Паутина Света. Том 4 СИ - Сергей Плотников

19

— Проклятье, ребята… это реально страшно выглядит!

Представьте себе — огромная пещера, куполообразный свод которой поднимается метров на двадцать вверх: стены после укрепления бетоном по-быстрому побелили и навешали светильников, из-за чего в подземной полости места для теней просто не осталось… казалось бы. Но тень здесь была — словно из кошмара сценариста компьютерных спецэффектов из Голливуда абсолютно черная полусфера десятиметровой высоты, обретшее объем «ничто»… хотя глаз и отказывался воспринимать объект трехмерным. Жуткая штука! Кажется — отойдешь на шаг и увидишь край черной плоскости… и не видишь!

— Диапазон поглощения захватывает весь видимый спектр — с «краями» ультрафиолетового и ИК-диапазонов — отчитался Кемеров-младший: лицо его в свете ламп было неестественно-бледным: «штука» одним своим присутствием ощутимо «давила на мозги». В рукотворной каверне было тихо: кольцо-генератор установки при работе громко гудело, но наружу от тонкой поверхности измененной воды ничего не прорывалось: ни колебания воздуха (и, соответственно, звука)… ни света.

— Материальные объекты тоже не проходят? — С усилием отведя глаза от абсолютной темноты спросил я.

— Вплоть до молекулы гелия. — Подтвердил русский супруг опальной «принцессы» Охаяси. — Сам понимаешь, водород мы внутрь по понятным причинам закачивать не стали. Упреждая твой вопрос — излучения другой части спектра можно успешно блокировать: это зависит от присадок в матричный раствор — включая частицы с высокой энергией и гамма-кванты. Правда, «стенки» толщины в полметра может не хватить…

Опытная установка копировала эффект, который случайно получился в «старой» лаборатории в Политехе (что, собственно и послужило ее концом) — между собой мы обозвали это… гм, искусственное явления «гидроплазменный барьер»: ничего более умного в голову просто не пришло. Посмотрев на следы… и оценив масштаб разрушений молодая чета «свето-электрических» геномщиков согласилась с доводами, что до условного конца предварительных исследований о таком лучше не знать никому: ни клану Охаяси, ни семье Кемеровых… хотя бы просто потому, что никто не мог спрогнозировать, что может дать новая технология… И вот сейчас я, кажется, готов был дать ответ. До успешного запуска Тэ-Я реактора исследования, в основном, «топтались на месте» — как ни банально, не хватало энергии. Даже демонтировав часть хранилищ маны из «лаборатории» Амакава, мы не могли себе позволить спустить драгоценный четырех вековой «резерв» накопленной магической «энергии» на банальное превращение в электричество: «больное место» Шестого клана, слабость магов-мужчин за столетие до «приручения» первого демона-кошки было решено компенсировать заемной силой — и мои предки стали брать часть платы за услуги и изделия в зарядке собственных накопителей. Что ж, остается сказать им «спасибо»… и не протратить драгоценный запас «мимо кассы»: диссипация маны идет и из самых совершенных хранилищ, так что совсем не использовать «консервы» — глупо. А вот под «горячее резервирование» «зажигания» реактора — уже можно…

На самом деле «манахранилище» было организовано в основном с другой целью: услышав «бодрый» прогноз деда я озаботился создать максимально неблагоприятные условия для саморазрушения хрупкого сознания моей хранительницы: зарядил накопители под завязку, что бы человеческая мана выдавливала из системы обращения демоническую, заставил Тенгу вдвое сократить тренировки Химари, а последнюю — засадил за учебники, заставляя раз за разом напрягать мозги, а не мышцы. С последним пришлось помучится, подбирая формулировку — только мне не хватало, что бы кошка, как в смутно вспоминаемом «каноне», после оглашения «пророчества» о скорой смерти начала отчаянно чудить! Так что — не отлынивать, если, конечно, хочешь стать «директором»! И плюс — тренировки сознания на самоконтроль… К сожалению, Генноске не ошибся ни в чем — «экономичная» кошачья форма была для бакэнеко более недоступна. В смысле, превращение — пожалуйста, а вот долго находится — облом. Полчаса — потом наступал дискомфорт, потом некохиме просто засыпала… и возвращалась в форму человека.

Кроме Сидзуки, страховавшей меня в тот вечер и Хироэ, о ситуации никто не знал — я сильно сомневался, что девочки удержаться от проявлений эмоций, которые сможет понять даже Химари. Я бы тоже мог, не смотря ни на что, «проколоться»… если бы, как ни цинично это не прозвучало бы, не был завален другими проблемами. Одна эпопея с дистанционным выяснением того, как в Европе правильно давать взятки (назовем вещи своими именами), что бы ученицу школы взяли и выпустили на семестр раньше срока — и с дипломом «съела» столько нервов… Сидзука, занявшая палату недалеко от деда — «стандартные» ударные дозы крови под «светом» на нее, как Богиня рек и боялась, не подействовали… и кто ее только в задницу шилом колол спешить?! На фоне таких событий даже фейл с решившей наконец «начать половую жизнь» Хироэ блек… хотя и предвещал в отдалении некие перспективы, именно сейчас хорошего настроения ну никак не добавлял. Не даром наша стриженная аналитик «не хотела»… потому что она действительно не хотела — и все. Причем — не конкретно меня, а… вообще. Целоваться? Пожалуйста. Объятия? С радостью… но и только. Я знал, что нравлюсь ей, как мужчина… как парень, в смысле, наверное, младшая Канаме меня действительно любит, но… Про мужика бы сказали — «не встает». Бывает. То ли мать переборщила с «воспитанием», приобщив к таинствам половой жизни (в рассказах и картинках, разумеется) свою дочь в возрасте пяти-с-половиной лет, то ли это было вообще семейным — по крайне мере сама Айя, поколебавшись, сообщила, что «до дорогого супруга» вообще «ничего не чувствовала» в постели, хотя и «зажигала» при необходимости: работа — это работа, и два поколения Канаме делали ее хорошо. А вот на третьем произошел сбой: слишком мы были друг другу близки, что бы Хироэ позволила себе соврать мне в этой «мелочи»… Ну, по крайне мере, гормональный фон был в норме, и к деторождению, если что, «самая стриженная» супруга уже условно была готова… только в отличии от кое-кого с длинным языком, дружила с головой и не рвалась нарушать формы общественной морали. А вот что с мизучи, официально — школьницей четырнадцати лет делать — это был вопрос… один из многих. И вопросы эти надо было хочешь-не хочешь решать. Кто бы сказал — как?! На фоне этого вопрос «что дальше делать с нащупанной технологией, так похожей на силовые щиты из фантастики?» для меня даже не стоял.