Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он отпустил плечо юноши и отошёл подальше. «Ничего не пойму. Эти тонкие вещи недоступны разуму, и нужно время, чтобы понять, что и к чему было сказано».
Я опять между мирами. Скольжу в пространстве, словно гибкая нить. Мозг растворён, тогда что же сохраняет способность мыслить? И где моя память? В каких ячейках Вселенной она сохраняет накопленное? Где гены, где кровь? Жизнь, которая бьётся во мне, – кто сохраняет её, пока я здесь? И кто вдыхает её в меня, когда я возвращаюсь?!
– Игорь, проснись! – голос Светланы напряжён. – Мне пора…
Он открывает глаза:
– Что пора?
– Воды отошли…
Мгновенно сбрасывает с себя сон.
– Света! Ещё не время! Давно?
– Минут десять назад.
– Я звоню в «скорую».
– Я уже позвонила.
Обнимает её:
– Тебе больно?
– Немного. И страшно.
Он укладывает её в постель, приносит подушки.
– Твоя сумка готова?
– Давно уже…
– Девочка, всё хорошо. Ты лежи, я пойду, встречу их.
Быстро оделся, вышел на улицу – и у самого дома встретил врачей.
Света очень хотела родить сама, но заведующая отделением настояла на кесаревом:
– Игорь Анатольевич, она тоненькая, риск велик.
Он согласился:
– Правильно. Я могу присутствовать?
– Вы – нет. Ждите.
Остался, но переоделся, обработал руки и всё время, пока шла операция, сидел наготове: мало ли что случится! Иначе не мог. Наконец, дверь распахнулась, и вынесли малышей. Игорь поднялся. «Они ещё меньше, чем я ожидал!» – подумал растерянно, переводя взгляд с одного на другого.
– Крохотные какие… – сказал вслух.
– Не такие уж и крохотные! – возразила сестра. – Мальчик два двести, а девочка – кило восемьсот! Хотите подержать?
Он ужаснулся: «нет!» А потом, отважившись, осторожно взял сына. Ребёнок легко поместился в ладонях и, глядя на свет, щурился синими глазками.
– Он ничего не весит…
– Это не страшно, Игорь Анатольевич, дети быстро набирают вес.
Сестра смотрела с интересом и лёгкой улыбкой: такой смелый хирург, и вдруг…
– Смеётесь? – заметил он, с улыбкой отдал малыша, взял девочку: – Чтоб не обидно было…
– Правильно, – поддержала сестра, – внимание нужно распределять поровну. А то отцы любят сыновей, а на девочек ничего не остаётся.
Игорь пристально вглядывался в дочку. «Невероятно! Ведь не было, и вот – есть. Ниоткуда, из маленьких клеточек…»
– Игорь Анатольевич, – напомнила сестра, – я несу детей на осмотр, позже вы сможете навестить их.
– Да, конечно. А Света? – спохватился он. – Как она?
– Всё хорошо.
Прошёл к ней в палату, сел рядом и долго сидел, всматриваясь в прозрачное лицо. Она спала: беззвучно, едва дыша. Он редко видел её спящей, но это был особый сон, к нему остро примешивалась боль, страдание, и почему-то, сидя здесь, он явственно чувствовал это. Потом взял руку и, зная, что никто не видит, поцеловал.
– Родной… – она открыла глаза. – Ты здесь…
– Да, и больше никуда не уйду.
Она обвела взглядом палату:
– Мне холодно…
Он принёс одеяло, накрыл её.
– Дети? – одними губами спросила она.
– В порядке, их унесли на осмотр.
– Ты видел их?
– И даже держал!
– Они красивые?
«Придётся соврать…» Открыл рот…
– Света, они маленькие, с красными личиками. Ну конечно, красивые.
– А вес?
– По два килограмма.
Она облегчённо вздохнула:
– Два – это хорошо.
– Я поеду домой и привезу тебе термос, чай с молоком, помогает лактации.
– Вернёшься?
– Ещё надоем. Поцелуй меня…
– Нагнись.
Она слегка прикоснулась к его губам:
– Побрейся, детей испугаешь…
По дороге домой чувствовал, как кружится голова: от эйфории, гордости и страха. «Испугался ответственности? – смеялся над собой. – Есть такое. Одно дело – отвечать за себя, свои поступки, и совсем другое – за крошечных малышей». Войдя в дом, не стал никому звонить, хотя наступило утро, а прошёл в кухню и открыл бутылку коньяка. Налил немного: «За детей, чтоб не болели!» Выпил, подумал. Ещё налил: «За Свету, чтоб поправлялась быстрее». Третья рюмка была полнее двух предыдущих: «Чтобы всё было хорошо!» Лег на диван и уснул.
Когда через час зазвонил будильник, Игорь еле поднялся. Заварил «злодейского» кофе, выпил, поморщился и на такси поехал на работу.
«Его нет уже неделю. Куда он опять пропал? Куда он всё время исчезает? И как можно выйти из дворца, оставаясь абсолютно незамеченным?» Юсан-Аминах ходит по крыше, отмеряя расстояние то плотными, то большими рассеянными кругами, взгляд скользит по долине, покрытой густым туманом. Она встала рано и вышла сюда, надеясь увидеть врача: иногда он бывал здесь и утром, но его опять нет. «Может быть, я слишком холодно обошлась с ним? Слишком сурово? Поэтому он не выходит сюда, а теперь и вообще исчез… Надолго ли? А если – навсегда?» Она замирает в ужасе от того, что её резкость в обращении с ним могла оттолкнуть его настолько, что он покинет страну и никогда не вернётся. «Нет, нет, – успокаивает себя, – ведь остался Ласоро, а его-то врач любит…» Волнение стихает, но глубокая тревога тенью оседает в душе. «Так нельзя. Он хотел только обнять и наверняка не позволил бы большего. И разве мне не хотелось того же?» Она едва не плачет: единственный мужчина, которого выбрало сердце, недостижим для неё. Словно огромные горы между ними, а она отказалась от одного лишь объятия: испугалась, застеснялась. Ей так больно, так страшно его потерять, что вдруг понимает: если когда-нибудь Игорь опять захочет обнять, она не скажет ни слова, а просто тоже обнимет. Только едва ли теперь он захочет…
Тихий голос за спиной: слуга зовет её к завтраку. Юсан-Аминах покидает террасу. А ровно через час сюда поднимается Игорь. Он только что проснулся и, соскучившись по дворцу, делает первый обход. Обводит взглядом долину, пристально всматривается вдаль. Солнце уже разогнало последние клочки тумана, согрело поля, и отсюда, с крыши дворца, хорошо видны маленькие фигурки, бодро работающие на крохотных участках земли. «Воду им приходится носить на себе, а ведь можно было бы провести искусственное орошение! Эти крестьяне трудятся, чтобы снабдить нас всем необходимым, а что получают взамен? Не думаю, что у них есть хоть какой-нибудь пункт врачебной помощи… – размышляет Игорь. – Нужно сказать об этом Юсан-Аминах…»
Юсан-Аминах! Он почти забыл о ней в последние дни: Света, рождение детей, хлопоты… Он смотрит на место, где они стояли, и опять вспоминает. Сердце отзвучит не жаром – теплотой, мягкой нежностью. По какой-то причине, когда она рядом, ему все время хочется подставить плечо, защитить. Может быть, потому, что она
