи. Меня сбил мотоциклист, квартиру родителей обворовали – и вынесли только мои вещи, какая-то сволочь пустила слух, что я стукач, вся профессура дружно меня невзлюбила и предрекала скорое отчисление. Пользоваться удачей было нельзя. Я сцепил зубы и терпел. Зубрил с утра до ночи. Научился играть на гитаре и потихоньку стал своим в студенческой компании. Убедил преподавателей, что «небезнадежен». В общем – выпутался. И после этого решил на время завязать со слишком уж наглыми требованиями к леди Фортуне. Если и пользовался своей способностью – то аккуратно. «Сдам экзамен? На тройку – наверняка. На четверку? Вероятно. На пять? Возможно. Что ж, тогда хочу сдать на пять…» А когда понимал, что пятерка мне не светит ни при каком раскладе – желал четверочку. Или даже троечку. Во время отдачи был очень аккуратен – улицу переходил только на зеленый свет, в сомнительных забегаловках не питался, поздно ночью по улицам не ходил. Иногда удавалось перетерпеть отдачу без всяких неприятностей…

Что? Конечно возможно! Это же удача и неудача, понимаете? Вероятностные показатели. Я вовсе не был обречен терпеть плюхи от судьбы, просто вероятность этих плюх сильно повышалась. Но если я выпрашивал себе слишком уж невероятную удачу, то скрыться от неприятностей не удавалось. Я падал и ломал голень прямо в квартире, заболевал ветрянкой в двадцать пять лет, мою комнату заливали соседи, в окно девятого этажа влетал футбольный мяч, в который играли мальчишки во дворе. Надо сказать, что леди Фортуна по своему была честна. Все неприятности касались только меня. Родных и друзей они не задевали совершенно. Выходим впятером из подъезда, с крыши падает здоровенная сосулька – и аккурат мне в темечко… Это за распределение на практику в Бельгию вместо республики Чад. Эх, сколько же у меня было этих переломов, сотрясений, болезней… Одиннадцать сотрясений? Спасибо. Да, понимаю, у вас все подсчитано.

Собственно говоря, именно Бельгия и помешала мне спасти отца. Я любил папу. Конечно, он был самый обычный человек, если честно говорить – неудачник, не сумевший ничего добиться в жизни. Но все-таки он мой отец. Как умел – заботился, помогал. И я бы помог, но… Когда его увезли с инфарктом у меня как раз шел откат от распределения в Бельгию. Разрыв с Мариной я перенес спокойно, несданные зачеты меня тоже не тревожили. Та сосулька – вообще ерунда, я привык зимой носить толстые шапки. Но я не знал, понимаете – не знал, насколько силен будет откат! Кое-какие шансы попасть в Бельгию у меня и так были, но все-таки… Требовать от судьбы, чтобы отец непременно выздоровел в такой ситуации – верное самоубийство!

Ну, или почти верное.

Отец умер через два дня. Помню, когда стоял у гроба, смотрел на его лицо: сразу чужое, восковое, напряженное – все это ложь, что у покойников лица успокоенные; так вот – подумалось… Если я захочу, чтобы он ожил? Чтобы все это оказалось ошибкой, врачи проглядели, он просто впал в кому…

Скорее всего, ничего бы и не вышло. Я же не чудеса умею творить, правда? Мне просто везет по заказу. А это уже настоящее чудо… после такого меня бы отдачей по стенке размазало… или распяло на кресте. Извините, что кощунствую, у вас вон крестик на цепочке, вы человек верующий, хоть и на службе, я все понимаю.

Но я не рискнул. Чтобы мама не так переживала – этого пожелал. Понимал, что тут особых усилий не требуется.

Так и случилось. Через полгода мать уехала жить к своему сослуживцу. У них давно уже был роман. Зато мне осталась хорошая трехкомнатная квартира. Можно жить и радоваться, правда? Молодой дипломат, жилье есть, перспективы хорошие…

Три года я почти не пользовался своим даром. Несколько раз, по мелочи – и то в экспериментальных целях. В свободное время рылся в библиотеках. Искал все, что касалось моей капризной леди Фортуны. В конце концов у меня сложилась следующая картина.

Я вовсе не первый человек, способный управлять своей удачей. История с царем Миносом и его дурацким кольцом, шагреневая кожа и портрет лондонского хлыща Грея – то, что вспоминается сразу. Но если покопаться… О, сколько их таится во тьме веков, людей, умевших управлять своей удачей! Иногда их истории имеют счастливый конец – жил долго и счастливо, был любим женщинами, окружен верными друзьями, посрамил врагов, что-то мимолетно изобрел или написал… как бы шутя, играючи… но добился мировой славы… умер в глубокой старости в своей постели, окруженный безутешными близкими… Но чаще, конечно же, за чередой удач идет трагическая развязка. Я почти уверен: те случаи, когда история везунчика кончается хорошо, означает только одно: человек осознал, чем платит за удачу и стал осторожнее.

Мне больше всего понравилась парочка писателей – Сирано де Бержерак и Эдмонд Ростан. У обоих удивительно яркие и счастливые судьбы. У обоих – трагическая жизненная развязка. Убежден, что Ростан осознал свои способности, стал искать таких же, как он, наткнулся на жизнеописание Бержерака – и прославил его в своей пьесе.

Что вы так улыбаетесь? Ну потом, так потом…

Как только я понял, что мой случай не уникален, я сразу же пришел к логическому выводу: нас, везунчиков, нежданно подружившихся с удачей, должны искать. По всему миру. Что может быть лучше для спецслужб, чем агент, способный выпутаться из любой передряги? Ну а неизбежный откат соответствующие органы не смутит – всем агентам рано или поздно приходит конец.

А найти нас не очень-то и сложно. Достаточно обратить внимание на людей, у которых жизнь «в полосочку», за удачей следует вереница неудач.

Я испугался. Очень сильно испугался, я понимал, что значит оказаться на крючке у спецслужб. И, конечно же, не захотел на этот крючок попасть. Было это… году в девяносто четвертом, осенью…

Почему вы хмуритесь? Неужели мое желание столь необычно? А… да… понимаю… простите. Нет, конечно же я не желал никакого пожара! Откуда мне было знать про ваше управление? Я всего лишь хотел, чтобы на меня не обратили внимания… Друг? Пытаясь спасти архивы? Примите мои соболезнования. Нет, я совершенно искренне. Кстати, при откате я опрокинул на себя чайник, получил ожоги…

Да, конечно. Я эгоист. Как и вы. Как любой из нас. Знаете, удача – она по определению своему эгоистична. Она всегда за чей-то счет. Захотел солнечного дня, а у кого-то огород без дождика засох.

Простите, отвлекся. Значит, девяносто четвертый год…