Букет незабудок - Лили Мокашь

Мария сделала, исходило из любви. В этом мама и папа были похожи. Они всегда делали вид, что им виднее, как лучше для меня. Тогда почему же на Марию я злилась куда больше? Или так кажется сейчас, задним числом, когда из-за последней ссоры отца подкосило? Готового ответа на свои вопросы я, к сожалению, внутри не припасла.

Даша потащила нас по проходу вперед, чтобы занять места поближе к сцене. Вишневые кресла на манер старого кинотеатра тянулись длинными рядами по правую и левую сторону от просторного прохода, где толпились группы с виду знакомых друг с другом людей. Из нашей школы я тоже приметила достаточно быстро несколько знакомых, но не смогла вспомнить их имена. Мой круг общения сводился к семье Смирновых да к Даше с Таней, если рассудить, и на то была причина. Я боялась сблизиться с кем-то еще, тем самым повесив на спину ничего не подозревающего приятеля мишень. Жизнь уже показала мне истинное лицо существа, что таилось внутри и ждало часа, когда защита падет. Кто знает, к кому потянутся длинные когти, а главное – сможет ли жертва выстоять после встречи? К тому же я была уверена, что после распущенных Таней в школе слухов вряд ли кто еще захочет со мной подружиться. Из девчонок – точно нет.

Достаточно мест рядом для нашей группы оставалось лишь на пятом ряду, и мы поспешили их занять, несмотря на недовольные возгласы Даши. Ее послушать, так складывалось впечатление, будто все счастливчики, кому удалось разместиться на первом ряду, неизбежно получат стипендию университета, если не будут забывать кивать в такт словам очередного выступающего. Даша замялась в проходе, периодически посматривая в начало зала и надеясь разыскать более удобный вариант. Под строгим взглядом Виолы она прекратила метания, но попросила оставить для нее место в проходе.

– Так, на всякий случай, – пробормотала она напоследок, и я лишь пожала плечами, пропуская ее вперед. Не было смысла даже пытаться делать вид, что я понимаю волнение Даши. В действительности я не только не понимала, но и по-своему раздражалась от непривычного настроения подруги – оно будто витало в воздухе и заражало следом меня. Мой список причин для беспокойства был исписан тонкой ручкой вдоль и поперек, а потому ощущать еще и давление со стороны казалось невыносимым. Как навязчивая песня в моей голове звучал ритмичный стук – это Даша стучала ногой по полу. Раньше этой привычки я у нее не замечала.

Тук-тук-тук. Тук. Тук-Тук. И так по кругу. Стук упрямо отказывался растворяться в изобилии других звуков, как бы я ни пыталась переключиться. Довольно скоро мне захотелось плотно прижать ногу Даши к полу, чтобы остановить невыносимую пытку.

– Ася? – Диана коснулась моего плеча, и, обернувшись, я заметила, в какой тревоге Смирнова смотрит на меня. – Все нормально?

– Конечно, – я осторожно сняла ладонь Дианы и переложила к ней на колено.

– Точно? Если хочешь, я отвезу тебя домой.

– Все нормально, – сказала я и не узнала собственный голос. Люди в зале притихли, стоило из-за кулис выйти высокому мужчине в темно-синем строгом костюме и белой рубашке. Свет софитов яркими бликами отражался от поверхности прямоугольных очков, закрывая глаза ректора. Как звезда телеэкрана, он широким шагом направился к деревянной трибуне, где торчал закрепленный микрофон, и приветственно махал прибывшим гостям рукой. Стоило мужчине улыбнуться, как с задних рядов донеслись аплодисменты, которые я подхватила из вежливости, а не уважения, ведь едва ли что-то знала о человеке на сцене. Если бы не фотографии на главной странице университета, то и о статусе пришлось бы догадываться.

– Добрый вечер, дорогие друзья! – стоя у микрофона, мужчина развел руки в стороны, точно пытался охватить зал через приветствие целиком. – Меня зовут Павел Павлович Панкратов, и я рад приветствовать новых абитуриентов и их родителей в стенах Ксертоньского государственного института. Вот уже долгие тридцать лет я занимаю пост ректора этого, не побоюсь слова, выдающегося заведения. В наших стенах крепнут великие умы, а уголь превращается в алмаз, прежде чем предстать перед суровым, но справедливым миром.

Воодушевленную речь Павла Павловича нарушил громкий хлопок тяжелой двери на входе в зал, за которым последовали тихий смешок в отдалении и шиканье от кого-то еще. Поддавшись любопытству, я, как и другие, обернулась к источнику шума и увидела Станислава с Артуром, которые даже не успели сдать куртки в гардероб.

– Очень приятно видеть столько воодушевленных и дышащих молодостью глаз, стремящихся к знаниям, – продолжил ректор, когда братья, пригнувшись, поспешили к свободным местам на последних рядах. – Обучение в нашем университете держится на трех китах, как в древности считали, именно они сохраняют баланс в мире. Зовут их дисциплина, взаимовыручка и порядок. Присоединившись к семье нашего института, абитуриенты откроют для себя новые горизонты познания и самореализации благодаря изобилию факультетов и направлений, о которых подробнее расскажут заведующие кафедрами. Но прежде чем откланяться, я хочу сообщить следующее: двери моего кабинета всегда открыты для желающих заняться активной и социально полезной деятельностью, нацеленной на благо института. Приемные часы всегда можно уточнить у моего секретаря – Ольги Михайловны.

Несмотря на преклонный возраст, ректор бодро спустился по ступенькам под аплодисменты, застегивая пиджак на пуговицу, и вскоре сел на сохраненное за Павлом Павловичем место на первом ряду.

Пока новый спикер ждал, когда позади него на полотне, что занимало всю дальнюю стену, появится презентация, я воспользовалась случаем и попробовала найти глазами Стаса, но даже со зрением оборотня отыскать Смирнова в толпе незнакомцев было трудно. Оставив попытки, я достала смартфон и написала ему сообщение:

А: Где забыл Ростову?

Две галочки о прочтении сообщения получателем появились в углу довольно быстро, однако ответа все не было. Когда я перестала ждать и заблокировала экран телефона, готовясь погрузиться в речь об экономическом факультете, смартфон завибрировал.

С: Она сегодня, наверное, не придет.

А: Что, разговор прошел так себе?

С: Вроде того. Для нее, по крайней мере.

А: Надеюсь, ты ее не съел?: D

C: Это теперь больше по твоей части;)

От шутки Стаса у меня мороз прошелся по коже. Скажет тоже. Впрочем, я первая начала.

А: Как поговорили?

С: Давай не сейчас, ладно? Не хочу пересказывать в сообщениях.

А: Ты в принципе не обязан мне ничего говорить.

Телефон хранил молчание. Выходит, не так близки мы были, раз Стас вежливо отклонился от темы, сославшись на призрачное «потом». Укол недоверия больно ужалил, как змея,