Клан – моё государство 2. - Китлинский

– Разве это рухнуло? Коротко живущий монстрик это тоже этап.

– Для тебя может быть, а для меня нет. Опозорился малость. Хорошо, что мы не стали делать из него детали на спутник, пропали бы огромные деньги, и я себе этого бы не простил.

– Дело совсем затормозилось?

– Нет, конечно. Ищем по всем направлениям стабильное звено. Ошибки, что допустили, исправляем, вывели попутно ряд новых материалов интересных. Вообще-то получилась бесконечность и в ней методом проб и ошибок идти нельзя – взлетим на воздух. Опасность разложиться на атомы более чем реальная.

– Вы рискуете больше всех тут.

– Александр, твой риск для меня более страшен, чем мой для меня. Мой враг невидим и не различает, кто перед ним, главное не ошибаться в прогнозах и потом, он не обладает разумом. Твой с мозгами, изворотливый, его надо держать на дистанции и при этом не выпускать из вида. Для меня самое страшное это рост расходов. Это ужасно. Я даю запрос можно ли такую сумму, а мне ответ всегда приходит один и тот же: да. Если с вами что-то случится, а вы это финансы, которые я бессовестно просераю, я буду сидеть, как последний нищий попрошайка. Без науки мне не жить.

– За это ты, Иванович, не беспокойся. Чтобы со мной не произошло, деньги на науку сыщутся.

– Я не бизнесмен, пойми, Александр, я – учёный, но расходы огромные,- Иванович покачал головой.

– Проблема финансирования будет решаться нами всегда.

– Всё равно меня это волнует. Ведь я знаю, что вы рискуете там все ради моих дурацких исследований.

– Риск уменьшился теперь намного, но страховаться придётся созданием новейших производств по выпуску материалов не имеющих аналогов. Собственно, я и приехал для этого. Надо подготовить что-то хитрое и создать две-три монополии. Плохое мировое положение описывать не буду, но где-то в период между 1999-2001 годами будет жуткий кризис мировой экономики, который нам надо преодолеть с наименьшими потерями. Вы должны подготовить технологии, мы осуществим строительство, желательно с расчётом на перспективу и очень гибкое.

– По каким направлениям подготовить?- Ламберг защёлкал клавишами, выводя данные на дисплей компьютера.

– Лекарство, полимеры, удобрения, химические составы,- перечислил Сашка.

– Александр,- Иванович просмотрел бегущие строки.- Это мы сделаем. Сколько есть у нас времени? Дело в том, что наработки имеются значительные, но надо довести до поточного производства.

– Примерно год. Скажем так, два надёжных вида продукции.

– Подготовим,- Ламберг утвердительно кивнул.- Александр, как помочь Геннадию Фёдоровичу? Фонд может какой-то организовать?

– Он мощный мужик?

– Да! С прекрасно поставленным видением, по части теории его сила очевидна и он ушёл даже дальше меня. В практике слабоват, да и там, в Союзе негде и не на чем было работать.

– Я его о профиле особо не расспрашивал, над чем он работает в теории?

– Сверхмолекуляры, атомы и их взаимодействия…

– Ваша тема?

– Нет, но в одной полосе.

– Вы в Союзе знакомы не были?

– Его имя не всплывало, не публиковал ни одной работы. Пустота. Я в прошлый раз тебе не говорил, но вот сейчас скажу… Нет, не буду, а то опять удача отвернётся.

– Иванович, ты без терминологии высших материй.

– Он предложил новую технологию сборки веществ из атомов. Когда-то я в этой области пытался идти, а потом бросил из-за отсутствия необходимых технических средств.

– Впервые слышу о таких вещах,- признался Сашка.

– Это когда берутся атомы по отдельности и строится некая модель.

– Постой, Иванович! Как берутся?

– Долго объяснять это. Всё держится, любое вещество на связях между атомами. Конечно, электроны играют определённую роль, но основные направления воздействий всё-таки идут через связи атомов. Вот берутся отдельные атомы и собирается вещество, которого нет в природе. В теории есть, а у нас пока нету таких. Это абсолютно новый подход в науке и я даже не знаю, к чему его отнести: к химии ли, физике или просто механике. Ведь там, простое механическое воздействие, только очень тонкое.

– Собрать сверхтяжёлые элементы можно?

– Теоретически, да. Пока во всяком случае, но до практической сборки ещё очень далеко. Простейшие фигуры собираем.

– Малая энергетика при большой физической мощи,- определил Сашка, достал сигареты. Ламберг подвинул ему пепельницу.

– Скупо, но точно. Расшифровывать не будем. Вернёмся к Геннадию Фёдоровичу. Он ученик Рыбкина, а тот был голова светлейшая. Тема и разработки практические в этой области были свёрнуты после смерти академика, но Курский, как уважавший себя и работу учителя человек, продолжал идти в нужном направлении. И поскольку реально заниматься этим было нельзя, он стал делать теорию. Уму Рыбкина принадлежала теория, названная когда-то "теорией муравья". Слышал?

– Нет,- Сашка замотал головой.

– Вот твои слова: "Малая энергетика при большой физической мощи" и есть главный термин этой теории. Я, кроме разработки высокомолекулярных полимеров, занимался ещё, и тоже в теории, муравьишками. Мы с Геннадием случайно как-то вышли на эту тему и сравнили наши разработки. Полная совместимость. Александр, это не имеет никакого отношения к сделанному в науке мной и им. Это касается химико-энергетических процессов в организме человека, которые, до сих пор, толком не изучены.

– Намёк на техногенные процессы в мире?- Сашка посмотрел вопрошающе.

– Нет, это не человек, это дьявол какой-то,- Ламберг всплеснул руками.-Техноген, батенька, идёт сам собой и его не остановить. Вопрос в другом: правильно ли он идёт, в нужном ли направлении. Этими вопросами стали заниматься только в последнее время и не от хорошей жизни. В крупных промышленных центрах мира, где уровень вредных выбросов огромный, у совершенно здоровых родителей стали рождаться дети-уроды. Возвращусь несколько назад. Сравниваю пирамиду Хеопса и Асуанскую плотину. И тот объект и другой – всё это детище техногена. Как оценить построенное тридцать веков до нашей эры и в середине двадцатого века нашей эры? Сложно, но можно. В пересчёте на энергию и, как ты выразился на мощь, потеря составляет почти пять раз.

– Это всё в теории муравья?

– Да нет, конечно. Ты пойми, Александр, что пирамиды строили люди с известными нам физиологическими размерами, а они были не атланты, простые, даже по сегодняшним меркам ниже среднего роста, а потом свалились на мелочевку.

– Так зато у нас в Союзе в конце двадцатого века свалились на гигантоманию. Иванович, я понял, куда ты клонишь, биохимия человеческого организма изменилась за это время и продолжает изменяться. Техногенные процессы эти изменения ускоряют.

– Да я давно догадывался, что ты понял. Так вот, дело в том, что биохимические процессы связаны напрямую с мозгом, то бишь с разумом,- Ламберг постукал себя по голове для убедительности.

– Биополимеры тут причём?

– Во!- Ламберг вскочил, как ошпаренный.- Биополимеры – это своего рода прикрытие, весьма оригинальное.

– Сильно человечество выпало в осадок?

– Достаточно много, чтобы волноваться. Состав костной материи строителей пирамид и теперешнего человека – провал, для химика особенно заметный.

– Предположения какие?

– У тебя живот болит, когда из тайги приходишь на материк европейский?- спросил Ламберг и хитро прищурился.

– Болит.

– В данном случае организм переводит химические часы, так как ты меняешь состав потребляемой воды.

– Это плохо?

– В общеземном масштабе – фатально.

– Значит, когда человек разумный покинул свой ареал обитания и стал кочевать с места на место, начался этот процесс?

– Скорее всего, именно так.

– А с генетическим кодом это как повязано? Ты говорил о рождающихся у здоровых родителей уродов.

– Генетический код очень гибкий механизм и высшей степени стабильный, по крайней мере, последние три миллиона лет, но на химические воздействия и особенно на биохимические вмешательства реагирует мгновенно. Ведь, по сути, то из чего состоит человек это – связи атомов разных элементов, среди которых доминируют: азот, углерод, кислород и водород.

– Долго до конца света?- спросил Сашка прямо.

– Не долго. Это я к тому, что обычно говорят, что на мой век хватит и потом долго смеются. Тебе смешно?

– Плакать хочется, Иванович. Ведь то, что я строю, а теперь и все мы, это маленький кирпичик в основание будущего, на котором ты ставишь крест.

– Не я.

– Сколько ещё?

– Максимум двести лет,- сказал Ламберг.

– А говорят, что нет пророков в своём отечестве,- Сашка ухмыльнулся.

– Я не в своём – чужом,- Ламберг рассмеялся.- Страшно?

– Мне нет. Нас ждёт, так понимаю, возвращение к звериному образу жизни, появлению на фоне ухудшающихся условий сект и разного рода религиозных, одиозных течений, хаос взаимоотношений, падение морали и всё это выльется в конечном итоге в жуткие войны. Похоже, что это будут не глобальные, как когда-то пугали, а тихие битвы,- констатировал Сашка.