Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев

более поздние годы почти не отзывалась о Гумилеве; но, конечно, не могла не признать его литературное значение. П. Н. Лукницкий приводит рассказ об одном литературном собрании (?): «на Бассейной ул. (очевидно, имеется в виду — в Доме литераторов, существовавшем с конца 1918 г. — Ред.), где З. Гиппиус оказалась рядом с ним, она очень кокетливо и игриво просила у него беспрестанно огня. Николай Степанович зажигал спичку, но не показывал вида, что узнает З. Гиппиус» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925 гг. Paris, 1991. С. 193–194). Дмитрий Владимирович Философов (1872–1940) — публицист и критик; о его совместной жизни с Мережковскими в эти годы см.: Зобнин Ю. В. Жизнь и деяния Дмитрия Мережковского. СПб., 2004. С. 143–145). В отличие от З. Н. Гиппиус Философов и в дальнейшем продолжал язвительно отзываться о «декаденте» Гумилеве (см.: Философов Д. Новая критика // Русское слово. 22 апреля 1911) и об акмеистах как «врагах символизма и художества вообще» (см.: Философов Д. Акмеисты и Н. П. Неведомский // Речь. 17 февраля 1913). Что же касается Дмитрия Сергеевича Мережковского (1865–1841), то взаимная антипатия между ним и Гумилевым с этого момента сохранялась до конца жизни поэта, тем более что несколькими месяцами позже Мережковский наотрез отказался печатать произведения Гумилева (см. № 54 наст. тома и комментарий к нему). В критическом наследии Гумилева, включающем едва ли не все «поэтические имена» эпохи, в том числе — не только «второго», но даже и «третьего» рядов, — имя Мережковского не упомянуто ни разу (!), а уже перед самым трагическим концом Гумилев (опять-таки не называя имени) упомянет о выступлениях Мережковского в эмигрантской прессе как о действиях человека «не сознающего, что он делает, или не уважающего самого себя» (см. № 171 наст. тома и комментарий к нему). Если учесть, что как раз в 1906–1907 гг. Мережковский в Париже лихорадочно ищет «учеников-неофитов», не гнушаясь заводить самые «невероятные» знакомства, то его откровенно хамское поведение во время визита юного поэта кажется необъяснимым «затеменением разума». «Гумилев был едва ли не единственным из молодых писателей 1900-х годов, который мог бы действительно, без оговорок и серьезно принять «проклятые вопросы» Мережковского как «свое». Вопрос о духовной состоятельности человека и человечества в нарождающейся апокалипсической цивилизации постиндустриальной эпохи для него с ранней юности был не темой для модных «декадентских» рассуждений, а действительно «самым нужным, хлебным, чревяным, плотяным, кровным...». Вступая в литературу, он сравнит себя с рыцарем, ищущим Божью правду, — «конквистадором в панцире железном», променявшим золото Эльдорадо на «звезду долин, лилею голубую», — и если он, по свидетельству Ахматовой, «мальчиком поверил в символизм, как люди верят в Бога», то, конечно, потому что думал: в символизме — Бог (здесь уж, наверное, не обошлось без чтения книг Мережковского) <...> Гумилев в 1907 году — tabula rasa, на нем можно было «написать» что угодно, тем более что он и сам того желал, целиком предоставляя себя в распоряжение maîtr’а. Мережковский, который мог возиться с десятками потенциальных «последователей» — вплоть до беглых «потемкинцев», — иметь дело с Гумилевым не захотел. Что произошло бы в противном случае — представить сложно (сослагательного наклонения история не имеет), но ясно, что русская культура XX века пошла бы по иному пути, нежели то получилось» (Зобнин Ю. В. Жизнь и деяния Дмитрия Мережковского... С. 163–165). Об отношениях Гумилева с Андреем Белым см. комментарии к № 14 в т. VII наст. изд. и к № 93 наст. тома. Стр. 26–27, 30–31. — Французское словосочетание bête noire означает «пугало», «жупел», «предмет ненависти»; фраза c’est ma bête noire — «как бельмо на глазу». Гумилев, как кажется, не до конца улавливал значения этой идиомы. Стр. 42. — Визит Гумилева к французскому поэту Р. Гилю состоялся лишь 9 октября 1907 г. (см. № 20 наст. тома и комментарий к нему; о «предыстории» этого первого визита см. также №№ 16, 19 наст. тома и № 3 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). Стр. 43–44. — «Иван Иванович Щукин (1869–1908) — искусствовед, профессор филологии, живший постоянно в Париже с 1893 г. В «Весах» опубликовал 17 рецензий, автор книги «Парижские акварели» (СПб.: тип. А. С. Суворина, 1901). А. Белый описал его так: «...Иван Иванович Щукин, брат капиталиста московского; тот был брюнет; этот — бледный блондин; тот живой; этот — вялый; <...> в «Весах» появился ряд корреспонденций о Лувре за подписью «Щукин», написанных остро, со знанием дела; Иван Иванович служил в Лувре; он был награжден красной ленточкой (знак «легиона» почетного); он, давно переехав в Париж, у себя собирал образованных снобов, ученых, артистов, писателей» (Белый А. Между двух революций. М., 1990. С. 155). Страстный коллекционер картин, Щукин истратил все состояние на покупку произведений искусства. Накануне банкротства он покончил с собой» (ЛН. С. 428; добавим, что все рецензии Щукина в «Весах» появились в №№ 1–7 за 1905 г. О его кончине см. комментарий к стр. 12–13 № 31 наст. тома). Стр. 44–45. — Поэт, драматург и философ Николай Максимович Минский (настоящая фамилия — Виленкин, 1855–1937), активный участник революции 1905–1907 гг., находился в то время в Париже в эмиграции. Встреча, должно быть, была мимолетной и Минскому не запомнилась. В воспоминаниях о Гумилеве Минский относит свое знакомство с поэтом лишь к 1914 г. (см.: Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 169–172). Непосредственных свидетельств о встречах Гумилева с Бальмонтом в годы «первого Парижа» нет, хотя возможно, что таковые — на уровне «салонного общения» — и были. См. № 6 наст. тома, а также комментарий к № 10 в т. VII наст. изд. Стр. 46–53. — Имеется в виду журнал «Сириус». «Речь идет о Мстиславе Владимировиче Фармаковском (1873–1946) и А. И. Божерянове, отвечавших за критический и художественный отделы двухнедельного журнала искусства и литературы «Сириус». Кроме них, в оформлении журнала принимали участие художники Семен Исаакович Данишевский (1870–1944; № 1), Яков Иванович Николадзе (1876–1951; № 1) и А. Финкельштейн (№ 3). Вышло всего три номера, причем в последнем составе редакции Божерянов не значился» (ЛН. С. 428). Подробнее о журнале — «первом примере издательской деятельности поэта» — см: Николаев Н. И. Журнал «Сириус» (1907 г.) // Исследования и материалы. С. 310–316, а также комментарий к № 1 в т. VII наст. изд. «На обложке указано, что «Сириус» — двухнедельный журнал. Но, вопреки распространенному мнению, появление трех номеров растянулось