Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Он отмахнулся от илота.

— Это общение, которым я вынужден пользоваться для связи с тобой, отвлекает мое внимание от грядущих задач.

Аватар Гаранда из плоти посмотрел на него со стороны.

— В самом деле? — Насмехался он. — И это мой, как ты его назвал "тупой интеллект" позволил тебе закрепить свою власть над этим бесхребетным человеческим стадом.

Посланница нависла над ним, псионическая вонь ментального следа Гаранда окутала телепатические чувства Штеля.

— Я нарушил священный кодекс Несущих Слово, чтоб проложить путь твоим интригам, человеческая мерзость! Я пожертвовал целым воинством для этой затеи. Никогда не забывай об этом!

Лицо Штеля помрачнело.

— Не говори, как будто это было таким затруднением, магистр войны. Ты бы сам лично отсек голову Искавану Ненавистному, если бы он не умер здесь. Он и его девятое воинство не было ценным для Губительных Сил.

Гаранд отрицательно фыркнул.

— Но до сих пор… я выполнял свою часть сделки. А ты тянешь со своей.

Посланница выплюнула на пол комок омертвевшей плоти.

— Есть больший план, Штель. Больше, чем обращение этих мяукающих Кровавых щенков… Если ты не можешь выполнить свои задачи…

— Мне нужно время, — отрезал Штель, — события уже получили необходимый импульс. Силы Аркио все еще не полностью развернулись, вера его последователей растет день ото дня…

— Ты напрасно тратишь время, рассказывая мне это, — сказал Гаранд и кивнул теням, — я не то чтоб судил о твоей медлительной манере…

Дыхание Штеля замерло, когда он почувствовал что-то темное и холодное в комнате, как психическое затмение. Зловоние, которое могло существовать только в не-реальности варпа проникло в комнату. На мили вокруг еда внезапно испортилась, вино в запечатанных бутылках превратилось в уксус, дети родились мертвыми. Высоко на орбите, на борту "Беллуса", из слепых глаз Улан потекли редкие кровавые слезы.

— Нет, — сказал Штель, немного противясь.

Слово упало на черную завесу очертаний, которые шипели и крутились вокруг него. Из каждого темного угла появились насекомые, не безумным роем или сумасшедшими армиями, но в точном и безукоризненном порядке. Там были мухи всех размеров и цветов, пауки и жуки и их были сотни тысяч. Они слетелись в бесформенную массу и через секунды превратились в нечестивые очертания демона, объединенные единственным отвратительным намерением.

— Малфаллакс, — Штель произнес имя варп-лорда и склонил голову, — я не ожидал увидеть ваше великолепие.

— Лучше так, — ответил демон, в его хриплом тоне скреблись друг о друга хитиновые крылышки, — неожиданно.

Демон свернулся и, не задумываясь, слизнул высохшую кровь. Аватар Гаранда бросился на пол, преклонив колени.

— Великий Малфаллакс, Преобразователь и Монарх Злобы. Вы удостоили нас своим присутствием.

Демон не обратил внимания на Несущего Слово.

— Шшшшшшштель, — он наслаждался именем, — Наша давняя сделка почти осуществилась, но ты медлишь. Почему?

Явное психическое присутствие демона ранило Штеля.

— Их… нельзя вынуждать, владыка. Чтоб сбить этих Астартес с пути бога-трупа, и направить на путь восьми, необходимо время и коварные цели.

— Ты больше не обладаешь такой роскошью, — ответило существо, — в Глазу, время меняется и сдвигается, как и все остальное. Ты должен поторопиться со своими планами.

Штель нахмурился.

— Владыка, если мы будем торопиться, все что я сделал, могут раскрыть. Жертвы Гаранда будут напрасными…

При упоминании своего имени, аватар магистра войны решил вклиниться в разговор. К этому времени от плоти-носителя уже отвалились части, обожженные и хрустящие.

— Как он сказал. Ты продвигаешься слишком медленно. Ты сразу же сделаешь шаг вперед или я разрушу этот мир вместе с тобой.

ВААЛ. Планета когда-то была зеленой, сотни тысяч лет тому назад (пп), задолго до возникновения Империума.

Тогда, пышные леса и океаны, полные жизни еще покрывали поверхность, но сейчас это было забытым мифом. Это наследие осталось в окаменелых записях, когда планета сдвинулась, катастрофические силы вычищали поверхность, пока не остался лютый мир из кроваво-красных скал и песка. Имя этому миру пришло из глубин человеческой истории, прозвище человека, который однажды стал демоническим царем-зверем. Как и его тезка, Ваал был неумолимым хозяином, местом, где умирали неосторожные и неверующие.

Однако пригодным, чтоб пришли Кровавые Ангелы и использовали его для свои собственных нужд. Командор Данте шел по зубчатой стене крепости-монастыря, постоянный пустынный ветер слегка дергал края его робы. В вечернем небе, над горизонтом, он видел очертания лун Ваала, их поверхности блестели.

Постоянные бури ржавой окалины в верхних слоях атмосферы Ваала делали небеса мерцающими слабым розовым сиянием. Данте взглядом пробежался по ландшафту, следуя линии Великого Разлома к северу и протяженным горам Чаши. Даже после тысячелетия, воин все еще был тронут этим видом. Ваал жил в его сердце, как и в сердцах всех его боевых братьев. В Книге лордов был отрывок, говорящий о рождении планеты, что она была создано Богом-Императором для испытания верующих. Если это было действительно целью Ваала, то Кровавые Ангелы преуспели. Они взяли мир, который насылал смерть на всех осмелившихся шагнуть на его поверхность, и сделали его своим домом. Ваал никогда не будет приручен — это деяние для богов, а не для людей — но он научился уважать своих хозяев. Суровая природа жила в гармонии с людьми.

И только здесь, во внутреннем святилище крепости можно было найти древний и давно минувший настоящий характер планеты.

Данте прошел через изящный воздушный шлюз из меди и синтетического алмаза и вошел в дендрарий. Воздух был влажным и теплым, совершенно не похожий на обдирающую сушь снаружи; его обоняние почувствовало слегка сладкий аромат богатой, плодородной почвы. Мягкая серовато-коричневая земля, деревья и растения росли вверх, к куполу потолка, сделанного из овальных линз. Каждая из них была величиной с глаз левиафана, созданная каким-то технологическим процессом, потерянным в глубинах истории. Скорее всего, с самого начала алмазные окна были чистыми, но теперь, после несчетных веков, они были исцарапаны до белизны истирающим песком, пропуская только молочный и неясный свет на огромный сад. Кровавый Ангел осторожно пробирался через буйную листву, обходя стволы желтовато-коричневых деревьев. Некоторые из братства спрашивали о ценности этого места; они спрашивали, почему столь ценные сервиторы обслуживания направлены в дендрарий для его поддержания. Данте подозревал, что они смотрят на это место как на проявление какой-то его странной эксцентричности, как на личное развлечение магистра Кровавых Ангелов. Возможно, это так и было, но так же это была живая связь с прошлым Ваала. Здесь росли и распускались растения, давно исчезнувшие в мире снаружи. Сад был вратами в далекое прошлое, напоминанием о том, что могло бы расти, только для того чтоб стать пылью, если будущее вторгнется к ним. Это было живым напоминанием о борьбе жизни с весом истории.

— Калистар, — мягко произнес Данте, когда достиг полянки. Перед ним, опустившись на одно колено, стоял человек, проводящий пальцами по лепесткам белых цветов в клумбе.

— Мой господин, — взглянув на него, ответил Мефистон, — я уже многие годы не слышал, чтоб произносили это имя.

Главный библиарий Кровавых Ангелов взирал на Данте из-под капюшона, его жгучий взгляд, пронзающий умы врагов был спокоен.

— Я уже не брат Калистар около века.

Командор изучал лицо своего товарища и друга. Данте был на Армагеддоне в ту ночь, когда из щебня улья Гадес появился он, перерожденный Мефистон, Повелитель смерти. Калистар не устоял перед красной жаждой и сгорел заживо, он оставался мертвым, пока взгляд их примарха не направил его к жизни.

— Прости меня, — сказал Данте, — на мгновение мой разум вернул меня в прошлое. Времена были проще.

— В этом месте так легко потеряться в древней истории. Другие могу сомневаться в ценности этого сада, но не я.

Данте медленно кивнул; псайкер почувствовал его мысли.

— Ты послал сообщение, что желаешь говорить со мной.

— Да, господин. Я думал, будет лучше поговорить наедине, меньше случайных слушателей и разумов поймают то, что я должен сказать тебе.

Он указал жестом вокруг себя.

— Я часто прихожу сюда медитировать, командор. Безмятежность прошлого Ваала сглаживает пути в эмпиреи.

Лицо Данте помрачнело. По тону своего старого друга он понял, что новости Мефистона не будут хорошими.

— Что ты хочешь сказать мне?

— Разум Воде замолчал, величайший. Даже сейчас, когда я отдыхаю здесь и проецирую свои мысли в бездну, я чувствую рябь от его ментального вопля.