Двое для трагедии - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вайпер тоже никуда не полетит, – отрезал отец.
– Но почему? Почему ты не хочешь принять его подарок? Седрик сделал все ради меня! Для меня! Ты же знаешь, как я мечтаю, чтобы мы всей семьей побывали на берегу океана! – отчаянно воскликнула я, падая перед отцом на колени.
Я была в отчаянии: моего отца словно подменили!
– Ты сама знаешь, что мы не можем принять такой подарок! – строгим, нетерпящим возражения голосом сказал отец, разбивая последние крохи моей надежды. – Мне очень жаль, но…
– Папа, пожалуйста! Поступись своей гордостью ради меня! – вырвалось у меня.
Услышав мои слова, отец побледнел.
Я умоляюще смотрела на него.
«Пожалуйста, папа, поступись своей гордостью и позволь Седрику спасти нас!» – с отчаянием в груди подумала я.
– Элиза, Вайпер, нам с Седриком нужно поговорить наедине, – вдруг тихо сказал отец.
– Я никуда не уйду! – твердо заявила я и взяла ладонь Седрика в свою.
Оставлять их одних? Оставлять Седрика с моим отцом, когда тот в своем состоянии может наговорить ему много глупостей и оскорбить его? Нет!
– Элиза, уведи ее! – сказал папа моей маме.
К моему огромному удивлению мама послушно встала с кресла и подошла ко мне.
– Пойдем, Вайпер. Мне срочно нужна твоя помощь на кухне, – сказала она, протягивая мне руку.
Я как завороженная смотрела на маму. Как упала она в моих глазах!
«Что с ней случилось? Она слушается отца, как послушная вышколенная собака!» – с неприязнью подумала я.
– Иди. Все будет хорошо, – мягко сказал мне Седрик.
– Нет, я не оставлю тебя! – тихо ответила на это я.
– Не волнуйся за меня, – еще раз сказал он.
Я молча кивнула и, проигнорировав руку мамы, вскочила на ноги и, быстро покинув гостиную, поднялась на второй этаж.
«Что происходит? Какой-то бред!» – пронеслось у меня в голове.
Глава 28
Как только я услышал отказ Яна, в моем мозгу пронеслась картина, самая страшная, которую я когда-либо видел в своем воображении: я приезжаю в дом Владиновичей и вижу трупы Элизы и Яна, лежащие на полу этой самой гостиной. Они обескровлены. Я в панике поднимаюсь на второй этаж и вижу, что в своей комнате, на кровати, лежит мертвая, белая как мел Вайпер. От этой картины и ужаса, охватившего меня, я перестал дышать. Мой мозг будто застыл. Я смотрел в суровое лицо и ледяные глаза Яна и понимал, что он не уступит. Он не полетит. Значит, не полетит и Элиза. А без своих родителей не полетит и Вайпер.
Вайпер… Я видел ее потрясенные глаза и понимал, что это – конец. Ян не отступит от своего решения. Они останутся в Брно, и это может быть концом их жизней. Концом жизни Вайпер.
Нет. Я должен был переубедить Яна, чего бы мне это не стоило.
«Глупец! Ты не представляешь, что может натворить твоя гордость!» – мысленно кричал я, глядя Яну в глаза.
Теперь я понимал, от кого Вайпер унаследовала свою гордость. Но она сумела подчинить ее себе, а Ян полностью отдался в ее призрачные руки, не сумел укротить ее, и сейчас она играла им как марионеткой.
– Итак, Седрик, что именно вам непонятно? – холодным тоном спросил он, поднимаясь с кресла и подходя к окну.
Я знал, что это был психологический прием с его стороны: он пытался напугать меня и принять доминирующую позицию, глядя на меня сверху вниз. Но его уловка не прошла: я встал с дивана и подошел к Яну, и, так как я был выше ростом, ему пришлось напрячь шею и поднять подбородок, чтобы смотреть мне в глаза. Но выглядеть воинственным мне было ни к чему – это бы лишь еще больше спровоцировало моего упрямого собеседника.
– Я не понимаю, почему вы отказываетесь от моего подарка. Разве он чем-то оскорбил вас? – спокойно ответил ему я.
– Не понимаешь? Ну, что ж, я объясню, раз ты не понимаешь! – сквозь зубы процедил Ян. – Все дело в том, что мы – вечные труженики, которые зарабатывают на жизнь честным учительским трудом! И ты, хоть и парень моей дочери, не имеешь никакого права кидать эти билеты мне в лицо, как подачку!
– Вы неправильно истолковали мои действия… – начал объяснять я.
– Какой-то богатенький сынок, даже незнающий о том, что такое работа, приходит в мой дом и указывает мне на мою несостоятельность свозить мою же семью, куда бы там ни было! А теперь еще и выставляет меня тираном и скрягой в глазах моих жены и дочери! – перебил меня он.
– Я приношу свои искренние извинения, если это выглядело так, но я все же не понимаю вашу реакцию, – все тем же спокойным тоном сказал на это я.
– Интересно, а что ты думал? Что я буду плясать от радости?
У Яна был явный комплекс неполноценности: он был зациклен на материальном достатке, и его огорчало то, что я, а не он, купил билеты для его семьи в Бразилию. Мое богатство лишь ухудшало положение.
Мне стало даже жаль его, ведь он был прав: он трудился всю жизнь, но не смог реализовать свои стремления и желания своей дочери, а я – студент, не работаю, но живу как бог. Если бы он только знал, что все мое богатство я достигнул благодаря своему нечеловеческому уму и накапливал его веками и неестественно долгой жизнью!
К сожалению, не все умные люди становятся богатыми, и наоборот – богатыми становятся люди жадные, алчные и недалекие умом. В этом вся ирония судьбы. Но Ян был из тех умных людей, что не могут смириться со своим положением, и поэтому презирал меня и мою богатую, безработную жизнь.
– Ради Бога, Ян! Это – всего лишь билеты! – тихо воскликнул я.
– Нет, Седрик, не только билеты! Я говорю о тех вещах, которые ты даришь Вайпер: мобильный телефон, не знаю, сколько он стоит, дорогой пиджак, все эти дорогие вещи, которые она не может объективно оценить, в силу своего девичьего непонимания и восторга… Все это говорит о том, что ее отец не может обеспечить ее, даже не может купить ей чертов новый мобильник! А она так охотно принимает все это от тебя!
– Поверьте, Вайпер не уступает вам в гордости, и каждый раз мне едва удается уговорить ее что-то от меня принять.
– И все же, она думает, что нужно принять, потому что отец все равно не сможет это купить!
– Вы ошибаетесь. Вайпер постоянно говорит мне о том, как она любит вас, и что, если бы не вы, не ваша помощь и забота, она не выжила бы.
Ян метнул взгляд на дверь, в которую вышла Вайпер, а затем перевел его на меня. Его глаза вдруг потеплели.
– Она так
