Затея - Александр Зиновьев

О. Я уже говорил, что Бог есть отчужденная Душа человека. Могу добавить, что Бог есть также идеальная Душа. Идеал, к которому стремится верующий человек. Поскольку такой человек все силы черпает в самом себе, в своей собственной Душе, он обращается к своей Душе как к чему-то противостоящему ему самому, — обращается к ней как к Богу. Сейчас модно искать или допускать какие-то особые материи, волны, энергии или даже внеземные существа, связанные с молитвами, Богом. Это — одно из нелепых влияний раздутой научности нашего века. Все религиозные явления суть реальный факт, но отнюдь не в смысле физики, психологии, космонавтики, а как особые объективные явления, имеющие основания лишь в человеке самом. Религиозная потребность есть такая же естественная потребность, как и прочие — потребность в общении, в существе другого пола, в искусстве и т. п. Это — потребность в определенном понимании себя и общества, в котором живешь, в определенном образе жизни, в развитии в себе самом особого внутреннего существа и мира, который становится высшим критерием оценки всего происходящего, высшим судьей твоих собственных поступков, источником сил, опорой. И когда человек этого достигает, он сам предстает перед своей Душой как перед существом принадлежащим, ему и подвластным ему, как перед своим «я». А с другой стороны, он предстает перед ней как перед существом, отличным от него и диктующим ему свою волю, — как перед Богом. Происходит внутреннее раздвоение личности. Причем вторая сторона выступает для человека как наделенная общими и абстрактными атрибутами. В этом — источник для мистификаций и мистики. Мистификации я отклоняю как продукт языковых спекуляций и умствований. Мистику признаю как субъективное переживание реальной ситуации, только что описанной мною. Если вам не нравится слово «Бог», употребляйте любое другое выражение. Например, «абстрагированная Душа», «общая Душа». Это не меняет сути дела. Все равно какие-то общие слова нужны, чтобы религиозные люди могли установить свою общность (сродство) и чтобы верующий мог общаться со своей собственной Душой как со своим вторым отчужденным «я», которое в этом отношении выступает как «мы», «он», «оно» и т. п.

В. В какой форме должно происходить, по-вашему, общение с Богом?

О. Исповедь, покаяние, обещание, благодарность, просьба. Все они возможны без посредника, то есть перед самим собой, и через посредника (духовника), которого выбирают добровольно на время или навечно. Возможны также в присутствии других верующих, причем исключительно добровольно. Все они касаются личного поведения и состояний своей Души, а также других людей, в отношении которых проявляется личное сопереживание. Просьбы относительно лично себя касаются только состояний Души, а не обстоятельств. Например, не надо просить, чтобы Бог избавил тебя от несчастья, надо просить о том, чтобы он помог тебе перенести его достойно. Нет строго определенного времени обращаться к Богу. Обращайся всегда, когда вспомнишь об этом. К Богу не следует обращаться с жалобой на людей и на судьбу. Предпочтительнее благодарить его за то, что он дал Жизнь, Душу и все остальное. Благодари за все то, что имеешь хорошего. И говори Ему, что готов встретить трудные испытания и в любую минуту готов спокойно встретить смерть как неизбежное. Проси силы делать людям добро.

В. Как вы относитесь к религиозным организациям?

О. Не отвергаю, но не призываю к ним. Если организация и получится, то это должно произойти само собой, исключительно на основе личного общения и признания. И на этом должна держаться. В нашем обществе всякая организация людей в группы дает типичные социальные учреждения со всеми их атрибутами. Наша религиозная общность с этой точки зрения враждебна организованности. Это — братство рассеянных в обществе одиночек. Наш принцип: я поступаю так-то, ты можешь следовать моему примеру. Кроме того, религиозная община уязвима для репрессий со стороны властей. Рассеянное братство менее уязвимо.

В. Разве с одиночками не легче справиться?

О. С одиночкой легче. С одиночками, если их много, нет.

В. Но вы собираетесь вместе в большом числе для обсуждения каких-то вопросов?

О. У нас нет собраний. Конечно, мы встречаемся и обмениваемся мнениями. Но лишь в ходе обычной жизни.

В. А как распространяется ваше учение?

О. Когда как. Я об этом не забочусь. Оно само растекается по свету. Растекаясь, оно уточняется, обрастает деталями, систематизируется.

Замечание. Но ведь вы теряете авторство!

О. Это не имеет значения. Акт творчества сам по себе награда. Я сказал свое слово и тем самым вознагражден сполна.

Замечание. Вас и ваших последователей все равно уничтожат. И от вашего учения не останется следа.

О. Придут другие и сделают то же.

В. А если не придут?

О. Тогда участь этого общества не будет стоить даже сочувствия.

После того как обвиняемого увели, члены комиссии быстро пришли к единому мнению.

— Случай, конечно, тривиальный, — резюмировал председатель комиссии. — Но вы, конечно, сами понимаете… Нас обвиняют… На нас клевещут… Мы должны максимально…

— А вдруг Бог на самом деле есть? — шутливо сказал лысый толстяк. — Вы читали, конечно, о летающих тарелках?..

— Существует гипотеза, — сказал очкарик с бородкой, — согласно которой мы есть продукт эксперимента высших существ…

— Отвергать факты передачи мысли на расстояние нелепо…

— Говорят…

— Ходят слухи…

Переговариваясь таким образом, члены комиссии покинули кабинет и разошлись по своим учреждениям и домам с сознанием честно выполненного долга. Совесть их не мучила. Ее у них просто не было.

Часть девятая

ИСПОВЕДЬ ОТЩЕПЕНЦА

Итак, я — Отщепенец. Это моя официальная кличка. Что такое отщепенец? Точное определение знает только начальство. Я могу дать лишь примерное описание. Отщепенец — это ибанец, который набрался наглости публично высказать свое мнение, не согласующееся с мнением начальства, а значит — и с мнением всего остального ибанского народа, ибо ибанское начальство только тем и занимается, что выражает думы и чаяния ибанского народа. Начальство, например, заявляет, что в этом году хлеба собрали в два раза больше, чем в прошлом, и в десять раз больше, чем в Америке. Отщепенец ехидно усмехается и говорит, что это — брехня. Трудно сказать, что больше возмущает начальство — само слово «брехня» (брешут, как известно, собаки) или содержащийся в нем намек. И, выражая волю руководимого им народа, начальство заявляет, что слова отщепенца — злобная клевета. Народ всенародно одобряет заявление родного начальства и клеймит отщепенца, требуя принять суровые меры и очистить наше и без того здоровое общество от такого выродка. Некоторые требуют выгнать вон. Но их меньшинство. Большинство же требует посадить отщепенца. А выгнать — все равно что высшую награду дать. Куда выгнать? На Запад? На Запад мы и сами за милую душу отщепились бы. Нет, ни в коем случае. Сажать надо. Давно пора, а то распустились. Наиболее преданные делу ибанцы требуют поставить отщепенца к стенке, чтобы для других был воспитательный пример. И гуманнее к тому же. И поставили бы, да время не то. Рано еще. Вот преодолеем временные трудности, тогда… Поскольку отщепенцы в здоровом ибанском обществе появляются очень редко (две штуки на миллион в десять лет), то народ их клеймит с большим Энтузиазмом и вполне искренне. Потому как не выпендривайся. И без тебя, мол, знаем, что все Это брехня. А видишь — помалкиваем. Да и начхать нам на то, что они там вверху брешут. Пусть себе брешут. На то они и начальство, чтобы пыль в глаза пускать и врать на каждом шагу. А ты помалкивай. Одобряй, доверяй, и дело с концом. Глядишь — образумятся сами. И улучшение какое-нибудь выйдет.

И все же отщепенцы появляются. Никто не знает, почему они появляются и откуда берутся. Появляются, и все тут. Как утверждает своевременно реабилитированная генетика, это — мутация в генах. Не буду спорить. Важно, что они появляются. И начинают орать на весь Ибанск: брехня, мол, все это. Так произошло и со мной. Правда, на весь Ибанск у меня не получилось. Я едва пискнуть успел, как мне глотку заткнули. И все же я пискнул. Об ибанских масштабах я вообще не думал. Просто пискнул, потому что это получилось само собой, помимо воли. Пискнул и даже сам удивился. А был я самый обыкновенный трижды задрессированный и четырежды запуганный образованный ибанец. Интеллигент. Или, как теперь говорят, интеллектуал. Был примерным членом. И вместе с тем принимал сюрреализм и экспрессионизм. Предпочитал западные фильмы. Потихоньку почитывал Правдеца. Стоял в очереди на выставку помоечных художников. Один раз женился. Один раз, как и все мои знакомые, развелся. Иногда получал премии. Был по туристической путевке в одной полузаграничной стране. И отщепенцем быть никогда не собирался. Даже тогда, когда я на том самом роковом собрании пробирался из последнего ряда из самого левого угла к трибуне, я еще не знал, что вот сию минуту я ляпну во всеуслышание: брехня, мол, все это! Когда я забирался на трибуну, сам директор нашего прославленного Института Очковтирательства Академии Наук (ИОАН) поощрительно мне подмигнул. Мол, наконец-то и ты, сукин сын, активным становишься! Никак квартиру просить собираешься? Или в старшие захотел? Это, брат, заработать надо. Заслужить. Революцию в белых перчатках не делают! А я вылез на трибуну и начал мямлить что-то невнятное. И тут представитель Верха сказал мне из президиума: мол, чего ты юлишь, говори честно и прямо, все как есть. Этого я стерпеть не мог и выпалил: мол, брехня все это! Мол, типичная липа! Мол, все это напоминает времена Хозяина! И так далее в таком же духе. Мол, прошлое живо. Оно не ушло. Оно есть. Если даже ни одной жертвы нет сейчас, оно есть, ибо оно было. Мы обязаны огромными буквами написать имена всех жертв, и всех палачей, и всех соучастников. Мы должны мстить за прошлое. А мы вместо этого… Зал на время замер от неожиданности. Кто мог подумать, что этот политически индифферентный тюфяк способен на такое! Но вскоре поднялся невообразимый шум, и меня лишили слова.