Две башни - Джон Толкиен

— Нет, нет, — сказал Горлум, — хоббиты должны понять. Он не ждет нападения на том пути. Глаз его устремлен повсюду, но одним местам он уделяет больше внимания, чем другим. Он не может видеть все сразу, пока еще не может. Понимаете, он захватил всю землю к западу от теневых гор вниз по реке и теперь удерживает мосты. Он считает, что никто не может подобраться к Лунной башне, не выиграв битву у мостов или переправившись на лодках через реку, а он бы знал об этом обязательно.

— Ты, кажется, много знаешь о его делах и мыслях, — сказал Сэм. — Ты разговаривал с ним недавно? Или просто подружился с орками?

— Плохой хоббит, бесчувственный, — сказал Горлум, бросая на Сэма гневный взгляд и поворачиваясь к Фродо. — Смеагорл разговаривал с орками до того как встретил хозяина, да, и со многими другими тоже: он путешествовал очень далеко. И то, что он говорит сейчас, говорят многие. На севере самая большая опасность. Однажды он выйдет из черных ворот, и этот день скоро наступит. Только по этому пути может пройти большая армия. Но за свою западную границу он не опасается, и там есть молчаливые наблюдатели.

— Как просто! — сказал Сэм, не желая сдаваться. — Мы должны постучаться в ворота и спросить, где дорога в Мордор. Или они слишком молчаливы для ответа? В этом нет смысла. С таким же успехом мы можем сделать это и здесь. По крайней мере избавимся от долгого изнурительного пути.

— Не шутите этим, — свистел Горлум, — это не весело, о нет! Не забавно. Нет смысла вообще в стремлении идти в Мордор. Но если хозяин говорит: «Я должен идти, и я пойду», — значит, он должен испробовать какой-то путь. Но он не должен идти в ужасный город, о нет, конечно, нет. Здесь-то и поможет Смеагорл, хороший Смеагорл, хотя никто его не ценит. Смеагорл снова поможет. Он найдет это. Он знает это.

— Что ты знаешь, что найдешь? — спросил Фродо.

Горлум скорчился, голос его снова перешел в шепот.

— Маленькую тропу, ведущую наверх в горы; и потом лестницу. О да, очень длинную и узкую. И очень много ступенек. А потом, — голос его стал еще тише, — туннель, темный туннель. А еще потом ущелье и проход, высоко над главным проходом. Этим путем Смеагорл проходил во Тьме. Это было много лет назад. Тропа могла и исчезнуть. А может, и нет, а может, и нет.

— Мне это совсем не нравится, — сказал Сэм — уж слишком легко все получается. И если тропа еще сохранилась, она, конечно, тоже охраняется. Разве она не охранялась?

И в то время, когда он говорил это, он уловил или ему показалось, что он уловил зеленый свет в глазах Горлума. Горлум пробормотал что-то, но не ответил.

— Тропа не охранялась? — строго спросил Фродо. — И сбежал ли ты из Тьмы, Смеагорл? Или тебе позволено было уйти, чтобы исполнить какое-то поручение? Так по крайней мере думал Арагорн, который отыскал тебя у мертвых болот несколько лет назад.

— Это ложь! — просвистел Горлум, и злое выражение появилось в его глазах при имени Арагорна. — Он лжет, он всегда лгал обо мне. Я бежал, бежал сам. Мне было сказано отыскать мою драгоценность, и я искал ее конечно, искал. Но не для Черного. Драгоценность наша, говорю вам. Я бежал.

Фродо почувствовал, что в этом случае Горлум не так уж далек от истины, как можно было подозревать, и что он каким-то образом отыскал путь из Мордора или верил, что сделал это благодаря своей хитрости. Фродо заметил, что Горлум употребил местоимение «я», а это было признаком, что на какое-то мгновение в нем победила старая правдивость и искренность. Но даже если в этом пункте можно было доверять Горлуму, Фродо не мог забыть об уловках Врага. «Побег мог быть разрешен или организован и хорошо известен в Башне Тьмы».

— Я спрашиваю тебя, — повторил Фродо, — охранялся ли этот тайный путь.

Но имя Арагорна привело Горлума в мрачное настроение. У него был вид оскорбленного лжеца, который единственный раз сказал правду или хотя бы часть ее. И он не ответил.

— Он не охранялся? — еще раз спросил его Фродо.

— Да, да, возможно. В этой стране нет безопасных мест, — угрюмо сказал Горлум. — Нет безопасных мест. Хозяин может попытаться или пойти домой. Других путей нет.

Они не могли больше ничего от него добиться. Название опасного места и высокого прохода он не говорил или не мог сказать.

А название было Кирит Унгол и внушало оно ужас. Возможно, Арагорн сумел бы сказать им об этом и о значении этого названия; Гэндальф мог бы предупредить их. Но они были далеко, Арагорн находился вместе с Гэндальфом, который стоял среди развалин Изенгарда, борясь с Саруманом, задержанный предательством. Но в тот момент, когда он сказал последние слова Саруману, и палантир ударился о ступени Ортханка, мысли Гэндальфа устремились к Фродо и Сэмвайсу, через множество лиг его мозг пытался постигнуть их с надеждой и жалостью.

Может быть, Фродо почувствовал это, даже не зная о судьбе Гэндальфа, считая, что он исчез во тьме Мории. Он долго сидел молча, опустив голову и стараясь припомнить все, что говорил ему Гэндальф. Но не смог вспомнить ничего, что подсказало бы ему выбор. В сущности руководство Гэндальфа прекратилось очень скоро, слишком скоро, когда земля Тьмы была еще далеко. Как они войдут в нее, он не говорил. Сам он некогда побывал в крепости Врага на севере, в Дол Гулдуре. Но был ли он в Мордоре, в Барад-Дуре, у Горы Огня с тех пор, как вновь обрел силу Повелитель Тьмы? Фродо думал, что не был. И теперь он, маленький невысоклик из Удела, простой хоббит из сельской местности, должен сделать то, что не могли или не осмеливались сделать великие мудрецы и воины. Какая злая судьба! Но он сам принял ее на себя в собственной гостиной в далекую весну другого года, теперь такого далекого, что он казался главой из истории молодости земли, когда еще цвели деревья серебра и золота. Ему предстоял трудный выбор. И какой путь он изберет? Оба вели к ужасу и смерти.

День продолжался. Глубокая тишина царила в небольшом углублении, где скрывались путники, так близко от границ земли ужаса — тишина, которая ощущалась так, словно толстая завеса отделила их от остального мира. Над ними был купол бледного неба со множеством дымных полос; он казался очень далеким и высоким.

Даже орел, пролетевший в небе, не смог бы заметить хоббитов, молчавших, неподвижных, завернувшихся в тонкие серые плащи. Он мог бы задержаться на мгновение, чтобы получше разглядеть Горлума — крошечную фигурку, распростершуюся на земле. Может он принял бы его за тощего ребенка в изорванной одежде, с руками и ногами, тонкими, как кости: мяса не хватит даже на один клевок.

Голова Фродо клонилась к коленям, но Сэм откинулся назад, заложив руки за голову, и смотрел в пустое небо. Оно долго оставалось пустым. Но потом Сэму показалось, что он видит темную птицеподобную фигуру, парящую в воздухе и кружащуюся в пределах его видимости. Пролетели еще две фигуры, потом еще четыре. Они были очень далеко, и их трудно было разглядеть, но каким-то образом Сэм знал, что они огромны, с большим размахом крыльев, и летят на большой высоте. Он закрыл глаза и наклонился прячась. Тот же предупредительный страх охватил его, который он испытывал в присутствии черных всадников, беспомощный страх, приносимый ветром с криком, хотя на этот раз страх был не так сокрушающ: слишком далека была угроза. Но угроза была. Фродо тоже ощутил ее. Мысли его прервались. Он зашевелился и задрожал, но не поднял головы. Горлум съежился рядом, как загнанный в угол паук. Крылатые фигуры покружились и с огромной скоростью улетели обратно в Мордор.