Дитте - дитя человеческое - Мартин Андерсен-Нексе

— Чего ты тут сидишь? — спросила она, притворяясь удивленной.

— А тебе какое дело! — ответил он и ударил ей ногой под колено.

Дитте так и присела на ящик, вся съежившись, и, обхватив ногу руками, закачалась, жалобно приговаривая:

— Ох, Кристиан! Милый Кристиан!..

Кристиан ааметил, как она побледнела, и вылез из своего убежища.

— А вы не приставайте ко мне! — сказал он. — Что я вам сделал?

Он стоял и упрямо смотрел мимо нее, не зная, что делать, как быть.

— А мы-то разве что-нибудь сделали тебе? — спросила Дитте жалобно.

— Вы думаете, я глуп и ничего не вижу? Тут злишься, лезешь на других с кулаками… а это оказывается правда!

— Что правда? — спросила Дитте еще раз. Но тут же сдалась, вся поникла и закрыла лицо передником.

Кристиан беспомощно теребил ее за руки.

— Да не реви же, не надо, — просил он. — Так глупо вышло. Я вовсе не хотел ударить тебя… Мне только обидно стало.

— Не беда, — всхлипывала Дитте. — Бей меня сколько хочешь… Я лучшего и не стою.

Она попыталась улыбнуться и приподняться. Кристиан хотел помочь ей встать. Но взял ее только за рукав, точно боясь дотронуться до нее самой. То же самое замечала она теперь и в других детях. Они больше не льнули к ней, прямо как будто боялись ее тела. Словно им завладело что-то чужое, враждебное детям.

— О Кристиан… я не виновата, я ничего не могла поделать.

Она взяла его за обе щеки и глядела ему прямо в глаза.

— Я знаю, знаю, — сказал он, отворачивая лицо. — Я тебя ни в чем не упрекаю. Но поплатятся же они за это!

И он кинулся вниз по лестнице и выскочил из дому. Дитте видела в слуховое окно, как он побежал по дюнам к северо-востоку.

— А где же Кристиан? — спросил Ларc Петер за ужином. — Он должен был помочь мне вычерпать воду из лодки.

Никто не знал, где Кристиан. Дитте кое-что подозревала, но не посмела сказать. Не вернулся Кристиан и к ночи.

— Опять шляться начал, — уныло сказал Ларc Петер. — А я-то было радовался, что он вылечился от своей болезни. Он не бегал уже с год, а то и больше. Да вот с тех пор, как побывал у тебя на хуторе, Дитте.

На следующее утро Кристиана привел какой-то неизвестный человек. Сэрине была в кухне.

— Этот мальчик, наверно, ваш? — сказал парень, вталкивая Кристиана в кухонную дверь.

Ларс Петер спустился с чердака. Он только что вернулся с лова и собирался лечь спать.

— В чем дело? — спросил он, поглядывая то на того, то на другого.

— У нас ночью сгорел омет соломы, а утром я нашел вот его. Он прятался около хутора. Чистая случайность, что не сгорело больше, — говорил парень тихим, бесстрастным голосом.

Ларс Петер глупо таращил глаза, ничего не понимая.

— Что-то мудрено для меня… У вас сгорела солома… при чем же тут мальчишка? Он ведь не поджигатель, сколько мне известно.

Кристиан вызывающе смотрел на отца. «Вздуй меня, я не боюсь!» — говорил его взгляд.

— Все дело в том, что его винить не приходится, раз уж так вышло, — сказал парень.

Ларс Петер начал догадываться.

— Ты сын хозяйки Хутора на Холмах?

Парень кивнул.

— Да, тогда вы дешево отделались! — рассмеялся Ларc Петер нехорошим смехом. — Если бы вся ваша развалюха-усадьба обуглилась над вашими головами, и того вам было бы мало. Но мальчишка все-таки не уйдет от трепки. Марш в постель, сорванец! Да и с тобой мне бы хотелось поговорить кое о чем! — сказал Ларc Петер, накидывая на себя куртку.

— И я бы не прочь поговорить с тобой, — ответил Карл.

Ларс Петер оторопел. Такого ответа он не ожидал.

Они пошли по дороге.

— Ну, как же ты думаешь поступить с девушкой? — спросил Ларc Петер, когда они вышли из поселка.

— Это вам решать, — сказал Карл.

— То есть ты готов открыто признать себя отцом ребенка?

Карл кивнул.

— Я и не собирался отпираться, — сказал он, прямо глядя в глаза Ларсу Петеру.

— Во всяком случае это уже не плохо! — оживился Ларc Петер. — Стало быть, вы можете и пожениться, если на то пойдет?

— Мне всего девятнадцать лет, — сказал Карл. — Но мы могли бы обручиться.

— Так, понятно. Что же, и это чего-нибудь стоит.

Ларс Петер совсем остыл. Как ни подмывало его задать молодому Баккегору трепку, теперь уже не было предлога метать громы и молнии, — слишком далеко зашли их переговоры.

— Вот что я все-таки скажу тебе: ты поступил подло! — остановившись, воскликнул он. — Но другого, видно, не ждать бедным людям от вас, хуторян.

— Не говори так, — сказал Карл. — Я не вправе ни на кого смотреть сверху вниз. И мне никогда в голову не приходило причинять вам зло.

— Что ж, может быть.

Ларс Петер неожиданно для самого себя протянул Карлу руку. Он не умел долго сердиться. Настоящий кисляй он был, но что поделаешь!

— Ну, так прощай. Пожалуй, я еще услышу про тебя?

— Мне бы очень хотелось повидать Дитте, — нерешительно сказал Карл.

— Ах, вот чего тебе хочется! — рассмеялся Ларc Петер. — И это я должен тебе устроить? Нашел дурака! Нет, мы хоть и свиньи, а в грязи не валяемся.

Ларс Петер отошел на несколько шагов, но вернулся.

— Ты пойми меня. Ежели девушка захочет продолжать знакомство, то, по мне, сделайте одолжение. Но это ее дело решить.

И он отправился домой спать.

III

МОЛОДОЙ БАККЕГОР

Ларс Петер, вернувшись домой, хотел было поговорить с маленьким поджигателем, но тот уже исчез, — в окошко выпрыгнул.

Ларс Петер поднялся к себе на чердак и улегся, но не мог заснуть. Разговор с молодым Баккегором не особенно радовал его. Надо же было девчонке связаться с таким чудаком! Какой-то свихнувшийся! На минуту у Ларса Петера блеснула надежда, что Карл искупит свою вину и даст им возможность смотреть людям прямо в глаза, но Карл оказался даже несовершеннолетним, — стало быть, не смеет жениться без разрешения матери. Вряд ли в состоянии он и содержать себя сам, и за душой у него нет ровно ничего. Словом, положение незавидное! Ларc Петер никак не мог отвязаться от докучных мыслей. А снизу, из комнаты старухи Дориум, слышался неумолчный плач второго из близнецов.

— Бабушка все спит! О-о-о-о!.. Бабушка все спит! — вопил он, не переставая. Это было похоже на «Песнь великой беды».

Ларс Петер встал, прошел чердаком на лестницу соседнего жилья и спустился туда. Заплаканный ребенок сидел на постели старухи и жалобно тянул одно и то же. Старуха была мертвая. И, должно быть, умерла уже несколько часов тому назад, так как успела похолодеть, и крысы уже занялись ею. Похоже было, что мальчишка лежал на бабушкиной постели и плакал всю ночь. Но здешние жители так привыкли к детскому плачу в комнате Дориум, что как будто и не слышали его. Ларc Петер взял малыша и отнес к себе в кухню.

— Вот этому малышу некуда больше приткнуться, — сказал он. — Мать ведь совсем не показывается домой, а теперь и старуха померла. Как ты думаешь, найдется у нас для него кусочек хлеба и местечко в кровати?

Сэрине ничего не ответила, но взяла ребенка за руку и повела в комнату. Ларc Петер с благодарностью поглядел ей вслед.

— Пусть кто-нибудь из ребятишек сбегает к трактирщику сказать, что старуха умерла! — крикнул он и полез опять к себе на чердак. Наконец ему удалось заснуть.

Когда он около полудня проснулся и спустился вниз, Кристиан уже был дома. Он то и дело подвертывался отцу под руку, словно хотел поскорее расквитаться за то, что натворил. Отец заметил это, но сам не знал хорошенько, как лучше поступить с ним. В былые времена проступок мальчишки, безусловно, возмутил бы его. Теперь Ларc Петер рассматривал его проступок главным образом с точки зрения его рискованности. Но с этой стороны все было в порядке. Ларc Петер стал опытнее за последние годы. Раньше он относился ко всему спокойно, теперь же все, что приключалось с ним, волновало его и заставляло задумываться над бытием. Его жизнь была сплошной неудачей, и не по его вине. Он терял одно за другим: земля у него была, да сплыла, и деньги прошли между рук, и лошади больше нет. А Сэрине хоть и вернулась к нему, но в каком состоянии? Несмотря на стремление жить но чести и совести, в результате всех своих усилий и трудов он Стал гол как сокол. Да, его обобрали дочиста, несчастного простофилю. Он остался ни при чем. А беда, случившаяся с Дитте, доконала его. Так нечего ему великодушничать и жалеть добро и жизнь тех, кто разорял его. Особой благодарности к тем, кто стоял в обществе выше его, он никогда не питал. Причин не было воспитывать в себе такое чувство. Но он применялся к обстоятельствам и старался делать все к лучшему и для себя и для других. Теперь иногда он не прочь был показать им кулак. Сгори дотла Хутор на Холмах — он не заплакал бы, если бы за это не поплатился ни Кристиан, ни кто-либо из его семьи.

Через некоторое время молодой Баккегор опять появился в поселке — на этот раз, видимо, с целью остаться здесь. Стыда нет у некоторых людей! Он пришел на постоялый двор с узелком под мышкой, с заступом и мотыгой за плечами, искать работы.