Имеющие Право - Вера Семенова

Всего в мире существует десять основных версий события, произошедшего 29 октября в Пятнадцатом Доме Бессмертия, в Долине Дымов, на самом краю владений Бессмертного Сигфрильдура Эйльдьяурсона. Одна записана в виде отчета Департамента Охраны Бессмертия, несколько других послужили основой для рок-оперы и сериала из тысячи трехсот пятидесяти частей. Еще одна принципиально нигде не записывалась, поскольку ее пересказывали поколения в стране Сигфрильдура, а у них так было принято. Разумеется, были еще варианты для популярных газет и толстых экономических журналов. Поскольку первые принадлежали семейству Аргацци, а вторые контролировал Гирд Фейзель, версии сильно отличались друг от друга. История, бродившая в блогах по спутанным просторам всемирной Сети, очень смахивала на произведение, вышедшее из-под пера Лафти. И, конечно, все они возникли без какого-либо участия Эстер, поскольку она никогда не ответила ни на один вопрос о том, что произошло за закрытыми дверями Дома. Кстати, создатели версий, в большинстве оставшиеся безымянными, особенно и не настаивали на том, чтобы она пускалась в воспоминания.

Единственное общее место, которое существует у всех историй, это начало. Правда, происходящее в разных декорациях и разном звуковом обрамлении. Сидящая в кресле девушка положила ладонь с хэнди-передатчиком на мигающий зеленый индикатор и услышала: "Согласна ли ты. Эстер Ливингстон, принять Бессмертие по имеющемуся у тебя Праву и по доброй воле?"

Она вздрогнула, но не подняла головы со спутанными рыжими прядями, свивающими на лицо.

— Вам задали вопрос, — заметил уверенный голос откуда-то сбоку. В нем почти не была заметна легкая нервная интонация, поскольку его владелец имел возможность тренироваться в различных ситуациях за семьсот лет, проведенных на земле. Гирд Фейзель смотрел на нее с монитора наружного наблюдения.

— Она что, не слышит? — Гвидо Аргацци, говоривший из другого угла, возможно, тоже принимал все происходящее близко к сердцу, но в данный момент все чувства перебивало раздражение. — Эти долбаные хакеры обещали, что связь будет двусторонней.

— Брат, твои манеры всегда оставляли желать лучшего, — Симон за его спиной оперся о спинку кресла, заглядывая в экран. — Неудивительно, что госпожа Ливингстон не хочет отвечать. Но она нас прекрасно слышит, не так ли?

Эстер сглотнула и слегка мотнула головой, что можно было расценить и как согласие, и как возражение. Зеленый огонек индикатора терпеливо мигал. Видимо, он тоже был бессмертным и никуда не торопился.

— Госпожа Ливингстон, вы будете говорить?

— Что именно?

Эстер спросила хрипло, не поворачиваясь в сторону светившихся экранов, но было заметно, как трое безупречно одетых мужчин с ледяными глазами, до мельчайшей детали отражавшиеся на плоских мониторах, слегка перевели дыхание, почти одновременно.

— Вы должны принять Бессмертие. Остался последний этап. Нужно ответить "да".

— В самом деле?

Симон и Гвидо переглянулись. Фейзель был в своем излюбленном кабинете один, поэтму ему оставалось только смотреть прмяо перед собой.

— Мы согласны, что показанные вам сейчас картины… они не могут не производить сильного впечатления. Истинное понимание смерти… да, оно очень неприятно. Но от вас зависит, госпожа Ливингстон, если не полностью отдалить от себя все эти ужасы, то, по крайней мере, очень надолго от них избавиться. Вы станете Бессмертной… и свободной от боли, от того позора и грязи тела, которые видят все, кто сталкивается со смертью.

— Никогда бы не подумал, что она будет так реагировать, — перебил Гвидо. — Но тем проще.

Эстер наконец приподняла голову. Веки у нее покраснели, а ресницы слиплись от соли и размытой краски. На щеке виднелась светлая полоска.

— Я не назначала ни с кем встречи, — пробормотала она, — оставьте меня в покое.

— Постарайтесь успокоиться. Вы сейчас нажмете на индикатор и все, что вам только что продемонстрировали, не будет иметь к вам отношения очень долго. Если будете достаточно аккуратной — то никогда. Эстер, никогда — это прекрасное слово.

— Вы о чем? — она судорожно вздохнула и провела по лицу рукавом, не то чтобы успокаиваясь, просто окончательно потеряв силы. — Я… немного отвлеклась. Здесь действительно что-то говорили, но мне было не до того. Можно повторить?

Зрачки Фейзеля расширились так, что карие глаза превратились в угольно-черные.

— Повторить? Вам показывали вашу смерть, Эстер Ливингстон, а вы не обратили внимания?

— Я готова принести извинения, — наверно, сейчас Эстер не собиралась издеваться, но убийственные выражения у нее выходили сами собой. — Ребята, должно быть, очень старались.

— Стоп! — внезапно воскликнул Симон. — Не думал, что такое возможно, но по крайней мере это значительно упрощает нашу задачу. Госпожа Ливингстон, как видите, сильно расстроена, и мы догадаываемся р причине этого расстройства. Для нас существует мало невыполнимых вещей, особенно если это касается жизни и здоровья людей вне Круга. Проблема, постигшая Вэла Гарайского — вполне решаемый вопрос.

Даже если бы Эстер хотела посмотреть на него испытующим взглядом, она вряд ли что-либо толком разглядела. Веки набрякли и упорно не желали раскрываться до конца. Но мутная пелена, затопившая сознание, понемногу начинала рассеиваться — просто потому, что невозможно плакать бесконечно.

— Это часть сделки? — она попробовала сощуриться, чтобы немного утихла резь в глазах. — Очень щедро с вашей стороны. Но раз вы сами признаете, что больших усилий вам это стоить не будет, то, надеюсь, вы не слишком расстроитесь, если я откажусь.

— Интересно, каково вам будет жить с мыслью о том, что могли спасти человека, котоого якобы любите. Выходит, не настолько сильно?

— Я просто знаю, каково будет ему. В отличие от меня, вы его плохо знаете, Великие Бессмертные. Да вам и не понять. Поэтому не стоит говорить о вещах, которые вам недоступны. Не раздражайте меня, а то я нажму на индикатор отказа слишком быстро.

— Однако до сих пор вы этого не сделали. Значит, вам все-таки интересно, что мы можем вам предложить?

Эстер не ответила, дернув плечом и уставившись на зеленый огонек, мерцающий рядом с ее ладонью. С каждой секундой его свет становился все ярче, словно удивляясь, почему на него не обращают внимания, настойчиво приглашая. Тусклый красный рыжачок сбоку был гораздо менее заметен, но все-таки он был. Это право существовало точно так же, и никто не мог его отменить.

— Я попробую угадать, на что вы согласились бы, госпожа Ливингстон. Если хотите, у вас будет ни чем не ограниченное количество денег и возможность решать, что будет с теми людьми, которых вы выберете. Мы предполагаем, что вы будете выбирать в основном всяких странных создателей стихов, безумных картин и прочих носителей бесполезных знаний. Ну и еще, возможно, неизлечимо больных и убогих. Нас это, разумеется, будет сильно раздражать, но мы согласны пойти на такое. В конце концов, в мире необходимо какое-то равновесие, на это будет даже любопытно посмотреть. Вы создадите свой мир внутри того, который вам не очень нравится. Вы ведь всегда мечтали двигаться против течения событий, чтобы судьба поворачивала вслед за вами, а не наоборот. И это не пустая гордость, Эстер, вы в самом деле этого добились. Договориться дальше, как это произойдет и как защитить ваши права, чтобы вы были в них уверены — дело техники. Времени у нас достаточно, правда?