Игра на вымирание - Андрей Денисенко

Человеческое понятие «озарение» Конструктор считал надуманным. Анализ данных и поиск способов выполнить директиву по объекту «Прайм» не прекращался, лишь был передан из оперативных стеков памяти в менее производительные удаленные системы, паразитирующие на вычислительных комплексах азиатских корпораций. И теперь он получил результат. Рано или поздно это должно было случиться.

Решение оказалось простым… очевидным. Конструктор проверил правильность расчетных алгоритмов, пытаясь определить, почему не использовал его двумя сутками ранее.

– Вычислительная подзадача: мощность воздействия для полного покрытия расчетной локации объекта «Прайм».

– Полное решение: ядерный удар мощностью не менее тридцати килотонн в тротиловом эквиваленте.

– Директива: высший приоритет информации по объекту «Прайм». Вычислительная подзадача: комплексное воздействие на территорию расчетной локации.

– Вероятностный прогноз: сто процентов. Аналитический прогноз: целесообразность ядерного удара подтверждена.

Несколько миллисекунд Конструктор размышлял. Ранее военные сети его не интересовали. Однако использование оружия открывало новые возможности. После короткого поиска Конструктор выбрал норвежский подводный ракетоносец «Согнефьорд».

Москва, Запретный Сад, научная зона 04.55, 11 сентября 2034 г.

Канонада на севере затихла, но парк по-прежнему наполнял унылый вой сирен. Где-то в стороне прогрохотал гусеничный транспортер, из-за деревьев донеслась истошная команда на китайском. Зарывшись в старую листву, я переждал бегущих по аллее солдат, затем быстро пересек открытое пространство, прополз вдоль дождевой канавы и снова осторожно выглянул. Предосторожности были излишни. Судя по энтузиазму охраны, моя блондинка устроила на севере небольшую войну, и появление тихого безобидного Ковальски никого не интересовало. Поэтому я без проблем перебрался через неглубокий овраг и вышел к приземистому одноэтажному зданию, залитому светом прожекторов.

– Вижу объект. Освещен на всю катушку, вокруг носятся солдаты.

– Скорее всего, ты у цели. В научном секторе три лабораторных корпуса, длинные одноэтажные бараки. Это бывшие оранжереи, сейчас перестроены в нечто среднее между секретным объектом и тюрьмой. Обычный персонал приходящий, но самых крутых яйцеголовых из научной зоны не выпускают. Правда, считается, что охрана выставлена для их же блага. Управление системами централизованное, из главного корпуса. Все напичкано электроникой под завязку, электронные замки, ограниченный доступ и все такое. Так что постарайся раздобыть карту доступа. Аккуратней с охраной, по территории объявлена общая тревога.

– Я заметил.

– Просто напоминаю.

– Если ты столько знал, почему молчал раньше?

– Свежие данные, не сижу сложа руки. Ты лазишь по канализациям, я – по информационным сетям. Извини, кто на что учился. Это называется разделение труда.

Стиснув зубы, я промолчал. По большому счету, Лойд был прав. Если бы не врожденная дурь, капитан, а то и майор Ковальски давно сидел бы в теплом кабинете, попивал кофе и пялился на мониторы. Но свербящая заноза в заднице плюс тонкий юмор шефа снова и снова забрасывали бедолагу в разные непотребные места, где приходилось ползать по вонючим колодцам и выслушивать философствования Лойда.

– Ходок, с электронными системами Запретного Сада творится что-то неладное. Они даже пытались передать автоматику под удаленный контроль штаб-квартиры. В здание «Чайна Генезис» согнали всех имеющихся программистов.

– Твоя работа?

– Тут все серьезно. Мы видим только признаки взлома внутренней сети. Внешнее видеонаблюдение периметра под кибератакой, общая защита комплекса тоже неустойчива! Китайцы сходят с ума, по тревоге подняты все боеспособные подразделения «Чайна Генезис». Передовые бойцы прибудут к Запретному Саду минут через пятнадцать, поторапливайся!

Это меня устраивало. Окончательно обнаглев, я переместился ближе, оказавшись у самой границы освещенной зоны. От часового меня отделяло шагов двадцать, не больше. Я даже видел, как парень нервничает, до белых пальцев сжимая цевье укороченного автомата. Может быть, он психовал из-за прорыва периметра, а может, одолевали нехорошие предчувствия. Во всяком случае, когда я его вырубал, он даже успел дернуть предохранитель. И щелчок, и короткий вскрик утонули в вое сирен.

Внутрь я вошел, как и положено – через дверь, с помощью магнитного ключа. И сделал это очень быстро, парень за терминалом в дежурке даже не успел вытащить пистолет. Что мой «Глок» представляется ему много круче собственной пушки, я догадался по выражению его лица. Любой пистолет кажется очень серьезным, если тебе тыкают им в лоб. Пока вояка разглядывал черный зрачок ствола, я воспользовался трофейным электрошокером. Это было неспортивно, но работало на результат.

Элен определенно пошумела на славу, собрав вокруг себя максимум любопытных. Местные камеры обзора показывали именно то, что я ожидал увидеть: вокруг – никого. Все, кто мог, целеустремленно гонялись за террористами вдоль северного забора. Не взяли только двоих: унылого типа в будке у дальней лаборатории и пулеметчика на вышке. Еще одна будка, в которую я уже наведался, теперь пустовала. Таким образом, я поздравил себя с достойным прибытием и перешел к главной проблеме: как найти в большом комплексе небольшого мужика.

Судя по пульту, наблюдение в помещениях имелось, но этот очевидный способ я отмел сразу: поинтересоваться кодом доступа у разлегшегося на полу китайца не представлялось возможным. Магнитный ключ, на который я очень рассчитывал, доступа к управлению не давал. А других идей в запасе не имелось. Я задумчиво похлопал «Глоком» по ладони. Конечно, можно испытать судьбу, наугад вламываясь во все двери. Сначала в этом корпусе, затем в следующем… но хотелось нащупать более изящное решение.

Кроме изображений с внешних камер, на мониторах светился схематичный план помещений. Имелось два длинных коридора, куча больших и маленьких закутков, кое-где пояснительные надписи на китайском… Иероглифы оказались мне не по зубам, но кое-что умница Ковальски сообразить постарался.

– Лойд, есть информация, что делает Чирназе для китайцев?

– По официальному релизу биотехнологического центра – некие вживляемые кибернетические системы прямого нейроуправления. В Москве это может означать только новые разновидности инъекторов.

– Так, значит, не мутации и не лекарства… вообще не «химия»…

– Кое-какие понятные значки на схеме все-таки имелись. Я исключил лаборатории, помеченные иконками биологической и химической опасности. Далее, имплант – штука небольшая, для исследований футбольное поле не требуется. Значит, лаборатории центральной части не подходят – слишком просторные. Зато вдоль дальнего коридора имелось несколько компактных помещений. Предположим, Чирназе творит здесь, и в другой корпус бежать не требуется. Где можно держать ценного сотрудника, чтобы и с голоду не помер, и в лабораторию конвоировать недалеко? Правильно, напротив, в апартаментах вроде этих одинаковых квадратиков… хм, многовато их. А это что за точки по обе стороны от каждой двери? Красные, зеленые… Вряд ли сообразительный Ковальски сильно ошибется, если решит, что это обозначение блокировки. Больше всего красных точек снаружи, вдоль всего коридора. Ну это понятно, лаборатории и склады заперты до утренней смены. А вот что означают красные точки изнутри? Правильно, блокировки, не позволяющие разбежаться запертым ценным сотрудникам. Таким образом, имеем всего-то четыре помещения. Причем рядом имеется еще парочка таких же, но пустых. Если комендант комплекса не полный раздолбай, то логично предположить, что новых постояльцев он сажает последовательно, а не как бог на душу положит. Чирназе привезли всего день назад, на данный момент он наверняка самый «свежий» постоялец. И сидит бедолага… правильно, в секции Е-11, крайней из занятых. Что и требовалось доказать.