Рыцарь Курятника - Эрнест Капандю

Все слушали его, широко открыв глаза, но никто ему не ответил.

— Милорд, — продолжал чародей на этот раз по-английски, — вы не помните, как ужинали в Бомбее после охоты на тигра с одним путешественником, когда служили в полку полковника Черчилля в Индии…

— Который убил тигра при мне, — перебил лорд Гэй, — тигра, опрокинувшего мою лошадь и разорвавшего ей живот… Страшный зверь даже нанес этому смелому охотнику удар когтями по левой руке. От этого удара у него должен был остаться шрам.

Чародей приподнял широкий рукав и обнажил четыре глубоких шрама на левой руке.

— Это вы! — закричал лорд Гэй. — Вы, так рисковавший своей жизнью, чтобы спасти меня! Вы — кавалер Велдон!

— Да, милорд. Угодно вам представить меня этим господам?

— Кавалер Велдон, спасший мне жизнь в Бомбее, — произнес по-французски благородный лорд.

Опять наступило молчание. Король был в восторге. Чародей поклонился барону Эймару на манер жителей Востока.

— Да будет с нами мир, — сказал он по-арабски, — и пусть воспоминания пробудятся в твоей душе. Мы вместе ели хлеб и соль по дороге в Дамаск, возле оазиса Змеи.

Барон выглядел изумленным.

— Это было двадцать лет тому назад, — ответил он тоже по-арабски.

— Да, — подтвердил чародей, — это было в 1720 году.

— Мы охотились на страусов.

— Вы убили трех, а я — пять.

— Следовательно, вы — Сиди Ла-Руа?

— Он самый.

Происходящее начинало принимать такой оборот, что все присутствовавшие забыли о бале и думали только о том, на кого были нацелены все взоры. Человек, прекрасно говорящий на шести различных языках и известный шести разным особам из высшего общества под шестью разными именами, — это был феномен. У всех была только одна мысль, одно желание — узнать, кто этот человек.

Чародей прошел через гостиную прямо к королю. Ришелье и Таванн быстро приблизились, чтобы встать между французским королем и неизвестным в маске, но чародей остановился на почтительном расстоянии и низко поклонился.

— Государь, — сказал он на превосходном французском языке, — неделю тому назад, когда я убил кабана в Сенарском лесу, ваше величество удостоили меня обещанием оказать мне милость.

— Как! — с живостью произнес Людовик XV. — Это вы спасли мне жизнь?! Конечно, я обещал вам милость. Просите чего хотите…

— Позвольте, ваше величество, употребить вам на пользу мое искусство.

— Какое?

— Свести пятна с бриллиантов.

— Вы знаете этот секрет?

— Знаю, государь.

— Если так, ваше состояние возрастет.

— Я и без того богат.

— Вы богаты?

— Насколько может человек пожелать. Но богатство ничего для меня не значит. Наука же значит все!

В галстуке короля была бриллиантовая булавка, очень красивая. В бриллианте, недавно проданном придворным ювелиром, был только один недостаток: пятно с боку. Людовик XV вытащил булавку и, показав ее чародею, спросил:

— Вы можете свести это пятно?

— Могу, государь, — ответил чародей.

— Бриллиант тогда станет вдвое ценнее?

— Да, государь.

— Сколько нужно времени для этого?

— Пятьдесят дней.

— Это немного. Сведите пятно и принесите мне бриллиант. А если пятно нельзя будет свести, то оставьте булавку у себя. Но прежде снимите вашу маску: я хочу посмотреть, тот ли вы, за кого выдаете себя.

Чародей медленно отступил к тому месту, где свет от лампы падал прямо на него. Все окружили его с некоторым беспокойством. Из соседней залы Раздавались музыка, говор и шарканье ног танцующих. Чародей стоял некоторое время неподвижно, спиной к выходу в бальную залу, напротив короля.

Вдруг быстрым движением он снял маску, и лицо его озарил свет. Мгновение было кратко, потому что он тотчас же надел свою маску, но восклицания четырех голосов раздались одновременно.

— Это он! — сказал король.

Графиня де Жержи всплеснула руками, и крик замер на ее губах. Морен и баронесса де Люд также вскрикнули. Чародей бросился к выходу и исчез в толпе большой залы.

— Боже мой! — выговорила графиня де Жержи. — Но ведь это невозможно!

— Что? — спросил Людовик XV. — Вы тоже знаете этого человека?

— Государь, это невозможно!

— Что вы хотите сказать?

— Вашему величеству известно, что мне около восьмидесяти лет?

— Знаю, графиня, но по вашему виду никогда этого не скажешь.

— Ушедший сейчас человек, лицо которого я видела, не старше тридцати пяти лет.

— Конечно.

— Ну так вот: шестьдесят лет тому назад, когда я выходила замуж за графа де Жержи, этот человек ухаживал за мной; ему было тридцать лет, и он дрался на дуэли с моим мужем.

— Это невозможно, графиня! Теперь ему было бы девяносто лет.

— Я его узнала.

— Ваша память изменяет вам.

— Государь, клянусь вам…

— Это просто сходство…

— Но у него под левым глазом шрам.

— Это невозможно, графиня!

— Однако, — сказал граф Морен, — тут есть еще кое-что невозможное.

— Что такое? — спросил король.

— Я видел этого человека в Эльзасе, в Страсбурге, в 1710 году, тридцать пять лет тому назад. Он был тогда совершенно таким же, как теперь, и того же возраста. Его звали Симон Вольф, и он считался одним из богатейших евреев во всей стране.

— Следовательно, ему было бы теперь шестьдесят лет, если тогда казалось тридцать, как теперь?

— Да, государь.

— Это тоже невозможно.

Повернувшись к молодой баронессе де Люд, король спросил ее:

— А вы почему закричали?

— Потому что, увидев этого человека, государь, я подумала, что вижу дядю дедушки моего мужа, того, который был конюхом короля Франциска II. Портрет сделан в виде медальона и висит в моей комнате. Я смотрю на него каждое утро и помню его в мельчайших подробностях.

— Но, получается, он похож на всех? — вывел резюме король, засмеявшись. — Для маскарадной шутки эта шутка весьма остроумна и мила. Пересчитаем, господа! Я начинаю, и будем продолжать по порядку. Для меня этот чародей — храбрый француз, один их моих подданных, спасший мне жизнь неделю тому назад, когда кабан бросился на меня, и ему тридцать лет.

— Для меня, — сказала графиня де Жержи, повинуясь знаку короля, — это виконт де Рюель, который хотел соблазнить меня, и ему девяносто лет!

— Для меня, — продолжал граф Морен, — это Симон Вольф, жид, и ему шестьдесят лет.

— А для вас, Пизани? — спросил король.

— Для меня это граф Белламаре, и ему пятьдесят лет.

— А я уверен, что это незаконный сын вдовы Карла II Испанского и богатого мадридского банкира, — сказал герцог Сантарес. — Он был тайно воспитан в Байоне, и ему купили поместье Монферра, чтобы сделать его маркизом. Ему только тридцать лет.